Обратный отсчет - Бейли Саманта - Страница 33

Их соединили потери и чувство вины, тянувшееся за обеими из прошлого. Николь не рассказала Печальной об Аманде и Донне, она не могла заставить себя написать их имена, но они много обсуждали своих родителей. Отец Печальной не так давно умер, взрослела она без матери. Николь не хотела говорить о гибели своих родителей, но хорошо понимала, какова боль от такой потери. Их переписка становилась все более проникновенной. Мать Печальной во многом напоминала отца Николь, она тоже постоянно осуждала, внушала дочери чувство вины и совсем не понимала ее. В конце концов Печальная призналась, что ее муж был мошенником, который выудил у людей много денег, а потом покончил с собой. Николь очень сочувствовала новой знакомой, которая занималась социальной работой в приюте для женщин, пострадавших от насилия. Она столько делала для других и все же была очень одинока.

Вскоре Николь почувствовала, что они стали друзьями. Настоящими друзьями, которые познакомились в виртуальном пространстве. Они принимали друг друга такими, как есть.

Печальная-из-Чикаго: Ты — единственный человек, с которым я сейчас могу поговорить. Спасибо.

Потерянная-в-смятении: Я чувствую то же самое.

Николь хотелось пойти дальше. Она на мгновение закрыла глаза, оперев подбородок на пальцы. Куинн мирно спала в слинге. Николь написала:

Как тебя зовут по-настоящему?

Она ждала, что Печальная сразу ответит. Но она не ответила. И вышла из сети.

— Пожалуйста, вернись, — прошептала Николь, глядя на экран.

Она ждала, и беспокойство все нарастало. Но Печальная не отвечала.

Николь жаждала той теплоты, которая исходила от Печальной, доброты и понимания. Она захотела разыскать ее и поговорить лично, узнать, кто она такая на самом деле.

Воспользовавшись той информацией, которой располагала, Николь стала искать, просматривая заголовки статей. Она искала в приютах и даже на форумах по усыновлению. После того как она ввела ключевые слова: «мужчина», «жена — социальный работник», «Чикаго», «афера», «самоубийство», ей открылось следующее:

Менеджер страхового фонда Райан Гэллоуэй найден мертвым, самоубийство

В заметке сообщалось о растрате и внезапной трагической смерти, это произошло полгода назад. В конце Николь прочитала:

Вдова — социальный работник Морган Кинкейд, детей у них не было.

Морган Кинкейд — так зовут женщину, с которой Николь почувствовала такую тесную связь?

Теперь она вспомнила об этом деле. Бывший член совета директоров «Дыхание» инвестировал в фонд Райана Гэллоуэя и все потерял. Николь напечатала: «Морган Кинкейд, социальный работник». Ничего не нашлось. Прокрутив страницу, она наконец увидела гадкий заголовок в газете «Весь Чикаго»:

Предполагаемая сообщница мошенника Морган Кинкейд съезжает из своего просторного дома в районе Золотой Берег

Там были фотография коричневого здания на Норд-Шеридан-авеню и снимок Морган, с опущенной головой стоявшей у двери. Плечи ее поникли, она ссутулилась, как будто хотела казаться меньше.

Морган на самом деле потеряла все. И Николь ее понимала.

Куинн начала посасывать ей плечо.

— Милая, прости. Сейчас я тебя покормлю. А потом сделаю так, чтобы все стало лучше. Мамочка постарается.

Она пролила смесь, пока готовила ее. Куинн пила жадными глотками. Николь обняла ее:

— Я тебя так люблю, моя девочка.

В голове тут же раздались голоса, кричавшие: «Что ты наделала? Ты такая безответственная!»

Николь стала хлопать себя по голове, чтобы от них избавиться. Она вспомнила сообщения Морган. Интуиция. Судьба.

Она пошла в кладовую и добавила на стену новые слова: «Помоги мне». «Приют». «Вдова». «Морган Кинкейд».

Морган Кинкейд — социальный работник. Она может выслушать Николь. Они связаны. Вот бы Николь поговорить с ней по-настоящему, сбросить свою тяжкую ношу, очистить сердечную чакру и стать такой матерью, которой заслуживает ее дочь!

Тогда Куинн будет в безопасности. А Николь наконец обретет свободу.

Глава двадцать седьмая

Морган

Мне не верится, что у нас забрали Куинн. Почему именно сейчас? Зачем это Грегу? Насколько можно доверять Лейтону? Все эти вопросы скачут у меня в голове, пока брат Николь идет в гостиную и с обреченным видом садится на диван.

Я иду за ним, осторожно опускаюсь рядом.

— Бен?

Он смотрит на меня:

— Ну вот и все. Вернуть девочку мне не удастся, а вам и подавно. Вы ведь, черт подери, подозреваемая.

Он достает из кармана телефон, и, не успев спросить, кому он звонит, я слышу скрипучий голос Мартинес.

— Грег только что забрал у меня Куинн. Мне кажется, что он мог что-то сделать с моей сестрой. Никогда не доверял ему, — говорит Бен.

Не слышу, что отвечает детектив, но точно знаю, что она не обрадовалась, услышав, что я в его доме.

— Я знаю, что он имеет право быть со своей дочерью! Вы не понимаете! Она получает угрозы! Мы оба получаем! А вам кажется, что это несерьезно! Ей прислали…

До меня снова доносится голос Мартинес, однако слов не разобрать. Бен пытается ее перебить, но у него это не получается. Вдруг он заканчивает разговор и убирает телефон от уха.

Он побледнел.

— Что? Что случилось? — спрашиваю я.

— Она только что обвинила меня в том, что я в этом всем замешан. Дескать, подозрительно, что я впустил вас к себе, и уж не охочусь ли я за деньгами сестры?..

Я встаю, не зная, что сказать.

— Бен, мне так жаль…

Он смотрит мне прямо в глаза:

— Моя сестра умерла, а она думает, что мне нужны ее деньги.

Очень знакомо. Я уже знаю, как быстро Мартинес делает выводы и швыряется подозрениями, словно кинжалами.

— Понимаю, каково вам…

— Думаю, что понимаете… — он накручивает прядь волос на пальцы. — А знаете, что самое ужасное? Я пытался рассказать ей о фотографии и о записке, но она не стала слушать! Как будто просто не хочет слышать. И в этом есть что-то очень неправильное. Очень, очень неправильное.

Я опускаю глаза. Меня это все не удивляет. Как дежавю, которое на этот раз происходит не со мной, а с другим человеком.

— Бен, — говорю я, — Мелисса была в машине Грега. Вероятно, она за этим стоит. Но мы ничего не знаем, и все бессмысленно. Есть записка, она указывает на Донну. Мы мало что в силах сделать, чтобы проверить Мелиссу, мы не знаем, где она живет. Зато могли бы поговорить с Донной. Застать ее врасплох.

— И скрыть от Мартинес? Морган…

— А что мы теряем? Куинн забрали. Я точно подозреваемая, похоже, и вы теперь тоже. Мартинес не на нашей стороне. Только мы ищем ответы ради себя и ради девочки.

Я нахожу адрес склада онлайн-магазина Донны, где она и живет, и Лейтон вбивает его в навигатор. Мы едем в Кеношу, Висконсин, что в полутора часах езды от Чикаго.

Бен решил, что мы поедем на его машине, поскольку так меньше шансов, что за нами проследят. Если Донна виновата, скоро все будет кончено. Для нее или для нас. Бен постоянно проверяет в зеркало заднего вида, не едет ли кто-нибудь за нами, а я смотрю, нет ли в каком-либо из автомобилей позади рыжей женщины.

Пока он смотрит на дорогу, я могу вволю разглядывать его. Он не мускулист, а худощав и, наверное, поэтому до сих пор немного похож на подростка. Я знаю, что его давит чувство вины перед Николь, но говорить со мной об этом он не станет. Про Куинн тоже. Мы оба не будем упоминать Куинн, хотя и беспокоимся о ее судьбе.

Он включает радио, я слушаю песню «Голд-плэй» — «Йеллоу». Потом он говорит: