Грешник (ЛП) - Тессье Шантель - Страница 34

— Элли, — он прищуривается, глядя на меня.

Я стою, ожидая, что он меня выгонит, но он этого не делает. Дэвид не может позволить себе устроить сцену — не в этот раз, потому что здесь не только мы. Занятия официально начались. И если он хочет, чтобы я ушла, то ему придется тащить меня за волосы.

Я слышу, как за мной открывается дверь, и по тому, как напрягся Дэвид, мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, что за мной вошел Син.

— У меня есть история, которой я хочу поделиться, — заявляю я.

— О, я не возражаю. Валяй.

При моем объявлении стоящий у кафедры Мак убегает, чтобы занять свое место. Он ненавидит зачитывать свои истории. Честно говоря, у этого парня либо скучная сексуальная жизнь, либо нет воображения. Стоит сказать «киска» или «пизда», как он тут же краснеет.

Дэвид скрещивает руки на груди и отводит от меня взгляд. Его молчание говорит мне все, что нужно знать.

Направляясь к передней части класса, я бросаю рюкзак к своим ногам и кладу перед собой дневник. Открыв его, я начинаю читать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

СИН

Я занимаю ее место в передней части класса и облокачиваюсь на парту, подперев подбородок рукой. Элли заправляет за ухо свои светло волосы, и я не упускаю из виду тот факт, что она потратила время, чтобы замазать все синяки, которые я оставил на ней прошлой ночью на яхте моего отца. Но я гарантирую, что те, что у нее под одеждой, все равно будут видны, если я раздену ее перед всеми.

— Впервые я встретила его в баре, — начинает она. — Он подошел ко мне и предложил выпить. Один бокал превратился в количество, которое я могу вспомнить.

Я наблюдаю за тем, как Дэвид ерзает на своем месте.

— Он сказал мне, что я красивая. Что я такая, какую хотят все мужчины. Я ему поверила. Но потом, как и тот, кто был до него, он поднял на меня руку.

Я сажусь прямее, мои глаза снова обращены к Дэвиду. Он поправляет галстук и смотрит на свой стол.

— Сказал мне, что я никчемная шлюха.

Дэвид прочищает горло.

— Элли, это не то задание.

— Почему? Почему женщина всегда оказывается шлюхой? — продолжает Элли, не обращая на него внимания. — Разве он не должен нести ответственность за то, что я стала влажной? За то, что он меня возбудил.

— Элли? — рявкает Дэвид, вскакивая на ноги.

— Он без проблем трахал меня, но когда узнал, что я трахалась с другим мужчиной, я стала никчемной. Отработанным мусором.

— Ради всего святого, Элли, — Дэвид выходит из-за стола и направляется к ней, но я встаю со стула, заставляя его остановиться.

— Я больше не была его шлюхой, а принадлежала кому-то другому, — Элли не отрывает глаз от своей бумаги, не обращая внимания на то, что он пытается помешать ей раскрыть их секреты. — Мне кажется забавным, что раз у меня есть киска, а у него член, то это мне должно быть стыдно. А мне не стыдно. Он накачал меня наркотиками, когда впервые оказался у меня между ног.

«Что он сделал?» Я делаю шаг к нему, а Дэвид делает два назад, чуть не споткнувшись о свой стул.

— Эллингтон!

— Он записал это, — продолжает Элли, по-прежнему игнорируя его. — Когда я проснулась, он показал мне запись. То как это понравилось моему телу. Как я от этого возбудилась. Он обещал, что это будет нашим маленьким секретом. Но я не должна была молчать о том, что он — кусок дерьма.

— ЭЛЛИНГТОН! — Дэвид краснеет от гнева. Наступает тишина, и он испускает долгий вздох, понимая, что она закончила.

Я смотрю на нее и вижу, как Элли закрывает блокнот и выходит из класса.

ЭЛЛИНГТОН

Я выхожу из класса и чувствую, как меня останавливает чья-то рука. Я разворачиваюсь и смотрю в суровые голубые глаза.

— Он тебя изнасиловал? — требует Син.

Я поджимаю губы, и отвожу от него взгляд.

На мой отказ отвечать он рычит и задает другой вопрос:

— Он тебя бил?

Не знаю, почему его это вдруг волнует.

— В ту ночь, когда ты позвала меня в маске, чтобы я пришел тебя пожалеть. Я спросил, кто тебя ударил, а ты сказала, что это неважно.

И снова я ничего не говорю. Я пришла в класс Дэвида не ради сочувствия или ревности Сина. Это было сделано для того, чтобы очистить мою душу от всего, что осталось от Дэвида. Я не собиралась соглашаться с тем, что это он все закончил. Это была я. Мой выбор, мой путь.

И именно это я сейчас и сделала.

— Элли? — выкрикивает Син, от чего стоящие в коридоре люди пялятся на меня.

— Как ты, блядь, смеешь, — я пихаю его свободной рукой в грудь.

Он молчит секунду, затем понижает голос до смертоносного рычания.

— Будь очень осторожна в том, как ты говоришь со мной, Элли…

— Пошел ты, Истон, — отрывисто произношу я. — Из-за тебя меня выгнали из класса мистера Гамильтона?

Я указываю на закрытую дверь.

— Он был чертовски зол на меня. А я ни хрена не сделала.

Син прижимает меня к себе, и я чувствую, как он напряжен.

— Он накачал тебя наркотиками и избил, а ты злишься на меня?

— Это не имеет значения, — я провожу рукой по волосам. — Поздравляю. Ты выиграл.

Затем я вырываю свою руку и устремляюсь по коридору.

— Я официально больше не его шлюха.

Син отпускает меня, и я добегаю до своей машины, бросаю блокнот на пассажирское сиденье и мчусь домой.

Дома я захожу в свою спальню, захлопываю дверь, пускаю первую слезу и бросаю блокнот на тумбочку. Я не расстроена тем, что больше не раздвигаю ноги перед Дэвидом. Я злюсь на себя. Почему я продолжаю это делать? Ставлю себя в заведомо неправильные ситуации. Сначала Джеймс, потом Дэвид, а теперь Син.

— Черт, — ругаю я себя, нуждаясь в передышке.

Звонит мой мобильный, и я вижу, что это Син. К черту. Я нажимаю «сброс», а затем вообще выключаю телефон. Сейчас я не в настроении с ним разговаривать. Да и вообще ни с кем. Моя мама снова уехала из города. Сказала, что вернется в понедельник. По крайней мере, так говорится в сообщении, которое она прислала мне сегодня утром.

Я собираюсь провести вечер дома. В одиночестве. Я приму горячий душ, возьму бутылку вина и лягу в постель, объедаясь конфетами.

_______________

Я смотрю на стоящие на тумбочке часы и вижу, что уже почти полночь. Мои веки так тяжелы, что просто слипаются. Мой телефон все еще выключен. Я игнорирую весь мир. Оно и к лучшему.

Выключив телевизор, я ложусь под одеяло и закрываю глаза, но тут же открываю, потому что что-то слышу. Это похоже на звук открывающейся и закрывающейся двери. Сев, я откидываю одеяло и опускаю ноги на пол как раз в тот момент, когда дверь моей спальни распахивается.

В мою комнату входит Син, и у меня перехватывает дыхание, от того, как на меня смотрят его прищуренные голубые глаза. Я не успеваю и моргнуть, как он оказывается передо мной.

— Ист…

— Шшш, — шепчет он, проводя костяшками пальцев по моей покрасневшей щеке, отчего я вздрагиваю. — Ничего страшного, если ты не хочешь говорить. На самом деле…

Он хватает меня за руку и поворачивает так, что я оказываюсь к нему спиной. Он обхватывает меня сзади одной рукой, а другой заслоняет мне рот, его пальцы сжимают мой нос.

— Я тебе с этим помогу.

Я сопротивляюсь в его железной хватке. Брыкаюсь ногами, а пальцами впиваюсь в его предплечье. Я дергаюсь, но он крепко держит меня, перекрывая мне воздух, в то время как мои легкие горят, а грудь вздымается.

Мое тело слабеет, и руки падают по бокам. Я жду, что Син меня отпустит, но он не отпускает. Мои глаза закрываются, и меня поглощает чернота, не давая возможности вырваться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЭЛЛИНГТОН