Грешник (ЛП) - Тессье Шантель - Страница 83

— Папочка? — плачу я, обвив руками его шею и лежа вместе с ним на холодном полу. У него на шее все еще намотана веревка.

— Элли, он мертв. — Чьи-то руки тянут меня за руку.

— Неееет… — всхлипываю я, еще сильнее прижимаясь к нему.

— Элли, милая, ты должна отпустить его, — слышу я тихий голос миссис Синнетт.

Чьи-то руки снова хватают меня, и на этот раз отрывают от него. Я кричу, протягивая руки, пытаясь схватить его, но я слишком далеко.

— ПАПОЧКА!

Я всхлипываю, когда теплые руки обхватывают меня, притягивая к мягкому телу. Я поворачиваюсь и утыкаюсь в нее лицом. Она поднимает меня, и выносит из дома, как будто я младенец, который не может ходить самостоятельно.

Я моргаю и вижу сидящего передо мной в ванне Сина, вода теперь выключена. Его ноги по обе стороны от моих. Руки — на моих согнутых коленях. Глаза следят за сбежавшей у меня по лицу слезой, и я понимаю, что плачу.

— Как ты узнал?

— Один Лорд кое-что подслушал. Он пришел ко мне, и я попросил Тайсона позвонить.

Син не хочет, чтобы я знала, кто ему рассказал. Может, это и к лучшему. Я шмыгаю носом.

— Что ты сделал?

Если моего отца не было почти девять лет, значит, Сину чего-то стоило его вернуть. Я знаю, как работают Лорды.

— Не беспокойся об этом, — говорит Син, проводя руками по моим бедрам. — Теперь он здесь.

Я смотрю на воду и чувствую, как мои глаза щиплют новые слезы. Я встречаюсь с ним взглядом и спрашиваю:

— Почему ты здесь, Син?

Он вздыхает, его грудь поднимается и опадает, и я перевожу взгляд на запечатлённый на нем герб Лордов. Это заставляет меня вспомнить о клейме, оставленном им на моем бедре. Поставил ли он уже такой Амелии? Если нет, то поставит ли, когда она станет его женой?

— Потому что больше я нигде не хочу быть.

Наши взгляды снова встречаются, и он протягивает руку, вытирая большим пальцем слезы на моих щеках.

— Амелия…

— Не беспокойся о ней, — перебивает меня он, снова уходя от ответа.

Я отстраняюсь и развожу ноги в стороны, сбрасывая с них его руки.

— Элли, — вздыхает Син.

Я встаю, разбрызгивая воду, и, выходя из ванны, слышу, как он тоже выходит. Я вытираюсь насухо и иду в спальню, откидываю одеяло и забираюсь в кровать.

— Поезжай домой, Син, — говорю я, глядя, как он выходит из ванной. Перевернувшись, я отворачиваюсь от него.

Он откидывает одеяло и ложится рядом со мной.

— Я дома, Элли, — обнимает меня сзади Син.

Я поворачиваюсь в его объятиях и упираюсь рукой в его голую грудь.

— Это не наш дом, Син. Уходи.

Он опрокидывает меня на спину и садится верхом на мои бедра. Я протягиваю руку и влепляю ему пощечину, но слабо. Я еще не на сто процентов пришла в себя после вечеринки. Комната перестала кружиться, и с тех пор, как я почистила зубы, у меня больше нет неприятного привкуса во рту, но моя голова не в порядке на сто процентов. Что-то вроде пульсирующего ощущения прямо за глазами. Не настолько сильное, чтобы причинить боль, но достаточное, чтобы раздражать меня.

Схватив оба моих запястья, Син прижимает их по обе стороны от моей головы. Я пытаюсь поднять бедра, но он сидит на них. Я рычу.

— Разозлись, маленький демон. Так будет только слаще.

— С-ин, — взвизгиваю я, расстроенная и возбужденная.

Мне нужно, чтобы он отвел меня в то место, где мой разум не работает. Где мне не придется задаваться вопросом, почему мой отец жив и находится в моем доме или почему я надралась на вечеринке. Или почему Син здесь со мной, а не с Амелией.

— Пожалуйста, уходи.

Отпустив мои запястья, Син обхватывает мое горло, заставляя выгнуть шею. Он опускает свои губы к моим и шепчет:

— Умоляй меня уйти, пока я трахаю твою пизду, Элли.

Я всхлипываю, а затем он полностью лишает меня дыхания. Моя киска сжимается, и я цепляюсь руками за его спину, впиваясь ногтями в кожу, заставляя Сина шипеть. Я упираюсь пятками в простыни, отталкиваясь, но он все еще на мне. Я не могу найти ни тяги, ни рычага, чтобы сбросить его с себя. И что самое ужасное? Я не хочу этого. Именно этого я и ждала. Чтобы Син вытащил меня с вечеринки и трахнул. Чтобы он захотел меня. Чтобы он нуждался во мне, как я в нем.

Это та токсичная черта, что мне нужно, чтобы мной владели. Чтобы меня ставили на место. Делали мне больно, трахали меня, заставляли кончать. Я никогда не научусь, но я хочу, чтобы он думал, что я могу. Что меня можно спасти. Хотя мы оба знаем, что в глубине души я слишком сломлена, чтобы измениться. Может, Син — это дьявол, но грешница — я. Делаю одно и то же снова и снова, зная, что не могу спастись.

Син проводит языком по моим приоткрытым губам, а затем шепчет:

— Я не знаю, чего ты хотела добиться, отправившись на эту вечеринку, но я накажу тебя за это.

Я сильнее выгибаю шею, пытаясь вдохнуть, и это просто дает ему лучший доступ к ней. Он переставляет руку, по-прежнему ограничивая доступ воздуха, и я вижу, как перед моим взором мелькают точки. Я опускаю впивающиеся в его спину руки и закрываю глаза.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ

СИН

Я вижу, как у Элли закатываются глаза, и она обмякает под мной. Ее губы приобретают красивый голубой оттенок, а лицо бледнеет. После того, через что она прошла за последние два дня, я не должен быть с ней таким грубым, но ничего не могу с собой поделать.

Теперь, когда я знаю, что с ней все в порядке — она не умрет у меня на руках, — я хочу привязать ее к этой кровати и трахнуть в задницу, заставляя истекать кровью, пока Элли плачет, умоляя меня остановиться. Она заслуживает этого.

Я отпускаю ее шею, Элли открывает глаза и бесцельно оглядывается по сторонам, пытаясь сфокусироваться, пока не начинает кашлять. Я встаю с ее бедер, переворачиваю Элли на живот и снова устраиваюсь между ее широко раздвинутых ног.

Взяв в руку свой твердый член, другой я поглаживаю ее киску, чувствуя, какая она мокрая. Я толкаюсь в нее, мой член широко раздвигает ее пизду, и Элли задыхается. Нагнувшись к ее спине, я накрываю ладонью ее рот и прижимаюсь губами к ее уху.

— То, что ты сделала, было глупо и безрассудно, маленький демон — именно то, что я запрещал тебе делать.

Элли что-то бормочет в мою руку, но мне плевать, что она хочет сказать. Отведя бедра назад, я толкаюсь вперед, растягивая ее влагалище и наслаждаясь тем, как ее тело борется с моим.

— Ты еще такая слабая, Элли. Вот что происходит, когда ты лажаешь.

Ее киска пульсирует вокруг моего члена, и я целую ее лицо. Ее руки впиваются в простыню, и я чувствую, как Элли пытается приподнять меня, но я шире раздвигаю ей ноги, вжимаясь в нее всем телом, чтобы удержать ее на месте.

— Борись со мной, маленький демон. Покажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я забрал это у тебя.

Элли пытается повернуть голову, чтобы сбросить мою руку, но я впиваюсь пальцами ей в щеки, заставляя ее всхлипнуть и закрыть глаза.

— Я обожаю, когда ты борешься со мной. Когда ты притворяешься, что не хочешь этого, но твоя киска насквозь мокрая, Элли. Это говорит мне о том, как сильно тебе нравится, когда тебя используют.

Она лупит руками по бьющемуся о стену изголовью кровати, не заботясь о том, слышит нас отец или нет.

— Мое имя не зря вытатуировано у тебя на спине, — я отвожу бедра назад и толкаюсь вперед, от чего Элли вскрикивает мне в руку. — Потому что ты принадлежишь мне, маленький демон. Думаю, ты забыла об этом.

Когда ее киска сжимается вокруг моего члена, я улыбаюсь. Всю следующую неделю я собираюсь использовать ее так часто, как только смогу, потому что часики официально начали тикать.

_______________

Я стою на кухне, готовя завтрак, и смотрю на часы на плите. Уже почти полдень, а Элли все еще спит в нашей кровати. К тому времени, как я с ней закончил, она была практически без сознания. Ей нужно было отвлечься. Возможность выкинуть все из головы. Она любит трахаться, но секс — ее любимый наркотик. Ей нравится обмен энергией, который он ей дает, оставляя ее беспомощной и в моей власти.