Страж Кодекса. Книга IV (СИ) - Романов Илья Николаевич - Страница 24

— Это бред, — прохрипел старик и ударил себя ладонями по лицу. — Полный бред…

— А я знал, что он так скажет, — хохотнул демон. — М-да, мы та ещё команда фриков, но зато весело! Кстати, старик, не забудь мне потом подарить бутылку хорошего вина, букет цветов и плюшевого мишку!

У Ефрема дёрнулся глаз и он завис, пытаясь понять, к чему Заебос это ляпнул.

— Что ты несёшь? Зачем?

— Как это зачем⁈ — удивился демон. — Я вообще-то одну из основных ролей исполнять буду в этом замечательном и интересном походе! Я хочу за это вознаграждение! И да, мишка чтобы был двухметровым, на меньшее я не согласен!

— Да ты конченный, — посмотрел он на Заебоса, как на умалишённого. Вот только в следующий миг старик слабо улыбнулся и сказал: — Но если мы справимся… Будет тебе мишка. Да хоть два.

Заебос заинтересованно наклонил голову. Слова Ефрема его вообще не задели, да и на правду как-то стрёмно обижаться. Поэтому он с широким оскалом произнёс:

— А ты мне начинаешь нравится, старик! Не будь ты злюкой, то мы бы даже стали друзьями!

— Так, ладно, — хлопнул я в ладони, привлекая их внимание. — Потом будете делать друг другу комплименты. Теперь, когда все карты открыты, то пора переработать план. Завтра… Мы будем в Мирном и нанесём удар.

Ступая по тёмным коридорам храма, освещённых фиолетовым пламенем тускло горящих факелов, Антон держал курс в главный зал. Ему не нужна была карта, чтобы ориентироваться по лабиринту здешнего места, ведь он знал каждый закуток и угол. Каждый тайный проход, часть которых была завалена временем. За время своего рабства он вдоволь имел возможность изучить храм.

В гнетущей тишине его шаги звучали эхом, разносившимся среди коридоров и комнат. Когда-то давно, ещё до появление в этом месте Собирателя, здесь обитали по истине умные существа. Антону был интересен их быт, общество, культура. Он заходил в каждое помещение, изучал фрески и остатки книг, что ещё не рассыпались от времени. Да что тут говорить за прошедшее время после своей гибели, он даже смог частично понять язык покинувших это место существ. Странный талант, которому Антон не мог найти объяснение, ведь ранее он не обладал талантом к языкам. К силе, да, но не к языкам. Только в своих снах, которые иногда сменялись кошмарами, юноша видел себя… Будто со стороны. Он помнил поместье, которое было ему чужим, но и одновременно родным, словно дом. Помнил о семье, которая пусть и не была самой многочисленной, но обладала статусом, уважением и силой. Да… Силой. Именно в этих снах Потёмкин Антон брал свои знания, как двигаться дальше по ступеням мастерства. И пусть эти знания были обрывочны, но они складывались в общую картину. Так уж получилось, что он забывал о них, когда просыпался. Лишь какие-то крупицы оставались, благодаря которым он достигал высот в рангах.

Теперь же, когда он стал совсем иным и более не мог называть себя человеком, то эти сны стали более точечными. Память оставалась и словно пробуждалась, а вместе с ней непонятные и незнакомые имена. Их было достаточно, но в памяти задерживались лишь несколькие.

— Анна… Антон… Алёна… Арина… — бормотал себе под нос Потёмкин, вспоминая их, словно мантру.

Гуляя по коридорам храма он часто пытался копаться внутри себя. Пытался вспомнить, кто все эти люди. Почему он ощущал к ним столь крепкую привязанность и любовь, как к собственной семье. Да ещё и непонятные символы, которые вырисовывались в кривой и будто замыленный герб. Морда скалящегося существа, которую Антон при всём желании и в своих попытках не мог узнать.

Задев ножнами меча кладку стены, Антон услышал звон и аккуратно коснулся навершее, прошептав:

— Тише, Канис…

Резко остановившись и замерев на месте, юнец пытался понять, что но только что сказал. Какой ещё Канис? Кто это? Почему он вспомнил это слово и сравнил его с мечом? Нет, не слово, друга? Да… Так вернее.

Он продолжил свой путь. Туда, где его ждал господин и поработитель. Двери зала приближались и вскоре до слуха Антона донеслись душераздирающие крики. Юноша крепко сжал челюсть, желая ворваться внутрь и уничтожить тварь, что отняла не только его свободу, но и часть души. Об этом желании твердила не только его собственная суть, но и та память, что постепенно наслаивалась на его собственную. Уничтожать чудовищ и врагов человечества. Убивать их во имя Империи.

Распахнув двери зала, юноша не захотел идти к своему господину. Он не желал видеть его и лицезреть страдания тех, кому всем своим нутром хочет помочь, но не может. Множество раз Антон делал попытки вырваться или напасть на тварь, но все они кончались плачевно и безуспешно. Вместо этого, он отправился к лестнице, что вела на нижний уровень храма. Его не смущали смрадный запах и вонь, как и рёв существ, что обитали здесь. Отнюдь, среди них он чувствовал себя будто в родной стихии, находя общий язык даже с самыми опасными и устрашающими.

Так получилось и в этот раз. Стоило ему спустится вниз, как он встретил грозного белого медведя, поражённого магией его поработителя. Шкура существа приобрела фиолетовые пятна, а в глазах застыли ярость и злоба, но когда Антон притронулся к готовому к битве чудовищу, то оно успокоилось.

— Тише, — погладил он медведя по носу. — Всё будет хорошо…

Странно, но с самого детства ему было проще найти общий язык с животными и даже Разломными тварями, нежели с людьми. Они… Будто слушались его и считали своим.

Двинувшись по нижнему уровню, Антон в конечном итоге зашёл в небольшое помещение. Медведь и несколько мелких существ, напоминающих худых собак, последовали за ним. Оказавшись внутри и осмотревшись, он присел за стол и зажёг лампу. Одна из собак успокаивающе заскулила и положила морду ему на ногу, отчего юноша улыбнулся и коснулся карандаша. Каждый вечер он приходил в это место, чтобы побыть с зверьми и порисовать. Вспомнить, что это был за герб и знак. Вот только у него получалось лишь нечто смутное. То линии кривые, то картина не та.

— Кто же я? — прошептал Антон и посмотрел в глаза собаки, которую продолжал гладить по привычке. — Потёмкин Антон или… Кто? Почему я слышу иное имя, но не могу вспомнить? Анна… Антон… Алёна… Арина… Кто они? И кто такой Канис?

Смяв очередной лист бумаги и выкинув его, юноша принялся заново рисовать. Но он не понимал, что конкретно должно появится, ведь воспоминания так и оставались расплывчаты. И именно поэтому Антон не разглядел морду медоеда, которую изобразил ранее…

Глава 11

(Глава не прошла корректора)

Пробираясь сквозь метель к Мирному, нам приходилось не раз встревать в схватки. Чем ближе была конечная цель, тем больше становилось тварей, как росла и градация их силы. Теперь я понимал, что ход Собирателя с Антоном был очень хорош. Тёмная тварь буквально приводила обед в свою обитель, не позволяя вкусным людям пропасть в когтях чудовищ Эпицентра.

— Арно, здоровяк твой! — отдал я приказ, ударом молота забивая в снег тушу рогатого бизона переростка.

Оборотень взвыл и шустро ринулся на вожака стада. Сейчас он был в своей истинной форме и местность Эпицентра лишь играла ему на руку. Или лапу? Да пофиг. Ловко, обходя завывающих бизонов, Арно стремительно прыгнул вверх и вцепился клыками в шею твари. Вожак заревел, кровь брызнула на снег потоком, а затем Оборотень пустил в ход когти. Арно буквально разрывал бизона на куски, отрывая от него целые шматы.

Мимо меня пронеслась бордовая молния и Ефрем выжег сразу десяток особей. Старик метался по всему полю боя, испепеляя и не позволяя тварям приблизиться ко мне. Я без остановок создавал Барьеры всех мастей, успевая защищать не только своих членов команды, но и убивать бизонов. Особенно хорошо против них работали Барьеры Огня, сжигающие тела тварей в пепел.

Один только Заебос не принимал видимого участия в битве, гуляя по снежку и жуя крекеры. Вот только бизонам, которые решили насадить его на свои рога, не повезло. Герцог на их потуги лишь улыбался и продолжал уминать крекеры, но вот его тени… Они голодным роем пожирали всё, до чего могли дотянутся. До сих пор помню, как побледнел Ефрем, когда увидел созданий, что жили внутри тени демона. Голодные, мелкие и жаждущие крови с мясом. Один из них даже пытался старика за ногу цапнуть, за что получил бордовой молнией в рожу. Меня эти зверюшки не трогали потому что боялись и знали, кто я такой. Им не впервой ощущать на себе Пламя Души Охотника.