Позывной "Курсант" 2 (СИ) - Барчук Павел - Страница 18

— Кому вам? Совсем того? — Подкидыш покрутил пальцем у виска. — Всех что ли теперь… Да и не уверен я. Так… Мыслишки были. Погожу пока с выводами. И вообще… Че не спите? Порядочным людям покоя нет.

Ванька демонстративно стянул ботинки, которые напялил на босую ногу, прежде, чем меня разбудить, и плюхнулся обратно в свою кровать.

— Все! Спите, черти! — Подкидыш отвернулся к стене, накрывшись одеялом по самую макушку.

— Не… Ну, не козел тебе? — Корчагин возмущённо затряс башкой. — Взял, всех перебудил… Я можно сказать, в глубоком переживании пребываю. Как ни крути, своего парня убили. Нашего. Да и с дальнейшим теперь имеется неясность. Чего они к Реутову прицепились? Чекисты. А? Сегодня к Реутову. Завтра — к нам? Тем более, Алеша вообще хрен его знает, где шлялся. А мы? Мы как раз рядом были.

— Ну, не плетите ахинею… — Раздался сонный голос Бернеса. — Никто из нас не мог. Мы все на виду друг у друга стояли кучей. А чекисты… Им на самом деле на руку, что Зайца подрезали. Нет, так-то, конечно, лучше бы все хорошо было. Но если рассматривать ситуацию, в которой он пропал — им такое точно вышло бы боком. Вдруг, Вася предатель? А так… Помер да помер. Может, кто из своих постарался. В смысле, из его бывших дружков. Может, ограбить хотели. Да хрен его знает. Может, вообще случайно напоролся. И знаете, что? Замудохали! Давайте спать!

Глава 10

Я решаю, что свою судьбу нужно брать в свои же руки

Следующая неделя пролетела так быстро, что я не успел оглянуться. Как бы странно не звучало, но смерть Зайцева сыграла в этом не последнюю роль. За нас взялись всерьёз. Вспомнили, что «это нам не курорты, едрить твою налево» и «жрать да спать все горазды, а Родина — вам не девка, она ждать не будет». Цитаты, само собой, принадлежат товарищу сержанту государственной безопасности Шипко Николаю Панасовичу. Его перлы можно записывать в отдельную книжечку, а потом издавать, как пособие для особо красочного выражения мыслей.

Однако, лучше обо всем по порядку. После той памятной поездки в город, моя жизнь как-то сильно ускорилась, набирая обороты. Дни только успевали отщелкиваться. Отлетали, как листы календаря. Кстати, про календарь…

Вот тут меня ждал сюрприз. Я по наивности и незнанию рассчитывал, что выходных у нас будет два. Как в будущем. Это же логично. Суббота и воскресенье. Однако… хрен там плавал.

После муторной ночи с очередными муторными снами и туманными размышлениями Подкидыша про неизвестную крысу, из-за чего он перебудил всех, внезапно наступил…Та-дам! Рабочий день! Хотя несомненно только что была суббота. И я как бы искренне верил, еще один день нам дадут отдохнуть. Ну, разбудят опять утром, ладно. Побегаем. А потом, может, предоставят какое-то личное время. В город уже никто не повезёт, это понятно. Однако, появится возможность подремать пару часов. Ночь то через одно место прошла.

Ага… Щас! Шестидневку не хотел ли ты, Реутов Алексей Иванович? Причем, что это за зверь такой, я узнал следующим утром, причём совершенно случайно.

Детдомовцы проснулись рано, ещё до появления Шипко. А некоторые, к примеру, даже и не заснули больше. В данном случае я про себя говорю. Подкидыш, главное, сукин сын, дрых, как убитый( тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог), а я ворочался в постели, дурак дураком. Мысли лезли всякие, в большинстве своем матерные, и ни одной хоть немного радостной или конструктивной.

Поэтому, когда Корчагин вскочил с постели, объявив, мол, он решил облагородить нашу спальню, я, как и остальные, уселся на кровати, ожидая, чего же такого придумал Матвей. Заодно костерил себя, что вместо нормального крепкого сна промаялся какой-то ерундой — вспоминал сон с участием деда и Бекетова, размышлял о Зайцеве, а потом пытался проанализировать, виноват Клячин в его смерти или нет.

Однако, когда довольный Корчагин вытащил из своей тумбочки календарь и принялся лепить его на различные места, начиная от стен и заканчивая окнами, Заяц, а так же его внезапная кончина, моментально выветрились из моей головы.

— Вот…– Матвей настойчиво пытался засунуть плотный лист бумаги с гордым названием «табель-календарь» под оконную раму. — А то мы как нелюди, честное слово. Ни черта не знаем. Сидим тут, света белого не видим.

Я сначала подумал, меня обманывают собственные глаза. Потом встал с кровати и подошёл ближе, уставившись на численник. Лучше бы я эту страсть не видел…

Для начала, в неделе вдруг оказалось шесть дней. Я сначала едва не ляпнул, что Матвей приобрел какую-то бракованную херь. Однако, вовремя заткнулся. Потому что остальных столь идиотский вид календаря вообще не удивил.

— Ну, ты даешь…Потратил гроши на такую ерунду… Ладно этот…– Подкидыш кивнул в сторону Бернеса, — Открытку себе купил и радуется. Ты то, Склизкий, вроде башкой не стукнутый…

— Да ладно тебе… Гляди, как серьёзно смотрится… — Корчагин сделал шаг назад и принялся любоваться засунутым под оконную раму календарем. Он наклонял голову то к одному плечу, то к другому и пару раз даже причмокнуть губами.

Я стоял рядом с Матвеем, с удивлением рассматривая даты. Просто, дни недели отсутствовали как таковые. Вообще. Не было ни понедельника, ни вторника… Зато в столбик шли — первый, второй, третий, четвёртый и шестой день. Вот именно так. По порядку.

— Эм…аааа…

Я не мог подобрать слов, уставившись на эту противоречащую законам логики штуковину. Моим законам логики, конечно. Главное, месяцы — все, как положено. А дни — через задницу.

— Шесть дней. — Сказал, наконец, я и ткнул пальцем в ноябрь.

— Ну, да. Шестидневная рабочая неделя. — Корчагин покосился на меня, как на придурка. — Ты чего? Выходные дни приходятся на 6, 12, 24 и 30 числа каждого месяца. Ты, Реутов, еще от вчерашнего не отошел, что ли? Ну, помер Васька. Жаль, конечно. Вроде не чужой. В нормальное состояние уже вертайся.

— Конечно, отойдёшь тут…– Лёнька, который еще не встал с кровати, потянулся, а потом с громким, неприятным звуком почесал пузо. — Когда полночи Подкидыш по комнате скакал, со своими рассказами про крысу. Ток он потом спать завалился, а мы, как остолопы, до утра глаза лупили.

— Я вообще хотел обсудить это с Реутовым. — Тут же, услышав свое погоняло, влез Ванька. — Вас никто не просил просыпаться. Дрыхли бы дальше. А то, гляди-ка, сами уши грели, а я виноват.

— Ага! Нас будто это не касается, да? Вообще-то, крыса, получается, кто-то из шестерых. Сложная арифметика, да? — Бернес, сидевший на краю своей кровати, поднялся и направился к шкафу, где висела его одежда. — Ладно… Чего уж… Собираться надо на пробежку. Сейчас один черт явится Панасыч.

— Может, все-таки Ванька поведает нам свои домыслы? Реутов, скажи ему! — Лёнька посмотрел на меня. С тем умыслом, если я скажу, Подкидыш непременно послушается.

Однако мне в этот момент было не до парней. Я продолжал пялиться на календарь, пытаясь сообразить, что за прикол тут с днями. Вроде бы мелочь. Но я живу теперь здесь, в этих условиях. И будет очень глупо спалиться своим незнанием на такой элементарной вещи, как календарь. Мне лишнее внимание ни к чему. Без того, постоянно приходится себя контролировать.

Я должен разбираться в подобных бытовых моментах, которые, вроде, не важны, однако на самом деле, играют весьма значимую роль. Вот сейчас бы ляпнул про второй выходной, пацаны сильно удивились бы. Или Шипко… У сержанта госбезопасности что процентов появились бы вопросы.

Я просмотрел каждый месяц. Сам не знаю, зачем. Посчитал. Проверил. Так и есть. Шестидневка. Кроме того, в декабре пятое число было выделено красным, а январские праздники, похоже, отсутствовали. То есть на новый год можно сильно губы не раскатывать? А елка? А подарки? А сама атмосфера?

— Чего ты уставился? — Корчагин попытался проследить за моим взглядом, чтоб понять, с хрена ли я так вылупился. — А-а-а-а-а…Ну, да…праздник…День Конституции СССР. — Матвей указательным пальцем погладил то самое пятое декабря. — Ток сначала в ноябре — Великая Октябрьская революция. Там целых два выходных будет…