Тайные тропы (СИ) - Васильев Андрей - Страница 31

— Ну чего, вызывай группу, — сказал я Светлане, когда та вернулась в комнату, причем с очень задумчивым выражением на лице. — Дело к ночи, пока они все оформят, пока меня опросят, пока подписку возьмут — это же все время.

— А ты куда-то торопишься?

— Ну, как сказать, — я вздохнул. — Вообще-то у меня приятеля убили, если ты не забыла. По этой причине мне сильно невесело и очень хочется выпить, так что хотелось бы успеть посетить ресторан при отеле до того, как он закроется. Да и есть хочется, если честно. Я же даже не обедал. Собирался тут пельменей от души рубануть под «кедровку», да вот…

— В каком отеле остановился? — спросила Метельская.

— В «Высоцком».

— И в самом деле, где же еще? — усмехнулась она. — Глупость спросила. Ты же московский мальчик, речь может идти только о статусном месте.

— Только давай без этих стереотипов, — попросил я. — Чего начинаешь? Сказано же — я частный детектив, какой отель мне клиент бронирует, в том и живу.

— Одно другому не помеха. — Светлана протянула мне мой паспорт. — Бери и проваливай.

— Вот сейчас не понял. — Я забрал паспорт и убрал его в карман. — Ты о чем?

— Не было тебя тут, — тихо пояснила полицейская. — Не было — и все. Так что ноги в руки — и вали. Только к дому такси не вызывай, до проспекта дотопай. Из двора налево.

— Не-не-не, в таких играх не участвую, — отказался я. — Плавали, знаем. Я сейчас свалю, а потом доказывай, что ты не верблюд.

— Ты дурак? — повертела пальцем у виска Метельская. — Даже если и так, то ты сам мне пять минут назад все объяснил — у тебя куча свидетелей, записи с камер плюс таксист, который тебя сюда привез. Если у кого и могут возникнуть проблемы, то это у меня.

— Если после моего ухода ты пару раз себя о стену ударишь так, чтобы нос расквасить, то мне никакой таксист не поможет. Не пойду никуда.

— Вот же ты дятел упрямый! — возмутилась Светлана, снова достала телефон и со злостью ткнула пальцем в экран. — Алло. Олег Георгиевич, вы на громкой связи.

— Да, — услышал я знакомый голос. — Что еще случилось?

— Чарушин ваш уходить не хочет, — пояснила Метельская. — Не верит мне, говорит, что я его таким образом подставить собираюсь.

— Макс, привет.

— Мое почтение, Олег Георгиевич, — откликнулся я.

— Ты мне веришь? — поинтересовался Ровнин. — Если да, то лично я даю тебе слово — никаких проблем у тебя в связи с произошедшим не возникнет. Этого тебе достаточно?

— Да, — помедлив минуту, ответил я и встал из-за стола, — достаточно.

— Вот и славно, — сказал Ровнин. — Света, а с тобой мы тогда созвонимся через часок, как договаривались.

— Хорошо. — Метельская нажала на красную кнопку внизу экрана и убрала телефон в сумочку. — Все, свободен. И вот что — ты давай в ресторане сильно не накидывайся. Наш с тобой разговор на сегодня еще не закончен, я как тут все дела завершу, до «Высоцкого» доеду. Ясно?

— Никаких гарантий дать не могу, — с сомнением произнес я. — Все зависит от того, насколько быстро работает повар. Если медленно, то могу нажраться до того, как подадут горячее.

Собственно, повод у меня есть. И друга убили, и отличный план выхода из гонки за слезой Рода сорван. Плюс, похоже, Ровнин собирается сделать меня фигурой в своей игре, а это совсем уж никуда не годится.

— А ты салатик себе мясной закажи и не части, — ткнула меня пальцем в грудь Метельская. — Разговор будет очень серьезный. И для тебя, между прочим, тоже очень и очень нужный. Ты же все еще интересуешься подробностями о культе Куль-Отыра?

Глава 10

Шустро напиваться в дрова я, разумеется, не собирался — и ни к чему это, да и привычки у меня такой в принципе нет. Но водки в ресторане я себе все же заказал, поскольку Мишаню помянуть надо. Без этого никак.

Нет-нет, рефлексировать, рвать рубаху на груди и плакать пьяными слезами я тоже не планировал. Да, умер мой приятель, веселый и сильный человек, с которым я пусть не пуд, но пачку-полторы соли точно съел, но это не повод истерить и орать: «Да как же так?» Профессия частного детектива такова, что вероятность отправиться в небытие у ее обладателей куда выше, чем у обычных обывателей. Ну и, в конце-то концов, в целом закон жизни таков — все в ней конечно, и она сама в первую очередь. Причем, как говорил классик, как правило, конечна внезапно, чему Воронцов является прямым примером.

Когда-то очень давно, в прошлой жизни, я смерти вообще-то очень боялся, есть такое. Даже не самой смерти как физического явления, а, скажем так, всего, что с ней визуально связано. Гробы, кладбища, крематории, все эти черные ленты, венки… Прямо в холод меня от всего такого бросало. Впечатлительным я был юношей в нежном возрасте, да еще и с хорошо развитым воображением. Когда бабушка умерла, с включенным светом еще месяца два после спал, очень уж темнота напрягала. Все казалось, что вот-вот дверь скрипнет, а там…

Короче — вспоминать забавно.

А потом случилось то, что случилось. Квартира, в которой лежали истерзанные тела моих родителей, стены, забрызганные кровью от пола до потолка, и черная тварь с человеческим взором, ощерившая пасть в злобной улыбке при виде меня. Вот тогда что-то в моей психике, наверное, и сломалось. Просто глупо бояться выдуманных страхов, увидев воочию то, чему даже названия сразу не придумаешь. Слово «кошмар» и то не сильно подходит.

Ну а после появился Мирослав, который сначала спас мою жизнь, а после по какой-то своей очередной причуде взял в ученики, удивив тем самым не только меня, но и всех, кто его знал. С ним я чего только не повидал и где только не побывал, окончательно при этом растеряв и иллюзии, и юношескую робость, и прежних друзей-приятелей, а также все былые убеждения о том, как устроен этот мир.

И страх перед смертью тоже. Нет, никто не говорит о том, что у меня башню сорвало и я стал идейным камикадзе, или о том, что, мол, смерти нет, только вперед! Я ее уважаю и уж точно не тороплю, но при этом принимаю как данность тот факт, что она к каждому приходит в назначенный срок. Мишане билет в облачный край выписали сегодня, и тут ничего уже не изменишь. Что я могу на это сказать? Легкой дороги тебе, дружище. Причем это не расхожее выражение, я на самом деле искренне надеюсь на то, что он сразу ушел туда, откуда нет возврата, не застряв тут, среди нас, в виде бесплотной тени. Просто потому, что подобное никогда ни для кого ничем хорошим не кончается. Сталкивался я с неупокоенными душами несколько раз, знаю не понаслышке, как и во что они перерождаются. Страшное дело. Врагу не пожелаю. И искренне надеюсь, что после того, как сам дам дуба, здесь не задержусь, даже ради мести. Месть — что? Короткий миг, тот, когда ты своему убийце шею сломаешь или сердце раздавишь. А потом что? Осознание того, что все больше и больше начинаешь ненавидеть вообще всех, причем только за то, что они живут, дышат, любят, а ты нет?

Да ну на фиг!

Впрочем, есть еще третий путь, всеми забытый и темный, но мне идти по нему точно не светит. Да, я ученик волхва, но не его наследник, это сильно разные вещи. Тут все решает право крови. И скажу прямо, очень меня это радует, уж лучше тогда тут, тенью, чем туда, где сейчас находится Мирослав.

Ладно. Хорош философствовать, нужно выпить.

— Бывай, Мишаня, — пробормотал я, опрокинул в рот стопку водки и заел ее пельменем. — Надеюсь, ты не слишком насвинячил в жизни, потому уже получил по описи личное облако, пару демисезонных крыльев и арфу.

А хорошие тут пельмени — сочные, ушастые, большие. Самое то для закуски.

— Надо же, в самом деле ты тут, — напротив меня уселась Геля, на лице которой читалось немалое удивление, — а я подумала, что вурдалачка твоя напутала чего или вконец спятила. Она просто десять минут назад куда-то намылилась, подозреваю, что перекусить отправилась, а потом позвонила мне и сказала, что ты сидишь тут, в ресторане.

— Не вижу в происходящем ничего странного. — Я подцепил на вилку еще один пельмень, не особо скрывая тот факт, что меня не сильно порадовало ее появление. Недавнее раздражение от выкинутого ей коленца забили новые эмоции, потому дело было только в том, что мне хотелось спокойно в одиночку выпить и закусить до того, как сюда заявится коллега Ровнина. — Сидит человек, ужинает. А вот ты почему до сих пор в отеле? У тебя самолет во сколько?