Островитяне (СИ) - Монро Мэри Элис - Страница 10

— Ну, ты у нас за повара, — сказала Хани и впервые за этот день улыбнулась.

Мне просто не терпелось приготовить что-нибудь, что потом можно будет съесть. Я отварил макароны, посолил чесночной солью — представьте себе, она нашлась! — добавил черного перца. В одном из контейнеров нашелся пармезан, и я решил рискнуть — пармезан ведь даже не обязательно держать в холодильнике. Я был такой голодный, что макароны с сыром показались мне вкуснее обычного. А на десерт Хани, к моему удивлению, достала из морозильника пачку песочного печенья. Вот молодчина! Я съел почти всю пачку.

После ужина Хани осталась в гостиной, села читать книгу в свое любимое кресло. Синяя ткань так сильно вытерлась, что на ручки она положила связанные крючком салфеточки — я такие видел на старинных фотографиях. Прежде чем бабушка погрузилась в чтение, я сбегал наверх и принес тетрадку. Поколебался, вдохнул-выдохнул. Стеснялся показывать ей свои рисунки.

Я любил рисовать, но иногда над моими картинками смеялись. С другой стороны, Хани же сама попросила ей потом показать, верно? А еще… я на них потратил весь этот день. «Смелее», — сказал я самому себе.

— Э‑э… Хани? — спросил я, робко подходя к ней.

Она подняла глаза от книги, подбодрила меня слабой улыбкой:

— Да, солнышко?

— Я, э-э… вот подумал, может, ты захочешь посмотреть мой журнал. Ну ты же сказала, что это такое домашнее задание.

Улыбка ее стала шире от удовольствия.

— Ну конечно! Ты молодец, Джейк. — Она указала мне на стул рядом. — Так-так, — продолжила она, протягивая руку, — поглядим, какие ты сделал открытия.

Я протянул Хани тетрадку, а сам сел рядом и наклонился вперед, чтобы смотреть на ту же страницу, что и она. Облизал губы, поджал пальцы на ногах.

— Ой, ну надо же! — обрадовалась Хани. — Как ты здорово нарисовал пристань и паром. — Она перевернула страницу. — И нашу тележку! — Она пролистала дальше. — Ага, а вот и животные. Сова, олень. Очень я их люблю. Гляди-ка, муравей.

— Черный муравей.

— Да, по счастью. Еще называется муравей-древоточец. Не кусается, в отличие от мелких красных. — Она указала на зеленую ящерицу: — А вот и анолис.

— Она так называется? — спросил я.

— Без подробностей не скажешь, — заметила Хани. — Но она зеленая. Скорее всего, анолис.

Потом она посмотрела на меня с гордостью.

— Как же я рада, что ты решил добавлять в журнал еще и рисунки. Молодчина, Джейк.

Я почувствовал, что раздуваюсь от гордости, и мне захотелось нарисовать что-нибудь еще.

— А у папы рисунки в журнале просто отличные.

— Согласна. И ты унаследовал его талант.

Мне нравилось, что меня сравнивают с папой, но верил я в это плохо. Я откинул волосы со лба.

— Ну, даже не знаю. В смысле, у него правда здорово получалось.

— Верно. Потому что он много этим занимался. — Бабушка склонила голову набок. — А ты часто рисуешь?

Я пожал плечами:

— Ну, бывает.

— Чем больше рисовать, тем лучше будет получаться. Твой папа никуда не ходил без своего журнала. Говорил: никогда же не знаешь, что тебе попадется. — Она улыбнулась этому воспоминанию. Потом снова посмотрела на меня. — Ты только подумай, сколько у тебя будет возможностей рисовать — ведь здесь, на острове, ты увидишь очень много новых растений и животных.

Это меня страшно обрадовало.

— А еще могу дать тебе такой совет: читай про то, что увидишь, и вноси все сведения в журнал. Так поступают настоящие натуралисты. Записывают все подробности своих открытий.

Я вспомнил папин журнал и его заметки на каждой странице.

— Например, — продолжала Хани, — вот ты нарисовал птицу. Ты знаешь, что это за птица?

Я покачал головой.

— Но рядом я нашел вот это. Мне кажется, это ее перо. — Я протянул перо бабушке.

Она внимательно его осмотрела.

— Да, для начала неплохо.

Хани вдруг оживилась, отложила книгу, отдала мне мою тетрадку, встала и поманила меня за собой. А потом она, будто собака, идущая по следу, принялась обнюхивать все книжные полки. Вытащила три книги, с ними мы подошли к деревянному столу. Хани села — глаза у нее блестели. Она жестом подозвала меня к себе.

— Ну, Джейк, полагаю, ты знаешь, что птиц существует бесчисленное множество, самых разных размеров, форм и цветов. Определить, что ты видел за птицу, — совсем непростое дело. Но есть некоторые уловки, которые помогают разобраться в определителях. Через некоторое время у тебя обязательно появится любимый. — Она похлопала по лежавшей перед ней книге. — Мой — вот этот. Первое, о чем я себя спрашиваю, где именно я видела птицу. На дереве? На пляже? В болоте, на пруду?

— Эти были на пруду.

— Значит, водоплавающие. Они плавали или стояли?

— Эта стояла. У нее длинные черные лапы.

— Важная подробность, — кивнула Хани, записывая. — Теперь размер. Большая или маленькая?

— Большая, — ответил я и показал рукой, какого птица была роста.

— Около метра, — кивнула Хани, записывая и эту подробность. — А теперь расскажи все, что ты помнишь. Какого она цвета, какие у нее глаза и, главное, голова. Заметил что-то необычное?

Я призадумался, вспоминая, как выглядела большая белая птица.

— Когда она взлетала на дерево, я заметил, что у нее на крыльях есть черное. А еще, — добавил я важную подробность, — у нее очень странная шея. Вообще без перьев. Лысая, даже какая-то чешуйчатая. И клюв вот такой длины. — Я показал, какой именно.

— Важные подробности. — Хани еще раз посмотрела в тетрадку. — А какого цвета у нее клюв?

Я почесал в голове.

— Прости, не запомнил.

— Ничего. Ты и так сообщил много подробностей. А теперь самое интересное. — Хани пошевелила бровями. — Будем охотиться!

И она стала переворачивать страницы. Я видел, что ей нравится наше занятие.

— Вот! — воскликнула она и подвинулась, давая мне место рядом с собой. — Ты так все подробно описал, что у нас всего-то парочка вариантов.

Она указала на первую птицу.

— Это ибис. Давай сверимся с нашим списком. — Она стала зачитывать из книги: — Белая болотная птица. Подходит. Края крыльев — черные. Подходит. Посмотри на клюв. Красный, кривой. — Она посмотрела на меня. — Может, это был ибис?

Я покачал головой.

— Нет. Он гораздо меньше. И у той птицы, кажется, был черный клюв.

— Цвет и форма клюва — очень важные подробности. — Хани пролистала еще несколько страниц, указала мне на другую птицу. — Ну а белая цапля? Цвет подходит. Тоже болотная. Клюв у нее черный.

Я покачал головой.

— Те, которых я видел, были крупнее. И голова у этой не такая. У белой цапли есть перья на голове. И еще на крыльях у нее нет черного.

— Верно. Зоркий у тебя глазок. Тут перед нами снежная цапля. А ты говоришь — крупнее. Гм-м… Может быть… — Она перевернула еще несколько страниц, указала на картинку. — Вот эта?

Я тут же узнал крупную белую птицу с длинными ногами, лысой чешуйчатой головой и шеей. Какое замечательное открытие!

— Да, она самая.

Хани ухмыльнулась.

— Ты видел молочного клювача. Его ни с кем не спутаешь. Они выделяются размерами и лысой головой. Обрати внимание, что клюв у него черный и изогнутый, почти как у ибиса. Ты все правильно сказал: они живут стаями и гнездятся на деревьях у водоемов. — Хани снова взяла в руку длинное перо. — Я уже старая, помню времена, когда клювачи в основном жили во Флориде и считались вымирающим видом. Это было еще в восьмидесятые, когда твой папа только родился. А потом они все чаще стали появляться в Южной Каролине. Представляешь, всего лишь за время жизни твоего папы молочных клювачей исключили из списка вымирающих видов. Здорово, да? Впрочем, они по-прежнему под угрозой. Нам очень повезло, что у нас, на Дьюисе, такая многочисленная популяция.

Хани вернула мне перо, погладила по щеке.

— Я тобой очень горжусь, Джейк. Из тебя может получиться отличный натуралист — в этом смысле ты прямо как твой папа. А еще знаешь что? Я уж и не упомню, когда мне было так хорошо. Я часто повторяю: найди любимое занятие — и получай удовольствие! У тебя отлично получается рисовать. Вот и получай удовольствие, Джейк.