АркАДьев: Графами не рождаются (СИ) - Волков Тим - Страница 11

Ну, допустим.

Внутри треугольника расположился круг, по внутренней границе которого учитель принялся выписывать затейливые каракули формул.

— Вы уверены…?

— О, да! Сейчас все получится, якорь мне в задницу! — прищелкивая пальцами, произнес Шеклтон.

И продолжил вычерчивать формулы.

С каждым мгновением напряжение и сомнения во мне росли, а вот радость, напротив, таяла. Моряк безумен. Это вне всякого сомнения. А остались ли в его голове какие-то знания из области темной магии? Читая вязь заклятий, я сомневался все больше. Странные связки, совсем не те потоки. Или в этом мире принято творить магию именно таким способом?

Треугольник начал слабо светить сиреневым светом, и надежда вновь затеплилась в моём сердце.

«У безумцев и подход особый», — начал успокаивать я себя.

— Получается? — спросил я, глядя, как моряк ползает на коленях по полу и рисует кружочки и палочки.

— Еще как, намотай тебя на брашпиль!

Понимая, что сейчас лучше не мешать работе, я отошел в сторону, сел на стул и принялся наблюдать за Шеклтоном. Учитель тряс головой, что-то бубнил себе под нос. Иногда подолгу замирал, глядя словно сквозь пол.

Треугольник стал сиять сильней. Потом в воздухе начал образовываться серый туман.

Неужели получается⁈ Я даже подскочил с места. Портал… Я вернусь! И предателям не поздоровиться.

Уже готовый броситься в бой, я неотрывно смотрел на происходящее. Туман густел. По полу прокатилась мелкая дрожь. Ну держитесь, демоны ада, предатели и недостойные, сейчас я вам…

ШКР-Р-РАКХ!

Раздался страшный взрыв, и меня, словно тряпичную куклу, швырнуло к стене. Жесткий удар — и боль.

Я не успел ничего понять — вот стоял возле Шеклтона, а через мгновение уже лежу на полу, весь в пыли осыпавшейся штукатурке. Чтоб тебя…!

— Что произошло⁈ — смахивая с головы мусор, спросил я.

Чтобы подняться понадобилось время: меня завалило стульями.

— Рвануло, якорь мне в печень! — радостно воскликнул Шеклтон, поднимаясь с парты, на которую его закинуло взрывной волной. — Рвануло!

— Проклятый недоумок!

Меня охватила ярость. Я подскочил и бросился к учителю, намереваясь отделать его, как следует. И о чем я только думал⁈ Верить сумасшедшему, надеяться на то, что он может сделать что-то толковое…

— Ты не темный! Ты позор мрака! — прорычал я, хватая Шеклтона за грудки.

Но тот словно и не слышал меня. В наивном почти детском взгляде моряка блестело безумие.

Кулак уже завис над головой, готовый отбить идиота, как вдруг со стороны входа раздался посторонний голос:

— Это что тут происходит⁈

Сквозь черные лоскуты тумана и пыли я увидел, как дверь класса распахнулась, и внутрь кто-то зашел.

— Какого черта⁈ — судя по уверенному, поставленному голосу, привыкшему отдавать приказы, вошедший был не последним человеком в школе.

Я желал только одного — лишь бы это не был директор.

Но это именно он и оказался.

— Что за несогласованное творение черной магии⁈

Развевая туман широкими взмахами рук, к нам подошел высокий статный мужчина. Раньше мне не доводилось видеть директора школы, но хватило и одного взгляда, что понять — это именно он, Константин Константинович Вебер, глава учебного заведения. Моё тело-то его видело, и не раз, так что сразу опознало.

— Шеклтон! — рявкнул Вебер, глянув на беснующегося учителя. — Что вы тут творите⁈

Потом, поняв состояние моряка, спросил:

— Вы пили сегодня таблетки?

— К черту таблетки! — рявкнул тот. — Засунь свои таблетки куда подальше, окунь ты горбатый!

— Понятно, — тихо вздохнул Вебер.

И перевел взгляд на меня.

— Аркадьев?

Я кивнул.

— Вы тоже в этом участвовали?

— Нет, — тут же соврал я. — Федор Филиппович сказал, что покажет мне некоторые формулы на дополнительном занятии. А потом вот это все случилось.

— Вы принимаете меня за идиота? — ледяным тоном спросил Вебер. — Значит так.

И директор вынес свой приговор:

— За то, что нарушили устав, я вас наказываю. Сегодня после уроков вы остаетесь на дежурстве.

— Как это… — ошарашено произнес я.

— Очень просто. Дисциплинарное нарушение требует дисциплинарного наказания. Вот и будете искуплять свои ошибки в школе. Остаетесь на дежурстве до девяти часов вечера.

— Как это до девяти⁈ У меня в пять ду… — я чуть не сказал «дуэль», но в последний момент успел прикусить язык. — Я не могу торчать тут до девяти!

— Я лично прослежу, чтобы вы до последней минуты были тут. А если попытаетесь сбежать — можете не возвращаться назад! Я немедленно исключу вас из школы.

И, резко развернувшись, направился к выходу. Потом, остановившись у самой двери, обернулся и сказал:

— И чтобы привели кабинет в порядок!

Хлопнула дверь.

Вот так выбор! Пойти на дуэль — значит ослушаться директора и быть исключенным из школы. В обещании Вебера я не сомневался. Остаться в школе — значит не пойти на дуэль и прослыть трусом, что едва ли не хуже, чем исключение.

А это значило только одно — на самом деле никакого выбора у меня нет.

Глава 6

Итак, мне предстояло оказаться в двух разных местах одновременно. Уроки заканчивались в четыре тридцать пять, и через двадцать пять минут я уже должен был явиться на дуэль. Я взглянул на часы. До звонка минуты две. Большая перемена безнадёжно утрачена. Остались две по четверти часа и время после уроков. Негусто… Однако делать нечего: придётся попробовать.

Шеклтон что-то бормотал, копошась в разбросанных бумагах. Окинув, разрушенный взрывом кабинет, я решил, что убираться не стану: во-первых, пусть этим занимается виновник, во-вторых, у меня на это попросту не было времени. Бросив на Шеклтона раздражённый взгляд — как же он меня разочаровал! — я выскользнул в коридор и поспешил в кабинет, где должен был начаться следующий урок.

Думать о занятиях было трудно: мысли занимала проблема, которую надо было успеть решить до пяти часов. Дело заключалось даже не во времени, а в месте: требовалось помещение, где мне никто не помешал бы. Вот об этом я и думал, краем уха слушая о формулах, стихиях и свойствах металлов, про которые сбивчиво вещал учитель. К счастью, я заметил, что, если смотреть преподавателю в глаза, он начинает думать, будто ты ловишь каждое его слово. Ему и в голову не приходит, что ты можешь в это время размышлять о чем-то своём. Этим я и воспользовался.

После урока нужно было найти подходящее место. И материал, конечно. Как говорится, победа любит подготовку.

— Куда ты? — удивился Сопля, едва поспевая за мной. — На улицу? Сбежать решил⁈

— Нет, разумеется! С какой стати мне убегать? Хочу потренироваться. Без свидетелей. Есть подходящее место?

— Без свидетелей… — протянул Сопля задумчиво. — Не знаю даже. Территория школы не такая уж большая.

Тут он был прав. К тому же, учеников на переменах не держали в здании, а выпускали погулять на улице — если погода была хорошей. Так что повсюду ошивались подростки и старшеклассники.

— Разве что в спортзале, — с сомнением проговорил Сопля. — В смысле — в старом, — мы как раз вышли на улицу, и он махнул рукой вправо, указывая направление. — Если, конечно, ты сможешь туда забраться. Но вообще, наверное, лучше не надо. Директор это запретил, и говорят, там стоят скрытые камеры. Правда, я в это не очень-то верю…

— Это мне не подойдёт, — ответил я, окидывая взглядом территорию школы. — А вон там что?

— Где?

— Ну, небольшое здание такое. Подсобка какая-нибудь?

Я имел в виду зелёный домик, больше чем наполовину скрытый деревьями.

— Нет, — ответил Сопля. — Это пожарный уголок. Там хранятся противогазы всякие, огнетушители, каски, жилеты и так далее. Он должен быть заперт.

Я решительно направился к зелёному домику.

— Ты куда⁈ — заволновался толстяк. — Полезешь внутрь? Там слишком мало места — нет смысла.

— Постоишь на стрёме, — бросил я через плечо. — Если кто появится, начни чихать. И погромче, чтобы я услышал.