Халява. 90-е: весело и страшно (СИ) - Держапольский Виталий Владимирович "Держ" - Страница 29

[1] Побережье бухты Тихая находится в одноименном районе Владивостока.

[2] Пирамиды — джинсы турецкого бренда «Pyramid», популярного на советских и постсоветских просторах в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века. Отличительной особенностью джинсов «Pyramid» был особый эргономичный крой — высокая посадка на талии, узкие на бедрах штанины расширялись ниже карманов и вновь сужались книзу. Это было удобно и уменьшало истирание, поэтому джинсы носились дольше. Обычно «пирамиды» шились из денима светло-голубого цвета, но более поздние версии могли быть и яркого синего или беловатого «вареного» оттенка. При всей разнообразной палитре, фасон оставался неизменным. Интересно, что маленький кармашек для монет у джинсов-пирамид находился не спереди, а сзади, на правом заднем кармане. На заднем кармане поверх кармашка для монет был пришит патч белого цвета с изображением верблюда и надписями «King of desert» («Король пустыни») и «Pyramid» (собственно название бренда).

Глава 14

Пока майор распекал сержанта Колыванова, его напарник Петров с деловым видом обошел по кругу осиротевший «Крузак». Как настоящий прирожденный прапорщик он терпеть не мог «бесхозных» вещей. Если что-то, хотя бы теоретически, не имело хозяина, то такую вещь запасливый прапорщик обязательно бы попытался утащить в свою нору. В хозяйстве, ведь как оно? Все сгодится! Было бы чего…

Вот и сейчас умудренный опытом «хомяк», встрепенувшийся в преддверии замаячившей халявы, решил, так сказать, осмотреться с целью «наживы». Нет, не подумайте чего, отнюдь не личной — семьи у Петрова отродясь не было. Детдомовский он. И своей семьей он привык считать сначала армию, которой отдал без малого десяток лет, дослужившись до прапорщика, а после родное отделение милиции, куда он удачно пристроился, списанный из войск по состоянию здоровья — контузии.

Зная характер своего неподкупного начальника, Петров резонно понимал, что наехавшим на майора бандосам, придется несладко. И свой блатной ипонский внедорожник они нескоро увидят. Кто бы за ними не стоял!

Нагнуть начальника Советского РОВД города Владивостока пытались многие, но пока еще ни у кого не получилось. Был у него один закадычный друг детства, сделавший себе неплохую карьеру и осевший со временем где в Москве, среди прочих партийных и министерских кресел. Обращаться к нему за помощью и продвижением по службе Зябликов считал ниже своего достоинства, хоть дружок на это и не раз намекал. Но вот когда на Зябликова действительно насели местные партийные крысы, едва не засадив несговорчивого и справедливого мента за решетку, московский товарищ, тоже, оказывается, не позабывший о старой дружбе, сам протянул майору руку помощи. И выдернул приятеля детства из глубокой задницы!

Да, пытаться подмять Зябликова под себя, во Владивостоке перестали. Однако о карьерной лестнице ему предстояло забыть навсегда. До самого конца службы ему предстояло оставаться лишь начальником небольшого отделения милиции, хотя в самом начале службы он подавал большие надежды…

Раз увидят они свой дырчик нескоро, резонно рассуждал прижимыстый прапор, его всяко отправят в отстой на городскую арестплощадку. А там таких же хитрых жуков, просто плюнуть некуда — обдерут «Крузак» до талого, и не докажет потом собственник ничего… Если, конечно, будет, кому доказывать. А может эта тачка и вообще в угоне. Так что самое время пошуровать в ней на предмет незапланированных добряков. Импортный насос в хозяйстве тоже сгодится! И домкрат! И трос… Да и вообще — в хорошем хозяйстве сгодиться все!

Петров распахнул водительскую дверь и заглянул для начала в салон внедорожника. Пахло в машине непередаваемо — это те не ёлочка! Прапорщик сразу заприметил приклеенную к торпеде большую заграничную «вонючку», выполненную в форме этакой массивной императорской короны.

Раз! — мысленно загнул первый палец Петр. — Вонючка! — А память прапорщика, когда дело касалось всяких халявных ништяков, никогда не подводила.

Он перегнулся через водительское кресло и аккуратно подцепил пальцем защелку бардачка.

— Ох, еп! — громко выругался он, когда оценил его наполнение.

— Ты чего это там делаешь, братская чувырла? — Зябликов перестал распекать Колыванова и перевел строгий взгляд на Петрова. — Опять крысятничаешь?

— Никак нет, тащ майор! — Преданно глядя в лицо майора, и не подумал оправдываться Петров. — Произвожу досмотр транспортного средства на налицие запрещенных предметов! Уж слишком борзо они себя вели, Степан Филиппович!

— И как, — Зябликов прищурился, закрываясь ладонью от слепящего полуденного солнца, — нашел?

— Так точно! Нашел!

— Твою же, сука, дивизию! — присвистнул Зябликов, оценив находку Петрова. — Это же, бля…

— Фенюша, — нежно произнес прапорщик, любуясь рубчатым корпусом «лимонки». — Ф-1, ручная оборонительная граната. Боевая, — наметанным глазом определил Петр. — Сколько я таких в армии перевел… — Его глаза затуманились ностальгической пеленой. Так же в бардачке джипа вместе с лимонкой обнаружился еще и пистолет. — А это, товарищ майор, самозарядный пистолет Марголина — МСМ. Предназначен для начального обучения стрельбе по мишеням на дистанции до двадцати пяти метров. Однако, на близком расстоянии черепушку легко можно прострелить!

— Повезло нам, оказывается, тащ майор! — возбужденно произнес Колыванов, заглядывая начальству через плечо. — Поленились, видать, козлины с волынами по жаре ходить…

— Так, Колыванов, дуй на метеостанцию, к начальнику… Павел Васильевич его зовут! — Развел суету майор. — Скажешь я попросил… Будет понятым. Ну и Сережку понятым оформим! Вызовешь по телефону бригаду криминалистов, пусть пальчики везде откатают — мало ли чего еще выскочит… Давай, не задерживай!

— Есть, тащ майор! — Сержант рванул с места в галоп, только струйки горячего песка из-под голых пяток брызнули в разные стороны.

— Колыванов! Стой! — заорал ему вслед Зябликов. — Балбеса кусок, ты хоть штаны надень! Там же люди работают… И женщины среди них имеются!

— Ага! — Митька резко развернулся на триста шестьдесят градусов и кинулся к кабине ЗИЛа, в которой они с прапором сложили форму.

Пока Колыванов бегал за понятыми, Петров продолжил осмотр автомобиля преступников. Правда действовал он куда более неспешно и аккуратно, стараясь не оставлять своих пальчиков где попало. После найденных гранаты с пистолетом, прапор понял, что браткам машины точно не видать, как своих ушей, и поэтому до приезда опергруппы искал чего бы незаметно умыкнуть. После того, как содержимое джипа опишут, экспроприировать понравившиеся плюшки не удастся вообще.

Открыв дверцу вместительно багажника, Петров присвистнул еще раз, обнаружив в картонной коробке из-под сливочного масла обрез и россыпь патронов к нему. Рядом с коробкой валялся еще и огромный охотничий тесак в потертых кожаных ножнах.

— Блин, Степан Филиппыч, — произнес Петров, — ну тут им по самые помидоры!

— Угу, — подошедший майор заглянул в багажник и довольно кивнул лысой головой, — двести восемнадцатая[1] корячится.

— До пяти лет, — довольно отметил Петров, продолжая внимательно осматривать цепким взглядом багажник. Пока не появились понятые, и не приехала опергруппа с криминалистом, нужно было срочно действовать, но мешал маячивший рядом начальник. — А если еще и замазаны в чем…

Помощь пришла, откуда не ждали — из автозака неожиданно подал голос один из бандюков.

— Э! — заорал он из запертой будки. — Мусор! Чего тянешь? Мне, мля, в больничку надо, а то кровью истеку!

— Не бзди, придурок! — прокричал в ответ Петров, не отходя от джипа. — Я пулевые раны отлично бинтую! Чай, не впервой! А кость у тебя не задета! Переколотишься!

Зябликов подошел к автозаку и стукнул кулаком по металлической стенке будки.

— Ну что, ушлепки, допрыгались? Лично прослежу, чтобы вам впаяли на всю катушку! Волыны, что в тачке катали, небось грязные?

— Слушай, начальник, ты так и не понял — мы под Министром ходим! Не жилец ты отныне!