Инженер и Апокалипсис (СИ) - "vagabond" - Страница 13

Передо мной располагался крупный раздвигающийся проём. Оттуда разило сыростью и гадким запахом железа, не предвещающим ничего лицеприятного. Впереди угрожающе маячила тьма, а значит готовиться надо было к любой из возможных опасностей. Из сумки вытащил светящийся камень, потряс, света стало чуть больше. Крепко держал армейский нож наготове, предупреждая будущую опасность. Потерять пожарный топор после инцидента с лифтом клеймом висит на моей шее. Страх снова подступил к горлу, вызывая сильную тошноту, обостренную сосущим голодом. Ничто не омрачало путь настолько, насколько постоянная неизведанность. Та неизведанность, в которую снова готовился погрузиться.

Меня охватывает тревога. Нужно идти вперед.

Глава шестая. Совершенный Человек-Инженер.

И снова стою в «углу ринга», готовясь к новой жестокой схватке. Противник хорош. Озверевший терзатель: у этой твари бокс на высоте и выносливость на уровне. Вижу в нём достойного конкурента, и для себя понимаю, что с моим положением врага нельзя недооценивать. Слишком расслабился из-за протекающих рядом драк за жизнь, которые проходили в мою пользу. Сейчас самое время собраться.

В ноющей голове раздается гонг, оповещающей о начале боя. Терзатель стремительно идет в атаку, желая доминировать. Он не позволяет противнику ни на минуту расслабиться, давя техничными ударами. В начале боя даже удаётся достать меня. Но для монстра выходец из военного строя неудобный соперник: слишком верткий и маневренный для его прямолинейного бокса, тогда как в моем арсенале постоянная смена простых стилей из малоизвестных единоборств. Но как бы не был хорош «боксер», сложно устоять перед таким сумасшедшим натиском. И только его огромная выносливость позволяет выдерживать бесконечный шквал безудержных ударов от меня.

Бой напоминает схватку медведя с леопардом: лютая мощь против свирепой неудержимости. Да, мне изрядно досталось от лап этого «медведя»: бровь рассечена, а на опухшей левой скуле уже выступил здоровенный синяк; сколько гематом образовалось на теле, и говорить нечего. Но его помятый вид не шёл ни в какое сравнение с состоянием лавкрафтовского дитя. Заплывшее жуткое лицо было всё в крови, он еле держался на ногах, три половых органа пульсировали, и его постоянно штормило из стороны в сторону. Зрение расплывалось, отказываясь фокусироваться, из-за чего его резкие и хаотичные движения не достигали цели. Его оборона уже была вообще ни к чёрту, он то и дело пропускал удары. Лишь одно упрямство удерживало его на ногах, но и оно имело свои границы.

В конце концов, врага повергли. Восседал на нем сверху и с кровожадным азартом молотил его по лицу. Разум затмило лишь одно безудержное желание — добить соперника и вырвать, если потребуется «с мясом и потрохами» себе победу.

Но поверженный хитро оттолкнул меня. Пришлось отступить.

Мы плавно закружили «по рингу», аккуратно приближаясь друг к другу. Словно присматривались и прощупывали почву, не решаясь начать атаку. Но если выжидал момента для решающих киков, ища слабину в защите, то оппонент, держа дистанцию, следил за моими движениями, особенно удары ногами. Но через мгновение он пошёл в наступление, заметив дыру в обороне. Намеренно оставил его, чтобы специально заманить его под град своих свирепых ударов.

Это оказалось трудно выполнимым действием, но, когда нокаутировал соперника, не получив при этом серьезных увечий, сомнения развеялись. Глядя на распластавшееся на земле бессознательное тело, через пять секунд добил его, нанося ногой несовместимые с жизнью травмы шеи. Раздавшийся в голове гонг оповестил о конце боя.

Лучше не стало. В помещение ворвался еще противник. Безмозглое существо, доверяющее инстинктам, попер на меня. В данном бою без правил схватку вели на чистых кулаках — так, чтобы на следующий момент каждая ссадина красовалась на руке, оставляя после себя чувство либо блестящей победы, либо убийственного поражения. А боль в голове неприятно усложняет жизнь. Но… боль — это сила!

От третьего лица…

Когда увидел терзателя, то выдавил едва заметный испуг и сделал отчаянный выпад, словно бил кулаком воздух. Он — «боксер-панчер», и это никак не улучшало ее положение.

Терзатель же варился в этом котелке давно, низкий интеллект на уровне животных инстинктов был в курсе, что здесь не прокатит супер-техника или «отточенные годами навыки в боевых искусствах». Терзатель — «свормер». Он, в отличие от своего оппонента, побеждает жертву настойчивостью, агрессивностью и выносливостью. Его соперники ненавидели, когда бой затягивался, и старались уложить монстра сразу, но не тут-то было. В этот раз терзатель понимал, что с бойцом ему придется попотеть, чтобы в итоге не лежать, вращать глазами в «углу ринга».

Ломагин сделал резкий выпад, прицелившись в голову соперника. Но сосредоточенный на каждом его движении терзатель успел увернуться, отскочив в сторону.

Михаил взмахнул руками, подзывая монстра к себе, и вновь принял боксерскую позу, готовый напасть в любую секунду. Голова терзателя слегка кружилась от его непроизвольных криков, он становился другим — беспощадным и безжалостным.

Они смотрели друг другу в глаза и осторожно делали шаги навстречу, пока терзатель внезапно не подался вперед и не нанес удар ногой прямо в шею, отчего тот пошатнулся и, корчась от резкой боли, осел на колено.

Явно не был готов к такой скорой атаке, да еще с ноги. За считанные миллисекунды терзатель набросился на него, ударяя в челюсть, тут же рассекая его, так что кровь моментально хлынула ярко-алым потоком из рваных ран. Удары начали сыпаться один за другим, не давая Ломагину возможности даже защититься и скинуть соперника с себя. Казалось, что он вот-вот рухнет на пол под шумы в голове, не справившись с напором противника. Терзатель не жалел сил, выплескивая всю накопившуюся ненависть, которая жгла его сердце так долго. Чудовищу приходилось и раньше драться с сильными оппонентами, против него обстоятельства могли поставить мощных верзил ради пищи, да и, в конечном счете, просто ради кровавого шоу.

Но тут Михаил собрался с силами и оттолкнул свирепого терзателя, который уже неплохо разбил ему лицо, от себя.

Мужчина провел тыльной стороной ладони по кровавому подбородку и сплюнул кровь, не прерывая зрительный контакт. С кровавым оскалом Ломагин попытался наброситься на терзателя, но тот успел увернуться от удара, заезжая мужчине в живот, а потом несколько раз по лицу, вновь рассекая бровь. Кровь на лице начала застилать его глаза.

Обычная тактика заключалась в том, как он награждал соперника сильными ударами, заставляя того корчиться от смертельной боли. Терзатель был зол, агрессивен и неуравновешен. Но каждый раз мужчина находил новые силы и давал отпор, попадая кулаками прямо в голову терзателя. Последний не оставался в долгу и бил соперника по груди и ребрам, наслаждаясь мыслями, что у жертвы, несомненно, появятся гематомы немалых размеров. Костяшки вовсю кровоточили, оставляя влажные алые следы. Мужчина не успевал вытирать потоки крови с брови, жмурясь и махая кулаками наугад.

Ступая на середину, терзатель заметил слегка растерянный вид Ломагина. Похоже, он действительно не ожидал, что терзатель настолько силен и ловок. Хоть они оба были крупными, монстр не давал ему возможности ударить себя, заставляя только обороняться и уходить от очередного удара.