Жандарм 5 (СИ) - Семин Никита - Страница 31

— А вот такой у меня интерес, — достал я свою бумагу жандарма и показал ее уряднику.

— Виноват, господин штабс-ротмистр, — вытянулся во фрунт полицейский.

— Не торопитесь пока разгонять людей. Беспорядки они не устраивают, власти ни в чем не обвиняют, а их отношения с хозяином мануфактуры — это их личное дело.

— А если начнут устраивать? — осторожно поинтересовался урядник.

— На то вы тут сейчас и стоите, — хмыкнул я. — Одним своим видом должны сдерживать горячие головы. Но сами провокаций не устраивайте.

— Понял, господин штабс-ротмистр.

Журналист, который и сообщил мне о стачке, прибыл следом за нами на другом извозчике и сейчас суетливо устанавливал фотокамеру. А нехило живет Эдуард Вениаминович. Такие камеры не мало стоят, а он ее легко своему сотруднику на выезд дает.

Тем временем высовывавшийся из окна управляющий сумел перекричать толпу, призвав ее к тишине. Рабочие с неохотой понизили выкрики, и тогда он обратился к уряднику.

— Господин полицейский! Почему вы бездействуете⁈ У вас перед глазами творится беззаконие, а вы стоите! — и тут же он переключился на заворчавшую возмущенно толпу. — Ну⁈ Чего собрались? По рабочим местам идите, а то сейчас в тюрьме окажетесь! За устроение беспорядков!

Вот тут я решил вмешаться. Потому что именно слова этого наглого управляющего разозлили толпу и из-за них как раз и может произойти то самое «беззаконие».

— Сударь! — крикнул я громко, приближаясь к толпе.

Мой крик привлек внимание в первую очередь рабочих. Тут же по их рядам пошли шепотки:

— А это что за фон фарон?

— Аристократ какой-то…

— Хозяин что ль?

— Да не, на Петровского не похож. Тот старый хрыч, а этот молодой.

— Мож, сынок его?

— Дочки у него ток.

— И чего приперся? Важный-то какой! Пфф…

Лишь когда я стал протискиваться сквозь толпу, которая неохота расступалась, управляющий заметил меня.

— Ваше благородие? — вмиг определил он во мне аристократа. — Чего изволите? Вы один из заказчиков? Не извольте беспокоиться, скоро полиция разгонит стачку, и ваш заказ будет выполнен в лучшем виде в самые сжатые сроки! — расплылся тот в льстивой улыбке.

А вот его слова тут же настроили толпу против меня. Удивленный гул голосов перерос в недовольный и даже угрожающий. Пора бы заткнуть этого дурака, а то он точно до беды доведет.

— Я не заказчик. Штабс-ротмистр Бологовский. Начальник отдела жандармерии в вашем районе.

После моих слов рабочие инстинктивно сделали шаг назад, подальше от меня, а в гуле голосов послышались нотки страха. Это же уловил и управляющий, тут же почувствовав себя «королем» положения.

— Господин жандарм, здесь творится беззаконие! — закричал он из окна. — Рабочие отказываются выполнять свои трудовые обязанности! Прикажите полиции разогнать их по рабочим местам!

— Кому и что приказывать я разберусь сам! — тут же осек я наглого управляющего, пока он своими словами не спровоцировал толпу окончательно. — Для начала — представьтесь.

— Олег Владимирович Гусенко. Управляющий этой мануфактурой, — слегка скис мужчина.

— Так вот, господин Гусенко. Насколько мне известно, стачки законом не запрещены. Если только они не приводят к беспорядкам и не нарушают покой окружающих. И до сего момента я ничего противоправного в действиях рабочих не наблюдаю. А вот вы — явно очень хотите спровоцировать этих людей на нарушение закона! — управляющий аж побледнел после моих слов. И то — одно дело, когда тебя в чем-то обвиняет простой человек, а другое — тот, кто обличен властью и возможностью тебя наказать. — Рабочие имеют право требовать для себя лучших условий труда, — это я уже сказал, обращаясь к толпе. И тут же получил одобрительный согласный гул. — Более того! Согласно рекомендациям императора владельцы собственных мануфактур, заводов и прочих производств САМИ, — подчеркнул я, — обязаны улучшать условия труда своих подчиненных. И раз дошло до стачки, у меня появляются вопросы к вам и владельцу вашей мануфактуры — для вас рекомендации императора — пустой звук⁈ — Гусенко аж закашлялся от моей претензии. — Рекомендации — просто бумага, которой можно, извиняюсь, подтереться⁈ — продолжил я давить. — А может, вы еще и являетесь тайным пособником всяких террористов? Ведь именно из-за вашего наплевательского отношения к людям возникает недовольство в народе и смута!

— Н-нет! — дал петуха управляющий. — Что вы говорите⁈ Я верный подданный императора!

— Тогда почему требуете разогнать стачку? Почему даже не пытаетесь выслушать ваших подчиненных? Донести их требования до владельца мануфактуры? А если тот отказывается их выполнить, то не отстаиваете права рабочих? Ведь для каждого добропорядочного подданного Российской империи, слово императора это закон!

— Я… я… — заблеял мужчина.

Так и хотелось в этот момент добавить «головка от» хмм… детородного органа. Но сдержался.

— Мне нужен тот, кто сможет говорить от вашего лица, — обратился я к толпе. Видя, как те замешкались и с опаской смотрят друг на друга, решил внести коррективы. А то боятся они один на один с жандармом да еще дворянином оставаться. — Можно трое, но не больше. Разговаривать сразу с вами всеми просто неудобно.

Подождав немного и не увидев «представителей», я понял, что людям нужно время. Обсудить между собой мое предложение и выбрать того самого кандидата для «переговоров». Или троих.

— Жду ваших представителей завтра у себя в кабинете, — и я назвал адрес. — А пока найдите среди вас грамотного, который напишет основные ваши требования, и подайте их господину Гусенко. За его личной подписью! — грозно посмотрел я на мужчину. — В двух экземплярах! — добавил я. — Один чтобы был у вас, второй — у него. И чтобы никаких беспорядков! — пригрозил я напоследок, после чего двинулся к уряднику.

— Проследите, чтобы народ не провоцировали, — тихо сказал я полицейскому. — Особенно за Гусенко. А то он своими словами может тут бучу кровавую устроить. Накрутит народ, а сам будто не при делах. Поясните ему, что если он так поступит, то лишится не только своей должности, но и свободы.

— Сделаем, ваше благородие, — подкрутил тот усы.

— Городовые пускай дальше свои обязанности выполняют. Оставьте десяток на всякий случай, остальных отпустите. Покажите рабочим, что никто не собирается их разгонять, — добавил я. — Если приедет владелец мануфактуры или кто иной и будет требовать разогнать стачку — отсылайте их ко мне.

Раздав последние указания, я заметил бодро строчащего что-то в тетради на коленке журналиста. Так, этого оставлять без присмотра тоже нельзя. А то мало ли что настрочит там.

— За мной, — скомандовал я Селезневу.

— Но… — растерялся парень.

— Пока не покажешь мне, что ты там настрочил, никакой статьи не будет. Или хочешь создать проблемы Эдуарду Вениаминовичу и себе?

— Нет, — обреченно вздохнул журналист и закрыл блокнот.

После чего стал собирать свою фотокамеру. В этот момент ко мне подошел Гнедин, стоявший все время в стороне и с интересом наблюдавший за происходящим.

— Не думал, что разборки между рабочими и администрацией заводов входит в круг наших обязанностей, — хмыкнул он.

— Тогда вы плохо выполняете свою работу, — тут же отозвался я, вызвав удивление и недовольство у поручика. — Рабочие — это «резерв» революционеров. Чем хуже они живут, тем больше у тех людей для вербовки и поднятия бунтов. Революционеры-то входят в круг наших обязанностей? — с ухмылкой посмотрел я на Гнедина.

Тот мрачно кивнул, признав мою правоту.

В этот же день поговорил с другими подчиненными, когда те вернулись после проверки адресов. Узнал, есть ли у кого-то агенты в этой мануфактуре и что они в целом могут сказать о ней. Снова выделился Артюхов. У меня стало складываться ощущение, что у него есть люди везде. Коротко рассказал об условиях работы «ткачей», как он их обозвал, и что настроения для стачки там зрели давно. Я попросил его подготовить мне список других мест, где есть подобное положение вещей, чтобы не реагировать на них «постфактум». А то ведь также мирно может и не обойтись. Или я не успею к самому началу.