Трудовые будни барышни-попаданки 2 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 34

Неловко вышло, конечно… но что поделать. При следующей встрече извинюсь. А пока надо делами заняться. И Лизой.

— Эмма Марковна, какая встреча! Юная барышня, и вас приветствую.

Нет, они точно сговорились. Едва я вышла на крыльцо, держа за руку возбужденно подпрыгивавшую дочь, как нам навстречу из пролетки буквально вылетел дядя-котик, Михаил Второй. И так разулыбался, словно из-за тучи ясно солнышко ему в лицо рассветилось. Поневоле разглядишь контраст между этим веселым приветливым человеком и другим, хмурым и сердитым.

— Правильно я понимаю, сударыня, вы вновь решили совершить коммерческий феномен? — разливался соловьем дядя-котик, ненавязчиво так беря меня под руку.

Я настолько удивилась, а пуще того — оторопела, что сразу не отстранилась, а потом поняла, что это будет выглядеть смешно: молодая барыня отбивается от кавалера на глазах у всех. Но и прогуливаться по ярмарке под ручку с Михаилом Вторым… так себе перспектива. Это ведь чуть ли не признание намерений!

Быстро соображать я все же умею.

— Добрый день, сударь. Рада вас видеть. — Нейтрально приветливая улыбка, спокойствие в жестах, никакой резкости. — Простите великодушно, но я, кажется, забыла перчатки в номере. Вы позволите? Я тотчас вернусь, и мы с вами всласть побеседуем.

Конечно, Михаилу Второму не оставалось ничего, кроме как отпустить мой локоть. При этом мы не дошли еще даже до ворот. А я про себя порадовалась, что не надела перчатки еще в трактире, положила в ридикюль. Так что предлог вышел — не подкопаешься.

Уже с крыльца я велела Демьянову родственнику, Семену, пригнать к крыльцу мою коляску. Да, я ее купила, причем очень недорого, зато сразу подняла свой статус на ярмарке с неизвестной, хотя чудаковатой и богатой барыни до почти «настоящей княгини».

Ну а когда вернулась во двор с перчатками, любезно пригласила Михаила Второго нас с Лизой сопроводить. И шустро устроила девочку рядом с собой на сиденье. А дяде-котику пришлось сесть напротив.

Надо отдать должное Михаилу, он и бровью не повел. Был все так же радостен и приветлив. Шутил с Лизой, а мне сказал:

— Сударыня, слухи о вас по всей ярмарке. Не скрою, я выпросил направление сюда, прослышав о ваших чудесах. Сразу понял, что и вы сами почтите сие событие своим несравненным присутствием.

— Спасибо за комплимент, сударь. — Я слегка замешкалась с ответом. Опыта в этом мире я уже поднабралась. И знала: такие комплименты, с одной стороны, достаточно невинны. А с другой — вполне красноречивы. Михаил Второй пытается начать ухаживания.

И что с ним делать? Он приятный мужчина. И полезный, чего скрывать. Но… но. В том-то и дело. Он не мой Миша. А как ему отказать так, чтобы не обидеть, я не знала.

Благо тему удалось быстро сменить: мы подъехали к той части ярмарки, где не только продавали, но и показывали разное экзотическое по здешним меркам зверье.

И буквально через минуту Лиза, всю дорогу вертевшая головой по сторонам, испуганно вскрикнула, дергая меня за рукав.

— Мама! Мамочка! Он его съест!

Глава 39

Я обернулась и увидела галдящую толпу, образовавшую полукруг. Она спорила, била по рукам, заключая какое-то пари и показывая в середину. Спокойным был лишь один участник — восточный человек в чалме.

В центре неторопливо извивался удав средних габаритов. А перед ним барахтался щенок двух-трех недель от роду. Он пытался встать на лапки или хотя бы уползти от опасности, но чернобородый мужичок в бархатном жилете подталкивал его палкой в сторону змея.

Удав вряд ли был очень голоден, да и пасмурная, нежаркая погода не способствовала его активности. Но все же он явно разглядел добычу и готовился к обеду. Судя по репликам зрительской сволочи, суть пари была не в том «съест или не съест», а «съест сейчас или подождет».

Кроме возмущения, я осознала ясную и объективную вещь: если сейчас мы тронемся и уедем, Лизонька запомнит увиденное сильнее, чем свое похищение. Даже если щенок исчезнет в утробе змеи не у нее на глазах.

Так, спокойно! Отставить эмоции! Вот какая-то бабенка из толпы кричит, что грех это — Божию тварь гаду скармливать. Слышат ее, ага. Неизвестную барыню азартная толпа тоже не послушает. Зато напротив меня сидит человек — административный ресурс. Его-то и использую.

— Михаил Федорович, как можно допустить такое отвратительное зрелище?! — с чувством сказала я.

— Вы правы, сударыня, — ответил Михаил Второй, хотя, как мне показалось, глядевший не без интереса, — для ребенка это лишнее. Лучше уехать.

— Михаил Федорович, — повторила я с еще большим нажимом, надеясь, что не срываюсь в истерику, и молясь, чтобы удав не поторопился, — как администрация ярмарки допустила такие…

Я на миг остановилась. Какое же слово использовать, чтобы было понятно, почему я считаю происходящее недопустимым? В то время и на казнь любили посмотреть, да и животных мучили.

— …допустила такой Колизей? В следующий раз какой-нибудь прощелыга и гладиаторские бои устроит.

— Забавно было бы взглянуть на такие римские игры, — заметил попутчик. — Увы, змея — собственность этого восточного гостя, а собачка — купца второй гильдии, и я решительно не представляю…

— А вы представьте! — Я зло и резко оборвала этот монолог о праве собственников распоряжаться живым имуществом. — Представьте, что мой ребенок никогда не забудет это омерзительное варварство. И полновластного мужчину, созерцавшего его, но не остановившего. Ну а я…

Еще несколько слов — и начнется истерика. Оставался взгляд.

Но его хватило. Михаил Федорович все понял. Вздохнул, оправил мундир, вылез из пролетки. Мгновенно превратившись из учтивого попутчика в человека при исполнении.

Быстрым шагом прорезал расступившуюся толпу и изрек, демонстративно не глядя на удава у своих ног, будто чиновников они не едят.

— Так-с, кто это скоп собрал? Кто главный?!

Я знала, что термин «скоп» не только коммерческий, но также синоним «несанкционированного собрания» — «действуя незаконным скопом». Молодец, дядя-котик, правильный заход!

Толпа молчала, но расступалась. Парень в желтой рубахе, видимо русский антрепренер гадовладельца, несмело сказал:

— Да вот, ваше благородие, змеюку кормим щенком ненужным.

— Не слепой! — повысил голос дядя-котик. — А кто толпу собрал без дозволения начальства? А ну, покажи полицейское разрешение на спектакль в неположенном месте!

— Ваше высокоблагородие, — вежливо сказал пожилой купчина, опиравшийся на трость с золотым набалдашником, напоминавшим средневековое оружие дробящего действия, — вы уж простите, мы на зрелище собрались, вроде казни.

— Вроде казни? — изумился Михаил Федорович. — Вот что, почтенный, когда начальство приговорит этого щенка кнутом бить или змею скормить, вот тогда приходите и смотрите. А то собрались своевольно! Вот так-то бунты и начинаются! — резко закончил он.

Толпа, не без ворчания, принялась расходиться. Индус, все понявший, подхватил удава короткой рогулькой, сунул в мешок и куда-то понес.

Первая часть сделана. Но не оставлять же щенка хозяину-живодеру. Мы уедем, а эта паразитская морда подождет, мальчишку пошлет проверить, далеко ли отбыли. А потом сызнова устроит «казнь».

— Э-э-э, сударыня, змей не съест, так в Волгу кину, рыбам на корм, — с ходу ощетинился толстопузый купчина, воинственно выпятив бороду и при этом опасливо косясь на вернувшегося в пролетку Михаила Федоровича Второго. И только из-за его присутствия, видимо, купчина все же пустился в объяснения. Еще бы! У дворян к купцам здесь и сейчас отношение как к быдлу. И власть в руках — могут устроить серьезные неприятности.

— Бесполезная сучка, все одно сдохнет! У меня породистая кавказка семерых принесла, эта последка, да самая мелкая, хилая. Остальные-то от титьки оттирают, а она пищит без пользы. Кавказка слабую сама задавит рано или поздно, чего тянуть? Хотел в речку выбросить, дык вон хоть гаду на пропитание — и то смысел.