Красные рельсы - Адамс Клифтон - Страница 10

— Я об этом уже думала. Но те двое об этом узнают, ведь так? И поймут, что молчать я не собираюсь. — Она помедлила. — Я вам еще не все сказала. Пока они мне угрожали, я раздумывала, к кому бы обратиться за помощью. И не нашла никого, кроме вас — На ее щеках появились розовые пятна. — Я им сказала, что вы в меня влюблены…

— Зачем? — удивился Конкэннон.

— Эти люди готовы на все. Они запросто убьют вас, если бы будете продолжать поиски. Я хотела убедить их в том, что вы прекратите расследование, если я вас попрошу…

Конкэннон сделал вид, что не понял:

— Насчет денег вы, возможно, правы: эти двое наверняка обо всем узнают. Если хотите, я могу положить их в сейф компании, на вокзале. — Он пожевал кусок пирога, но вкуса не почувствовал. — Между нами говоря, очень может быть, что компания оставит часть этих денег вам, если вы поможете найти остальные.

В глазах молодой женщины сверкнул холодный огонек.

— Я не хочу этих денег, мистер Конкэннон. Мне противно прикасаться к ним и даже думать о них. Если вы этого не понимаете, наш разговор бесполезен.

Конкэннон отпрянул, словно его ударили по щеке.

— Я одного не пойму, миссис Аллард. Объясните, сделайте милость: чего вы, собственно, хотите?

— Оправдать своего мужа, только и всего. Я надеялась, что смогу доверять вам как его другу. Но если вы считаете его соучастником ограбления, то значит, я ошибалась…

Конкэннон грустно улыбнулся.

— Лучший способ доказать невиновность Рэя, — это найти настоящих грабителей. Скажите, вы видели этого человека раньше?

Он достал фотографию Эйба Миллера и показал ей.

— Нет, никогда. Кто это?

— Его зовут Эйб Миллер. Рэй упоминал при вас это имя?

— Не помню. А почему вы спрашиваете о нем?

— Он специалист по нитроглицерину. Кое-кто считает, что взрыв сейфа в поезде — его рук дело.

Атена выпрямилась, и ее лицо вновь стало враждебным.

— Понятно. Вы думаете, что Рэй и этот человек были сообщниками и договорились вместе ограбить поезд?

— Пока что я ничего не думаю, — сказал Конкэннон терпеливо. — Я просто задаю вопросы. А потом попробую составить мнение.

Он отодвинул тарелки с остатками мороженого и пирога.

Когда они сели в экипаж, он спросил:

— Как по-вашему, повар хорошо дерется?

Она посмотрела на него холодно, почти надменно.

— А что?

— Завтра я еду на землю криков, на один или два дня. Может быть, ваши злодеи решат, что я бросил дело. Но если нет — вам может понадобиться охранник. Пожалуй, Пат подойдет лучше всех.

— Почему?

— Потому что он в вас влюблен.

Некоторое время они ехали молча.

— Мистер Дункан не трус, если вы это имеете в виду, — сказала она, глядя прямо перед собой.

— Отлично. Тогда попросите его встречать вас у подъезда утром и провожать домой вечером.

— Он это уже делает. Обычно.

— Но вчера вечером не сделал.

Они выехали на шумный перекресток Гранд-Авеню и Бродвея, затем повернули к северным районам.

— Да, вчера не сделал, — тихо сказала Атена.

— Не скажете ли, почему?

Бледное лицо миссис Аллард казалось светлым пятном в полумраке фиакра.

— Вчера вечером, — сказала она, — я ходила к Рэю. У Конкэннона мороз пробежал по коже. Он посмотрел на нее.

— Вы хотите сказать, что ходили на кладбище одна?

— Я наняла повозку, и кучер подождал меня у ворот. Конкэннон помолчал, затем откашлялся.

— Обещайте мне больше этого не делать. По крайней мере, пока я не разберусь в этой истории.

Она смотрела в темноту, и он чувствовал, что мысли ее витают где-то очень далеко.

Наконец они подъехали к частному пансиону. Атена протянула ему руку.

— Извините, что подвергаю вас опасности, — сказала она.

— Ничего. Моя работа всегда связана с определенным риском.

— Вы поможете мне отстоять честное имя Рэя, мистер Конкэннон?

— Попробую. Но пока что вам лучше последовать совету ваших доброжелателей и на время уехать из Оклахома-Сити.

— Нет. Здесь мой Рэй, и я никуда отсюда не уеду.

Проводив Атену Аллард, Конкэннон отправился на вокзал, где обнаружил Джона Эверса сидящим за столом с сигарой в зубах. Дивизионный инспектор с минуту разглядывал его, не говоря ни слова.

— У вас ужасный вид, — вымолвил он наконец.

— Примерно так же я себя и чувствую. А вас, я вижу, в Форт-Силл надолго не задержали.

— Как раз успел на первый чикагский поезд. Ох, Конкэннон, не дай вам Бог когда-нибудь стать дивизионным инспектором. Что это у вас там?

Конкэннон положил коричневый пакет на стол. Эверс заглянул в него и присвистнул.

— Это с поезда?

— Думаю, да.

Конкэннон плюхнулся на плоский стул и усталым голосом поведал инспектору о последних событиях.

— Осталось найти еще девяносто семь тысяч пятьсот долларов — и дело можно закрывать, — бодро сказал Эверс. — В компании будут рады узнать, что вы приближаетесь к цели. — Он осмотрел конец сигары: тот горел безупречно ровно. — Кстати, мне предстоит докладывать на заседании совета в Чикаго. Меня обязательно спросят, как продвигается ваше расследование и когда ожидать результатов…

С такими людьми, как Эверс, не спорят. Их вежливо выслушивают, одобрительно мычат и бегут выполнять распоряжения.

— Я убежден, что ключ к этой загадке у вдовы Аллард, — сказал инспектор. — К счастью, она не послушала вашего совета и не покинула город. Потрясите ее, Конкэннон. Вы это умеете.

— Она все еще любит Рэя, — холодно ответил Конкэннон, — и, кажется, будет любить всегда.

Эверс улыбнулся:

— Женщины — самые изменчивые существа в мире. А в любви — и подавно. Назначьте ей встречу, заставьте ее разговориться. Рано или поздно она даст вам ключ.

Он встал и с наслаждением потянулся.

— Возможно, — язвительно сказал Конкэннон. — Но тогда подскажите, как помешать этим двум бандитам ухлопать нас, пока я буду искать ключ миссис Аллард.

— У вас есть опыт, Конкэннон. Вы сами знаете, как поступать в таких случаях. Между прочим, советую разыскать и Миллера. Раз Марвин Боун считает, что вам нужно ехать на землю криков, отправляйтесь туда. Боун обычно знает, что говорит.

— У него к тому же неплохо получается валить свою работу на других.

Эверс сочувственно улыбнулся.

Поезд, следовавший на север, приближался к вокзалу.

— Мне пора, Конкэннон. Я скажу на заседании, что дело будет закончено через несколько дней.

Эверс вышел из кабинета, оставив за собой аромат «гаваны». Конкэннон остался сидеть напротив стола. Ссадины горели, все тело ныло от усталости. Он представил себе Атену Аллард у свежей могилы мужа и вздрогнул.

Однако следовало заняться насущными вещами. Например, остаться в живых. И спасти жизнь Атены. Он попытался поставить себя на место двух ночных посетителей. Судя по всему, они ждали дальнейшего развития событий. Когда Конкэннон уедет из Оклахома-Сити, они подумают, что Атена уговорила его бросить дело. Но не исключено, что они решат убить и его, и Атену. Выстрел из окна дома… Удар ножом на темной улочке… или у тех кустов перед пансионом.

Когда преступник принял решение, предотвратить убийство почти невозможно. Это подтверждали трупы Мэгги Слаттер и сутенера.

«Дни и ночи» буквально кипели. Войдя, Конкэннон сразу ошалел от дыма, шума и всеобщего возбуждения. Все столы были заняты, бар осаждала толпа гуляк, и три «девочки» Лили беспрестанно поднимались и спускались по лестнице с клиентами. Словом, все шло своим чередом. Разве что Марвин Боун был не на своем обычном месте у дальней стены, а стоял у бара.

Конкэннон пристроился рядом с ним.

— Как вас зовут? — спросил он нового бармена.

— Боб Полак, мистер Конкэннон.

Этот симпатичный парень с профессиональной улыбочкой, должно быть, обворовывал Лили самым беззастенчивым образом. У такого пройдохи на Банко-Эллей было блестящее будущее.

— Боб, мисс Ольсен всегда держит на нижней полке дежурную бутылочку для друзей. Дайте-ка мне ее, пожалуйста.