Жандарм 5 (СИ) - Семин Никита - Страница 48

Мой приход как-то незаметно перешел в вечерние посиделки, и нормально поговорить с Ольгой у меня вышло лишь уже лежа в кровати.

— Значит, ты скоро женишься? — с ноткой грусти вздохнула девушка после моего рассказа.

— Скорее всего.

— Ты не уверен? — удивилась она.

— Обычно это мужчина добивается женщину, а тут вышло как-то наоборот, — усмехнулся я. — Теперь понимаю ощущение тех дам, которым делают предложение руки и сердца. «Шок — это по-нашему».

— Но ты согласился, — снова вздохнула Оля. — Я не осуждаю, — тут же вскинулась она. — Просто не ожидала, что это произойдет так скоро.

— Я ведь ещё не женился. А как показала моя жизнь — все может измениться в любой момент. Но я не хочу, чтобы эта новость стала для тебя неожиданной или ты узнала от кого-то другого.

— Спасибо, — нежно поцеловала меня Оля и положила свою голову мне на грудь.

Этим наш разговор и закончился. Чудо, а не женщина. Как жаль, что я не могу ее взять в законные жены. А ведь думал подсознательно, что меня ждет если не скандал, то уж точно охлаждение отношений с Олей и ее неудовольствие.

Следующий день выдался и радостным и хлопотным одновременно. Пока Оля с Глафирой Матвеевной хлопотали утром на кухне, а Катя с мальчишками соревновались — кто больше и повкуснее урвет со стола, я сходил до алеутов и позвал их к себе. После, плотно подкрепившись, мы отправились на Болотную площадь. Она уже была наряжена. В центре красовалась огромная горка, полная людей. По краям были построены горки поменьше и даже целый ледяной городок — с крепостью, башней и мостами. Скоморохи устраивали представление прямо на улице, собирая вокруг себя небольшие толпы гуляющего народа. Где-то играл баян, даже мы видели небольшой ансамбль артистов — с гуслями, трещотками, ложками и балалайкой. Пронырливый Сашка увидел цыган и дернул нас посмотреть на их выступление. Те умудрились протащить на площадь ручного медведя! Но не большого, мне по пояс где-то — медвежонок еще. Гам стоял на всю Болотную, веселый. Невольно и я заразился атмосферой праздника и позабыл про революционеров, их жуткие планы и прочие заботы.

Когда мы вернулись, Дормидонт Поликарпович передал мне письмо, которое принес служащий банка. В нем был чек на тысячу рублей и приложена телеграмма от Роба. Ирландец сообщал, что нанятый геолог сумел найти еще одно месторождение золота, и уже даже начата добыча. Пересланная им тысяча — как раз моя доля как совладельца. Правда он тут же писал, что отправил мне не все деньги, так как после совещания с вождем алеутов ими было принято решение вложиться в расширение нашего дела. Но меня это устраивало и ничуть не огорчало. Наоборот — письмо я посчитал своеобразным подарком на праздник.

Вспомнив о подарках, подхватил всех своих и двинулся на рынок, пока там еще кто-то остался. Но по дороге нам попался салон «Парижской моды» и мы свернули в него. Вот там я весь чек и обналичил — зато теперь и у алеутов будут новые качественные костюмы «на выход», и Кате с Олей обновили гардероб. Да и про мальчишек не забыли.

В сумерках уже вернулись на площадь — и вовремя! Стоило нам вступить на Болотную, как небо над ней осветил яркий салют. Традиция запускать его была введена давно, но в этом мире в салют еще и магическую начинку добавили, что позволило создать поистине фантастические картины. Как вам расцветающая яблоня посреди зимы в небе? А легендарная «жар-птица», очень похожая на мифического феникса, которая пролетела прямо над головами толпы? Трехглавый дракон — Змей-Горыныч, напугавший детей, но при этом вызвавший их же дикий восторг, когда они поняли, что зверюга не настоящая. Под конец салют выдал герб правящего рода и портрет императора над ним.

Уходили с площади мы все под большим впечатлением. Особенно «великолепная семерка» моих воспитанников.

На следующий день курьер принес подарок от Лиды — трость с встроенным клинком и записку: пусть он верой служит тебе и защитит в трудную минуту, твоя Лида.

Про нее я не забыл, когда покупал подарки для ребятни и Оли. На днях девушке должны были привезти из салона нижнее белье, сделанное на заказ. Тут я воспользовался своей памятью и заказал полупрозрачный пеньюар одной из моделей моего прошлого мира. А нужный размер показал «на глаз», благо хорошо помнил очертания тела девушки, да и в танце успел ее неплохо «ощупать».

Отправив через того же курьера свое письмо с поздравлениями и обещанием скорого «сюрприза» в виде моего подарка, я решил посвятить день семье. Но уже второго числа пусть и с неохотой пошел в отделение. Проблема революционеров никуда не делась. И так повезло, что во время праздника они никакой теракт не устроили.

Следующие дни до Крещения прошли тихо. Но это было затишье перед бурей. И такое ощущение было не только у меня. Каждый новый день Артюхов приносил доклады от своих агентов. По их сведениям, среди интеллигенции начали курсировать слухи о какой-то громкой акции, которую нужно массово поддержать. У сочувствующих идеям рабочих тоже пошло оживление. В доходные дома, где те проживали, зачастили агитаторы. Они призывали не молчать об ужасных условиях труда, а говорить об этом. «Против всех они не попрут» — так все чаще напирали их представители. «Купцы и аристократы могут задавить десять, сто рабочих, даже тысячу! Но всю страну им не задавить — никакой армии не хватит» — это была стенограмма речи одного из агитаторов, которую я читал за день до православного праздника. Мои подозрения, что сведения Сергея скоро будут подкреплены реальными делами со стороны революционеров, лишь росли. Однако сам парень на связь не выходил, и мне оставалось лишь надеяться, что его не вычислили. Иначе ничего хорошего парня не ждет — с «предателями» у революционеров разговор короткий.

События понеслись вскачь с шестого числа — как раз на праздник Крещения. И началось все с внезапного появления Сергея. Парень перехватил меня утром в квартале от отделения. Он был изрядно взвинчен и тут же оттащил меня в сторону, подальше от случайных взглядов.

— Григорий Мстиславович, сегодня! — выпалил он, стоило нам оказаться вдали от чужих глаз.

— Что именно? — не понял я его.

— Сегодня все начнется! Рабочих на Путиловском заводе удалось подбить на стачку. Уж больно сильно их прижал управляющий. Представляете — приказал в Крещение выходить на работу! Сроки у него горят, видите ли. Среди людей брожение. Никто не хочет в праздник идти. Вот только Крещение — не одобренный императором праздник, а просто так уж сложилось, что всегда его отмечали. Этим управляющий и решил воспользоваться. Закон-то он вроде как и не нарушает. Когда люди не придут на завод, на следующий день он показательно несколько человек уволит, да еще и штраф на них повесит неподъемный. И уже сговорился с одним наемничьим отрядом, чтобы те недовольных плетями отходили. Но тайком, подстерегли их возле дома и там ужо… Причем вот это как раз сегодня вечером и произойдет. Чтобы завтра народ пораньше на завод пришел. Революционеры о том прознали и у них все готово, чтобы завтра начать стачку. А там уже и с другими людьми на заводах все обговорено. Если люди хоть на одном заводе поднимутся вот прям все — то их поддержат на других. Старшины то твердо пообещали. Что будет дальше, точно не знаю, но революционеры уверены, что прольется кровь.

Глаза Сергея лихорадочно блестели. Парень был перевозбужден до крайности от свалившихся на него новостей. Уточнив все известные ему имена причастных, я приказал Сергею спрятаться где-нибудь на пару дней ото всех и сделать вид, что заболел. Иначе и себя выдаст и сгинет ни за грош. Я же сменил свой маршрут и вместо отделения поехал в управление. Такие новости нужно докладывать лично.

В управлении из высокого начальства никого не было. Хоть Крещение — праздник и не официальный, да и аристократы к православным праздникам относятся со скепсисом, но все же пользуются как поводом встретиться со знакомыми, устроить званый вечер или просто остаться дома. И полковник Баратин с ротмистром Агапоновым не стали исключением. Пришлось связываться с ними через дежурного офицера.