Враг общества (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович - Страница 3

Но тут я уже не выдержал и потерял сознание.

Глава 2

Я попадал в полицию не в первый раз в жизни. Впрочем, прошлые мои визиты в управу были связаны либо с нахождением в состоянии алкогольного опьянения, порочащем человеческое достоинство (я не шучу, в протоколе мне именно так и писали), либо с драками со сверстниками.

Естественно, что за такие вещи в тюрьму никто никого не сажает. Продержат до утра и выпустят, потому что при всем огромном количестве тюрем, построенных в России, места в них остались только для отъявленных негодяев. Вроде меня, потому что я с точки зрения закона такой и есть.

Как там говорил Чех? Ты не преступник, пока не попался. Ну что ж, настало мое время.

Проблема в том, что в тюрьме я не протяну и недели. Меня попросту удавят, уж слишком много дел я натворил за последнее время.

А вот в помещении для допросов я находился впервые в жизни. Раньше меня как-то смысла не было сюда таскать.

Меня привели в пустую комнату с бетонными стенами, и приковали наручниками к столу. Причём, это были не обычные наручники, а усиленные, как раз для тех, кто носит боевые импланты. Порвать их, конечно, при желании можно, да только что потом делать-то? Свобода до первого же выстрела из тазера.

Доступа к сети тоже нет. Полиции даже не нужны блокирующие чипы, у них есть админский доступ к любой легальной деке, и возможность отключить все, включая телефон. Была бы у меня левая дека, можно было бы что-то придумать, а так…

Напротив меня сидела симпатичная девушка в серо-синей полицейской форме и с погонами, на которых была одна большая звезда. Это, кажется, майор, да?

Рыженькая, скуластая, с веснушками на щеках. Фигурка точеная, форма это только подчёркивает. Наверняка немало времени проводит в фитнес-клубе.

— Евгений Петров, двадцать четыре года, — проговорила она. — Через неделю исполнится двадцать пять.

Как это? Я прикинул и понял, что она права, мне действительно скоро двадцать пять. С другой стороны, эта дата ничего не значит, все равно ее придумали. Да и может ли быть день рождения у того, кого вырастили в пробирке?

— Или мне лучше обращаться к тебе, как к Молодому? — спросила девушка.

— Не, ну я, конечно, не старый, — я фыркнул. — Но это не повод называть меня так. Думаю, тут много моих сверстников.

— Рабочие места. Компания «Кристал», Ростелеком, а потом… Служба безопасности «РосИнКома». Интересно, особенно если учесть, что никаких записей о службе в армии или по частному контракту у тебя нет. Как туда попал?

— По протекции, — ответил я. — Как еще обычный клерк может стать оперативником службы безопасности крупнейшей российской корпорации?

— Смешно, — проговорила девушка, но ни тени улыбки на ее лице не появилось.

Такая милая, но такая безэмоциональная. Не злится, не орет на меня. Научилась скрывать свои чувства, или лишилась их, насмотревшись на всякое разное? Быть полицейской в городе типа Новой Москвы — не сахар. И для жизни опасно, и для ментального здоровья не слишком полезно.

— Ну так, как ты попал в наемники, Молодой? — спросила она. — Что такого в жизни случилось? Адреналина захотелось, надоело в офисе сидеть, а потом шальные бабки голову вскружили?

— Я не знаю, о чем вы, — я развел руками, насколько это было возможно, когда твои запястья прикованы к столу. — Наемники какие-то. Разве такое возможно в цивилизованном обществе вроде нашего?

Дико хотелось курить. Полцарства за одноразку, Ей-Богу. Я-то свой вейп оставил в фургоне, там и бросил на полу. Да и если бы не бросил, то все равно отобрали бы.

У меня все забрали, включая чип с голограммой Сереги. Вот его было действительно жалко, второго шанса пообщаться с мёртвым товарищем уже не будет.

— Значит, ты не наемник? — впервые за все время уголки ее губ поползли вверх. — То есть, тебе неизвестно, что за твою голову сейчас дают три миллиона рублей? А за живого обещают пять, причем в контракте сказано, что твое состояние им не важно, лишь бы ты оказался способен говорить.

— Пять миллионов рублей? — я поднял брови. — Да это же бешеные деньги. Но, наверное, тут какая-то ошибка, возможно там говорится не обо мне? Мало ли в Новой Москве Петровых Евгениев, которым через неделю исполняется двадцать пять?

— Значит, говорить ты со мной не хочешь? — спросила она.

— Почему? — я улыбнулся. — Я всегда готов поговорить с симпатичной девушкой. Кстати, как так вообще вышло, что такая красавица, как вы, оказалась в полиции и дослужилась до майора?

— Молодой, — сказала она. — Я в последний раз прошу, серьёзно. За твоей головой охотится весь город. Защитить тебя можем только мы, и только если ты пойдешь на сотрудничество. Поверь мне, ты сядешь в любом случае, но есть разница в том, как надолго. И сидеть в камере-одиночке, где тебе не будет ничего угрожать, и в бараке, где тебя удавят первым же вечером — совсем разные вещи. Если ты не согласишься, то разговаривать мы будем уже совсем по-другому.

— А, то есть это был хороший полицейский, — я снова улыбнулся. — А дальше будет плохой. Хорошо, я с удовольствием посмотрю на плохого легавого в твоем исполнении.

— Может хватит? — посмотрела она на меня. — То, что я — девушка, не дает тебе повода так себя вести.

— А твои коллеги всегда толерантны и политкорректны? — вопросом на вопрос ответил я. — Никто из них ни разу не пытался залезть тебе в трусы? Скажи, что нет, и я отвечу, что ты врешь, потому что я попытался бы точно.

Лицо ее вспыхнуло красным, а если учесть огненно рыжий цвет ее волос, то могло показаться, что ее голова горит. Я откровенно наслаждался этой ситуацией и решил добить ее окончательно:

— Знаешь, почему я люблю рыжих девушек? Потому что, если крыша ржавая, то в подвале всегда мокро.

— Заткнись уже, — она мгновенно успокоилась, даже кровь отлила от ее лица. — Если не будешь ничего рассказывать, я суну тебя в камеру к таким отморозкам, которых ты еще не встречал.

— И у вас будет на несколько мертвых отморозков больше. А в Новой Москве их станет меньше. Ну и кому мы сделаем хуже? Слушай, ты не представилась, хотя должна была, раз ведешь мое дело. Как тебя зовут? Только без званий, без фамилии. Просто имя.

— Анастасия. Для тебя, кстати, майор Перьева.

— Так вот, Настя. Знаешь, кем был тот второй, которого вы не смогли взять? Что вырвал из своего тела электроды, расшвырял ваших патрульных и ушел. Это был Князь. Ты что-нибудь про него слышала?

— Ну…

— Наверное, вы его знаете, как Олега Орлова. Так вот, это не я в опасности, а вы. Потому что, если Князь придет сюда за мной… Вам это не понравится, — я улыбнулся. — Нет, мне тогда тоже пизда, потому что он придет отнюдь не с днем рождения меня поздравить. Но меня он убивать не станет, по крайней мере, сразу.

— Князь исчез больше десяти лет назад, — ответила девушка. — На нем три десятка незаконченных дел. Он бы никогда не рискнул вернуться в Новую Москву, потому что стоит ему появиться здесь, как все полицейские города…

— Ага, вся королевская конница и вся королевская рать, — перебил ее я. — В таком случае вы вообще мух не ловите. Князь в городе уже полторы недели, и это минимум, это только то, о чем я знаю.

— Но…

— Давай поговорим прямо, Настя, — сказал я. — Что вы сейчас можете мне предъявить? Незаконное ношение оружия? А был ли факт этого ношения. Я отобрал пушку у Князя, который пытался меня убить. Повреждения вы уже с меня сняли, у меня, между прочим, два зуба выбиты.

Я оттянул в сторону щеку и показал прореху в ряде зубов. Водить по ним языком было неприятно, осколки впивались. Мне бы сейчас к нормальному рвачу, чтобы удалил их и установил импланты. Да только, чувствую, не скоро это еще получится.

— Покушение на убийство? Так о каком покушении может идти речь, если Князь на меня напал, а я только защищался? И даже о превышении пределов возможной самообороны говорить нельзя, никакого урона он от меня не получил. Что еще?