Тьма наступает - Криптонов Василий - Страница 43

— Сам произнесёшь слово на букву «ч», или мне взять на себя этот труд? — осведомился Жорж.

— Чёрт побери! — Я опустил газету.

— Немного не то слово, но, думаю, суть ты…

— Я ещё зайду, — сказал я и встал с кресла.

— Буду считать дни в ожидании нашей встречи, — усмехнулся Жорж.

Но я его уже не слушал — колотил в дверь.

«Антон Петров! — мысленно повторял я, разгоняя машину. — Антон, мать его, Петров!»

В изощрённости мышления Тьме было не отказать. Зря я считал её тупой стихией, думать она обучилась. Да так, что боже, сохрани. Откуда в ней эта способность завелась — поди знай, но вряд ли сама, от сырости. Скорее всего, Тьма использует людей.

Кто самые влиятельные люди в государстве? Разумеется, аристократы. Дворяне. И их фамилии, как правило, отличаются звучностью, запоминаются. Часто даже герб сам по себе перед глазами встаёт, когда слышишь фамилию. И если бы для исполнения своих замыслов Тьма выбрала именно аристократов, фамилии в списке были бы знакомыми. Мне достаточно было вместе с Витманом совершить рейд и собрать всех.

Но кто такой Антон Петров⁈ Да любой человек с улицы, чёрт его дери. Или — известный ресторатор. Мещанин, хорошо поднявшийся, но не снискавший дворянства. И таких вот ребят, ворочающих неплохими деньгами и обладающих неплохими возможностями, в одном только Петербурге — пруд пруди.

Кто их считает? Где, чёрт побери, компьютерная база, где можно искать соответствия?

— Сука! — вырвалось у меня.

— Государю императору — ура! — укорил меня с пассажирского сиденья Джонатан.

— А ведь ты прав, — вдруг задумался я и резко свернул. — Есть, есть у нас такая база!

Когда собеседник произносит только одну фразу, он довольно быстро превращается во что-то вроде инструмента для медитации. Помогает рассортировать мысли по ячейкам и сделать правильные выводы.

Остановившись возле знакомого дома, я достал из кармана портсигар, открыл его и набрал на клавиатуре текст: «Наиболѣя вѣроятное мѣсто слѣдующаго прорыва — Зона Д. Нѣобходимъ особый контроль, но тихо».

Секунды не прошло, как на экране вспыхнул ответ: «Принято».

Я перевёл дух. Ну, вот и завертелись колёсики-шестерёнки. А я пока попробую сработать на опережение.

Глава 22

В окно машины постучали. Я повернулся и увидел одного из шестёрок Федота. Пожилой дядька, постарше самого Федота, решил осесть и остепениться вместе с начальством. Теперь он не пробивал должникам головы, а довольствовался должностью кого-то вроде дворецкого.

Я опустил стекло.

— Здравствуйте, многоуважаемый Константин Александрович, — заулыбался домоправитель. — Федот Ефимович заметили ваше авто из окна и просят к ужину.

— Сама любезность, — усмехнулся я. — Ворота-то откроешь? Или мне машину тут оставить?

— Разумеется, открою! Как же можно допустить, чтобы на улице стояла? Проезжайте, прошу.

Я въехал в раскрывшиеся ворота.

Федот встретил меня в домашнем халате — явно не собирался принимать гостей.

— Здорово, старый бандит, — улыбнулся я. — Ну что, как дела? Как на самолёте полеталось?

Когда-то я пообещал Федоту полёт на самолёте и предупредил персонал ангара, что такой-то персонаж может подъехать. Он и подъехал, как мне доложили. Судя по тому, что больше ни о чём не докладывали, обошлось без жертв, а в подробности я не вникал.

— Чудесно, чудесно, — сказал Федот, тряся мне руку. — Однако больше — ни-ни. Мне это представляется неправильным.

— Что именно? — Я упал в кресло в гостиной, Федот сел напротив.

— Людям свойственно ходить по земле, этим и предпочтительно ограничиваться.

— Вроде как «рождённый ползать летать не может»? — улыбнулся я.

— Золотые слова! — Федот поднял бокал с вином. — Прошу, не откажите. Вино превосходнейшее.

— Не откажу. Спасибо.

Мы выпили.

— Слушаю, ваше сиятельство, — сказал Федот. — Вижу ведь, что не просто так заехали. Помощь требуется?

— Требуется. Только не такая, как в прошлый раз. Попроще. Даже идти никуда не придётся.

Невооружённым глазом я увидел, как Федот внутренне расслабился. Не нравилось ему, что я втравливаю его во всякие околотёмные делишки. Завязал — так завязал, как говорится. Но мы — те, кто мы есть. И от прошлого отмыться — задачка та ещё. Я вот никогда не отмоюсь. Будь я хоть аристократом-магом, хоть питекантропом, хоть инопланетянином — навсегда останусь капитаном Чейном. Что-то такое мне, кстати, голос Григория Александровича Барятинского с самого начала сказал. А потом всякие другие голоса подтверждали. Сейчас уже до того дошло, что я и сам это понял.

— Лист бумаги и карандаш организовать можно?

Федот молча позвонил в серебряный колокольчик. Через минуту я стал обладателем запрошенных аксессуаров. Взяв карандаш, принялся записывать имена и фамилии.

— Вот эти четверо, — сказал я, — скорее всего, купцы. Ну, или владельцы недвижимости. А может быть, кто-то вроде Федота Комарова до чудесного преображения. В общем, люди довольно состоятельные и влиятельные. Я подумал, ты можешь таких знать.

Федот с любопытством взял листок и пробежал взглядом написанное.

— Ну, как не знать… — протянул он. — Знакомые всё лица. Вот с этим, помню, воевали. Эх, как воевали…

— Прелесть, — кивнул я. — Ты мне напиши, пожалуйста, про каждого — кто он, где он, почему он.

Федот писать не спешил. Внимательно на меня посмотрел. Спросил:

— А что с ними потом будет?

— Это, Федот, неправильный вопрос, — вздохнул я.

— А какой же правильный?

— А правильный: что эти люди сделали такого, что я ими заинтересовался.

Федот поёрзал на месте, изображая всем своим видом здоровое любопытство.

— Я так понимаю, ты в курсе, что в мире творится, — сказал я. — Прорывы Тьмы, там. Да и в целом ситуация…

— Да уж, чай, не в погребе живём. Наслышаны, — вздохнул Федот. — Право слово, хоть плачь! Только-только дворянство получил, зажил как человек — и на тебе. Иной раз кажется, будто из-за меня оно всё. Мол, как это вы давеча сказали, «рождённый ползать» — и так далее. Чуть высунешься — сразу на тебе по башке!

— Это, Федот, глупости, — отмахнулся я. — Ты тут совершенно ни при чём. Уверяю тебя, как человек, который во всё это погружен с головой и даже глубже. Но ты прав в том, что Тьма пытается поглотить наш мир. И эти люди, — я постучал пальцем по листу бумаги, который Федот положил перед собой на стол, — ей помогут. Вот ответ на правильный вопрос. А на неправильный, что с ними будет, отвечу так: не знаю. Может быть, сразу их возьмём и изолируем. А может, просто наблюдение установим. Сейчас сложно сказать, знаем мы пока до обидного мало.

И даже меньше, чем мало, на самом деле. Вселилась ли уже Тьма в этих людей или ещё только планирует? Если, к примеру, надеть на них браслеты — такие, как на великом князе и на Жорже — мы задавим проблему в зародыше или же, наоборот, всё сломаем? Тьма быстренько найдёт себе новых кандидатов, а добиться от «книжкиного призрака», как его называет Света, новых данных — это снова песня долгая и нудная…

Но в любом случае, знать — лучше, чем не знать. Знания можно хоть как-то использовать. А вот незнание — уже никак не выйдет.

— Ох, ваше сиятельство, и непривычен же я к такому, — проворчал Федот, вертя в пальцах карандаш.

— Понимаю, — кивнул я. — Вот, веришь — всем сердцем понимаю. Но одно дело, когда ты в свои тёмные делишки играешь. И другое, когда Тьма пытается сожрать всё и всех. А эти люди, кстати говоря, в результате точно погибнут.

— Действительно? — озадачился Федот.

— Угу. Небось, слыхал про Гостиный двор, зоопарк в Париже?

— Как не слыхать.

— А про «мумий» информация в газеты просочилась?

Федот вздрогнул, побледнел.

— Вот это оно и есть, — жёстко сказал я. — Так что пиши. Тогда у людей будет хоть какой-то шанс. Вяленький, но — шанс.