Морана (СИ) - Кулаков Алексей Иванович - Страница 56

— За тебя, Александра!!!

[1]Маши́нно-тра́кторная ста́нция (МТС) — государственное сельскохозяйственное предприятие в СССР, обеспечивавшее техническую и организационную помощь крупным производителям агропромышленного комплекса. Повсеместно создаваемые в годы коллективизации, МТС играли значительную роль в организации и укреплении колхозов, осуществляя обслуживание и ремонт тракторов, комбайнов и других предоставляемых на условиях аренды машин

[2]И-153 «Чайка» — предвоенный советский поршневой манёвренный истребитель-биплан (сдвоенные крылья), дальнейшая модификация легкого истребителя И-15 «Чато».

[3] И-16’истребитель шестнадцатый' (в просторечии — «Ишак», «Ишачок») — советский одномоторный моноплан 1930-х годов авиаконструктора Николая Поликарпова, основный истребитель ВВС РККА с 1936. Первый в мире поточно производимый истребитель-моноплан с убирающимся в полёте шасси, имел преимущественно деревянную конструкцию, фанерную и полотняную обшивку.

Глава 13

Глава 13

В конце марта все центральные газеты СССР порадовали… То есть опечалили своих читателей неплохими изображениями дымящихся развалин Виндзорского замка. В короткой заметке со сдержанной скорбью (более похожей на слабо замаскированное злорадство) сообщалось о результатах очередного массированного авианалета большой эскадры немецких и французских бомбардировщиков на Англию, и указывалось, что символ незыблемости королевской власти удостоился особого внимания французских «Блохов». В результате серии точных прилётов двухсоткилограммовых «фугасок», замок с восьмивековой историей превратился в живописные руины, а Его королевское величество Георг Пятый получил несколько осколочных ран и оставил под одной из куч битого кирпича размозженную ступню. Потом хирурги отрезали еще часть августейшей лодыжки, сделав короля похожим на одного из знаменитых английских пиратов — правда, верные подданные еще не решили, какого именно… И чтобы бедному Георгу лучше выздоравливалось, его близкие не стали волновать покалеченного правителя Британской Империи известиями о том, что в последний мартовский день в Индии начались волнения, местами переходящие в откровенные беспорядки и стрельбу по ОЧЕНЬ немногочисленным британским гарнизонам. Когда же монарх окреп достаточно, чтобы ему можно было сделать доклад о подозрительно хорошо организованных и вооруженных индийских бунтовщиках, Третий рейх начал вторжение в Грецию — явно нацеливаясь на последующий захват острова Крит, необходимого для стратегического контроля Средиземного моря. Вываливший на слабого после нескольких операций и большой кровопотери короля такие «радостные» новости премьер-министр Черчилль едва не добился того, что не вышло у Люфтваффе — однако Георг Пятый все-таки выжил и даже смог коротенько выступить по радио, успокаивая верных подданных.

Впрочем, простых англичан все же требовалось чем-то отвлечь, так что шумиха об очередном якобы прорвавшемся на Остров большом конвое американских судов случилась очень кстати. Опять же, удивительная точность и результативность немецких «Юнкерсов» и французских «Блохов» породила подозрения о том, что их корректировали с земли, и стала причиной очередной энергичной компании по поиску шпионов. О чем в газетах не писали — так это о том, что юную наследницу престола Элизабет Александру Мэри Виндзор без лишней огласки отправили в более спокойную Канаду, дабы обеспечить преемственность королевской власти на случай… На всякий случай, в общем. Дабы уменьшить возможные риски, эвакуировали почти пятнадцатилетнюю принцессу и некоторые королевские регалии на подводной лодке «Талисман»; еще в одну загрузили часть золотого запаса и особо ценных активов и архивов Банка Англии — как показало время, данная предосторожность оказалась нелишней. Нет, наследница Элизабет и корона Британской империи до Канады добрались вполне благополучно, но вот вторая подлодка-транспортировщик «Тандерболт» так и сгинула где-то в темных глубинах Атлантики. Впрочем, надежда на лучшее не покидала англичан, и сдаваться они не собирались — свидетельством чему стал внеплановый визит бывшего посла нацистской Германии в Великобритании, а ныне министра иностранных дел Иоахимма фон Риббентопа в Москву. Где его приняли так же тепло, как некогда принимали и в Лондоне: тема переговоров была заявлена весьма невнятная, но через неделю после их завершения в той части Франции, что находилась под немецкой оккупацией, начался хоть и аккуратный, но срочный демонтаж заводов. Дополнительные танкеры с бакинским авиационным бензином для Люфтваффе лишили промышленность французов новых — большого станкостроительного, двух кузнечно-прессовых, десятка машиностроительных, электромеханического, химического и двух станкоинструментальных заводов. Ну а за-ради дополнительных срочных поставок зерна, сумрачные тевтоны бесцеремонно ободрали автомобильные заводы мсье Ситроена: причем, как и в случае с остальными предприятиями, этот грабеж… Гм, помощь вишистского правительства маршала Петена союзной и почти братской нацистской Германии проходила под наблюдением прилетевших советских специалистов. От щедрот СССР перепало и самим французам: правда, тем для начала пришлось отдать остатки заказов, которые Советы, между прочим, уже оплатили. Затем со скрежетом зубовным обменять крупную партию удобрений для своего сельского хозяйства на современный завод тяжелого машиностроения и три средних угольных электростанции. Ну и наконец, ради поставок столь необходимого стране бензина сильно обидеть компанию «Рено» — на два завода автомобильных агрегатов, и один моторостроительный. Еще пришлось «сдать в краткосрочную аренду» опытных специалистов, которые будут собирать-запускать все это на новом месте, и там же обучать советских рабочих. А что делать? Золотого запаса у прекрасной Франции уже не было, кушать хотелось каждый день, а пахать землю прадедовскими конными плугами цивилизованные французы как-то уже и отвыкли. Опять же, это был хороший повод выпихнуть из Франции часть наиболее горластых крикунов-реваншистов, социалистов и прочих сочувствующих большевикам… В общем, начиная с середины апреля, длинные змеи тяжелогруженых эшелонов потянулись через Брест и Белосток в направлении Дальнего Востока — где спешно готовились площадки для размещения того, что должно было стать ядром дальневосточной обрабатывающей промышленности. Плечом к плечу на новообразованных трудовых фронтах круглосуточно бились девять батальонов военных строителей, чей личный состав был родом исключительно из Прибалтики и Западной Белоруссии; целая армейская группировка лагерных зэков-«бытовиков», ударным трудом зарабатывающих условно-досрочное освобождение. Чуточку наособицу «воевал» лопатами и пилами-топорами стотысячный корпус китайских товарищей, которых прислали еще прошлым летом как… Гм, ну, скажем как своеобразную бартерную оплату за очередную партию советского вооружения, и дополнительно-эксклюзивную поставку пушечных бронеавтомобилей БА-10 для личной охраны руководителей Коммунистической партии Китая. И конечно, было бы несправедливым не упомянуть конвойные дивизии калмыков и монголов-контрактников, что верхом на лохматых лошадках совместно с кадровыми военными частями обеспечивали общий порядок и дисциплину на чертовой дюжине больших строительных площадок. Такой вот выходил интересный интернационал, и сплошная дружба народов.

Однако по закону подлости, успехи в одном направлении обернулись для СССР болезненной потерей на другом: от руки белогвардейских недобитков пали на боевом посту Председатель Совета народных комиссаров и нарком иностранных дел товарищ Молотов, а так же заместитель наркома внешней торговли Юлий Моисеевич Каганович. В конце апреля советская делегация прибыла во Францию, на трехдневные переговоры с премьер-министром Петеном о возобновлении промышленно-технического сотрудничества: большевики желали заказать еще десятка полтора заводов «под ключ», а французские промышленники как никогда нуждались в таких крупных контрактах — ну и опять же, русская пшеница и бензин… Очаровательная супруга советского премьер-министра, сопровождавшая его в поездке в Ля Бэль Франс, интересовалась приобретением сразу трех прядильно-ткацких фабрик; а уж какой «вкусный» список пожеланий был у Кагановича!!! В общем, не было бы преувеличением сказать, что маршал Петен принимал советского коллегу на самом высшем уровне, и очень часто говорил «да» на предложения Вячеслава Михайловича и сопровождавших его лиц. Визит прошел очень плодотворно, все нужные протоколы и предварительные договора были успешно подписаны, и тем горше оказалось его трагическое завершение: на аэродроме, когда дорогие гости Франции тесной группой направлялись к правительственному самолету, из-за него внезапно выбежал техник аэродромной обслуги. И пока гвардейцы почетного караула соображали, как им реагировать и делали первые шаги, тот с невнятным воплем «За свободную Россию!!!» бросил в середину советской делегации большую сумку, плотно набитую взрывчаткой и крупными железными заклепками. Взрыв был таким сильным, что даже цельнометаллический самолет потерял часть крыла и одну из колесных стоек — что уж говорить о жертвах? Их потом собирали едва ли не по всему аэродрому… Скорое расследование быстро установило личность террориста-смертника: им оказался белый эмигрант Борис Смысловский, устроившийся на должность авиационного техника еще три месяца назад — в дальнейшем же ниточки потянулись в оккупированный немцами Париж, к Русскому общевойсковому союзу[1]. Однако его начальник генерал-лейтенант Архангельский категорически опроверг принадлежность бомбиста к РОВС. И внятно намекнул атаковавшим его репортерам на три момента. Во-первых, пан Смысловский имел гражданство Польши. Во-вторых, был масоном немалого градуса посвящения и членом «Великого Мистического храма Польши». В-третьих, перед своим посвящением успел четыре года отучиться на разведовательных курсах при войсковом управлении Рейхсвера. После чего, собственно, расследование и забуксовало: абвер признавать террориста одним из своих кадровых агентов не спешил, а польские масоны вообще уклонялись от любого общения. Дело шло к тому, чтобы все-таки назначить виноватым РОВС, несмотря на то, что союз еще с тысяча девятьсот тридцать восьмого года начал планомерно перебираться в Бразилию, и на весну сорок первого в Париже присутствовал чисто символически — однако все осложняло требование Советов допустить к расследованию советских же следователей. Оставалось тянуть время, спешно фабрикуя… Пардон, кропотливо собирая для Политбюро убедительные доказательства того, что польский масон был всего лишь удачливым одиночкой с ярко выраженными психическими расстройствами — и стараться как-то успокоить и задобрить разъяренных русских и их красного императора Сталина. Вот уж воистину: горе побежденным!