Игра хаоса. Книга одиннадцатая (СИ) - Свадковский Алексей Рудольфович - Страница 19

Забывшись, он даже не разобрал ответа, да и ему, в общем-то, было все равно, чего именно хочет незнакомец, нашедший его в развалившейся холупе припортового района. Да хоть душу, плевать, он бы ее и дешевле уступил: за пару серебрушек или кувшин вина, особенно утром. Боги, демоны — он уже давно не верил ни в кого из них. Вот он, его бог, сейчас лежит перед ним, переливаясь и звеня.

— Ты должен будешь поучаствовать в одном ритуале, после чего деньги станут твоими, — незнакомец указал на разбросанные на столе золотые монеты. — Только и всего.

— Это что-то опасное? — быстро уточнил Батиз, не отрывая глаз от золота.

— Нет, ты не пострадаешь, — голос вампира был сух и презрителен.

Человечишка, сидящий перед ним, был Куншану отвратителен. Тот, кто когда-то успешно правил великим государством, легко умел читать людские сердца. Этот не подведет. Ради горстки жалкого золота он согласится на все, продаст родину, мать, себя, лишь бы бросить новые жертвы на алтарь своей страсти — идеальный кандидат для задания.

— Если ты готов, то идем. Время дорого.

Батиз, нервно кивая, начал собирать золото в мешочек, из которого его несколько минут назад высыпал на грязный растрескавшийся стол незнакомец. Он боялся, разум шептал, что все происходящее неспроста, и, как правило, такие ночные визиты к добру не ведут. И все же, золото… А также надежда, крохотным комком елозящая в сердце — а вдруг все получится? Тяжело сглотнув, сушняк давал о себе знать, он, едва последняя монета оказалась в кошеле, рублено выдохнул:

— Я готов.

Вопросы он стал задавать потом, когда следом за незнакомцем нырнул в ночную темноту и быстро шел за ним через улочки бедняцкого квартала.

Его оборвали почти сразу.

— Глупые вопросы, и ответы на них тебе ни к чему. Чем меньше ты знаешь, тем меньше поводов тебя устранить. Сделай свою работу, а затем забудь обо всем произошедшем.

Его почти зашвырнули в карету, и кучер, громко свистнув, послал упряжку вороных вперед. Затем показавшаяся долгой поездка с плотно задернутыми шторами по улицам города. Дощатые, потом каменные, на которые лишившийся всего аристократ уже давно не ступал, снова дощатые. Дорога стала неровной, и Батиз понял, что они выехали за городскую черту. И ему стало страшно: все происходящее с ним сейчас очень напоминало страшные сказки на ночь, в которых старая нянька рассказывала про дьявола и его дары, губящие людей.

— Я никого убивать не буду! — неожиданно для себя произнес он.

Незнакомец, сидевший рядом в карете, с удивлением посмотрел на него, словно в ожидании продолжения.

Батиз, сам удивившись своей непонятно откуда взявшейся храбрости, сжался и все же настойчиво повторил:

— Я никого убивать не буду. Делайте со мной что хотите, режьте, убивайте, но я этого не сделаю.

— И не придется, — спустя несколько томительных секунд ожидания веско бросил подавляющий своими габаритами мужчина, скрывающая его лицо окладистая борода нацелилась в сторону спутника, а тяжелый взгляд черных, будто провалы в бездну, глаз пригвоздил к месту. — От тебя не требуется ничего, что несет угрозу тебе, другим людям или твоему миру. Просто откроешь дверь для тех, кто в ваш мир войдет, а затем проследует дальше, не задерживаясь даже на день. Будет немного больно, придется потерпеть, но в целом ты не пострадаешь.

— А зачем вам нужен я? — не удержавшись, опять сдался любопытству, хотя, скорее, подтачивающей волю тревоге, вольно-невольный соучастник непонятного действа.

— Для ритуала подойдет любой рожденный в вашем мире, — безразлично ответил вампир, снова отвернувшись к окну, любуясь красотой ночного неба. — Все, что ты должен сделать — это разрешить войти, открыв проход. Я выбрал тебя случайно, ты одним из первых попался на глаза, когда тебя вышвырнули из питейной лавки. Мне нужен был кто-то отчаявшийся, кто не будет задавать лишних вопросов.

— А теперь вы меня убьете, — обреченно прошептал Батиз.

— Зачем? — сухо хмыкнул мужчина. — Ты все еще можешь выполнить то, что задумано, даже обладая чуть большей информацией.

— А потом, когда все закончится? — безнадежно уточнил он, понимая, что свидетелей после таких дел не оставляют.

— Ты останешься жив, — так же ровно ответил вампир. — Я не люблю лишней крови и жертв. Наша операция в вашем мире будет завершена, и после того, как дела будут сделаны, узнает о ней кто-либо или нет, не будет иметь никакого значения. Ты можешь рассказать кому угодно, правда, хуже сделаешь только себе: золото точно отберут, а тебя, скорее всего, вздернут за пособничество темным силам и колдунам. Так что это в твоих же интересах, держать язык за зубами.

На эти слова Батиз согласно кивнул. Колдовской эдикт еще никто не отменял, а всяких магов и ведьм регулярно сжигают на площади, по пятницам. Туда отправляют и за меньшее, чем помощь настоящим чернокнижникам в проведении их ритуалов.

Они ехали долго, всю ночь, больше не проронив ни слова. Наконец, карета остановилась, а Батиз получил возможность выйти из нее и осмотреться. И едва смог сдержать стон ужаса, увидев Гавань Погибших Кораблей. Здесь восемьдесят лет назад бала разбита армада Нольдеров, что пытались высадить на берег десант. Сотни кораблей с обеих сторон сражались в тот день. Континентальные королевства, собрав все что можно, пытались остановить вражескую армаду. Силы были не равны… Кто первым из сторон использовал Зеленое пламя, огонь, что не гаснет ни в воде, ни под водой, выяснить так и не удалось. Мерзкая алхимическая смесь, разбушевавшийся ветер плюс сцепившиеся при абордаже корабли… Сгорели все… Десятки, сотни тысяч погибших с обеих сторон. В той битве победителей не было, были лишь смерти тысяч моряков и солдат. Море до сих выкидывает на берег обгоревшие остовы кораблей во время бури, а потом, во время следующей, снова утягивает на дно. Это место не любили ни рыбаки, ни даже отчаянные контрабандисты, боясь гнева неупокоенных душ.

— Сюда, — вампир указал на заброшенную рыбацкую лачугу с покосившейся от времени дверью. — Здесь ты будешь жить и ждать, когда придет время. А теперь иди и отдыхай, чуть позже тебе принесут поесть и выпить.

На дрожащих ногах Батиз вошел в покосившуюся времянку и рухнул на явно недавно притащенный сюда соломенный матрас, без всяких церемоний брошенный на пол. Примерно через час дверь открылась, и молчаливый спутник протянул ему кувшин с пивом, пару лепешек и кусок соленого сыра.

А дальше началось ожидание. Время тянулось невыносимо. От скуки он перебрал каждую из полученных монет. Их было ровно сто штук, на одну из них можно, ни в чем себе не отказывая, жить месяца два, десяток — и можно купить небольшую халупу вроде той, в которой он сейчас живет, но в самой столице. Сотня — это свое поместье с приличным куском земли. А ведь судьба дала ему шанс… Тот, о котором он молил ее все это время: все изменить, купить дом, жениться, завести детей, прожить достойную жизнь…

Вампир куда-то подевался, оставив своих помощников следить за ним. Пару раз в день его выпускали наружу сходить до ветра, все остальное время он сидел взаперти, не рискуя испытывать терпение своих надзирателей вопросами или слишком частыми просьбами. Он ждал, как и они.

Все решилось внезапно. Дверь буквально была сорвана с петель одним рывком. Бородатый незнакомец ворвался в хижину. Батиза сдернули с матраса, на котором он спал, подхватили и чуть ли не волоком потащили на берег, где в это время царила суета: несколько человек, что-то тщательно выверяя, рисовали на земле сложную магическую фигуру, еще один всматривался в сторону моря, а другой в это время, сверяясь с диковинным прибором, корректировал действия чернокнижников.

— … Знаменосец сейчас соседствует с Кариланой, измени третий наклонный луч на три градуса. Гончие отдалились от Охотника…

Его бросили на песок, оставив одного наблюдать за действом. Наконец, фигуру на песке закончили рисовать, в ее центре, осторожно обходя нарисованные «языки» печати, разложили костер, ярко вспыхнувший от прикосновения посоха одного из колдунов, а следом в пламя полетели разные пакетики и свертки под монотонный бубнеж помощников, стоящих по кругу. Пламя от их усилий меняло цвет, становилось то розовым, то бирюзовым, то росло в размерах, то почти исчезало. Батиз уже начал надеяться, что так и просидит до конца ритуала в стороне, но о нем вспомнили, когда пламя внезапно стало полупрозрачным, словно помутневшее от времени стекло.