Дороти должна умереть - Пейдж Даниэль - Страница 60

Я вылезла из того же окна, что и Олли вчера днем, и перебралась на дерево. Я оказалась не такой проворной, как обезьяна, — ветви царапали лицо и руки, трещали под моим немалым весом, но все же я умудрилась осторожно и бесшумно спуститься ниже. Сверху, с этажа Страшилы, доносились крики. Дым теперь струился из окна, из которого я только что выбралась. С моего наблюдательного пункта на дереве открывался прекрасный вид на земли вокруг дворца. Парой этажей выше все громче и громче трещал огонь. Я всматривалась в даль и ждала, с ужасом думая, что Страшила не появится. Тогда получится, что я зря устроила поджог, поставила под угрозу собственное прикрытие и подвела Олли. Но потом от оранжереи отделилась долговязая тень. Это он! Страшила широкими шагами пересек дворцовую лужайку, не отрывая взгляда от огненных всполохов, вылетающих из окон его комнаты. Он клюнул на наживку.

Когда Страшила исчез из поля зрения, я спрыгнула с дерева и мягко приземлилась на траву. Вдали поблескивала купольная крыша оранжереи, отражавшая лунный свет. Уже скоро. Ночью территория дворца была так же прекрасна, как и днем. Но в ярком свете изящных фонарей и горящих свечей сложно было найти укрытие. Я мигом перебежала лужайку, надеясь, что сейчас все слишком заняты пожаром и не заметят одинокую горничную.

Впопыхах Страшила оставил дверь оранжереи открытой. Я бросилась внутрь. Благоухание цветов сразу перебило запах дыма. На секунду я замерла, восстанавливая дыхание и прислушиваясь. До моего слуха доносились лишь приглушенные крики из дворца — ни звука шагов преследующих меня стражников, ни лязга железных солдат. Лишь пару раз где-то в темной глубине оранжереи каркнула ворона. Я сделала это! Пока все идет отлично.

Оранжерея была заставлена удивительными цветами. Были здесь и розовые кусты с бутонами крупнее футбольного мяча, и ярко-красные маки, лепестки которых каждые несколько секунд открывались и закрывались, словно дышали, испуская в воздух бледно-розовую пыльцу. Здесь были и тюльпаны, меняющие цвет лепестков, подобно радуге, и высоченные подсолнухи, лепестки которых светились почти в полной темноте, словно дарили миру солнечный свет.

Ряды растений все тянулись и тянулись вдаль. И я поняла: вот какой была Страна Оз. Дороти не успокоилась, когда забрала магию, — принцесса украла и все, что было этой магией создано. Надеюсь, однажды мне выпадет шанс увидеть, как цветут эти растения за пределами оранжереи, на земле. Но не этой ночью. Я побежала в самый конец оранжереи, откуда все громче и громче раздавалось карканье, и остановилась в паре шагов от птичника. Сейчас или никогда. Я подавила в себе страх, распахнула дверь и шагнула внутрь клетки.

Здесь повсюду были вороны. Они сидели высоко на насестах и клевали зерно из кованой металлической кормушки, подвешенной наподобие люстры под самой крышей. Внимательный бессменный караул. Несмотря на дежурство, вороны проигнорировали гостя. Я дышала ровно и неглубоко, стараясь не думать об острых как бритва когтях и опасных изогнутых клювах и надеясь, что Пит был прав: они не отличаются острым зрением и слухом.

Я лишь мельком видела лабораторию Страшилы, но почему-то не сомневалась, что она находится где-то под землей. Но вокруг не было ни одной лестницы. Большую часть птичника покрывали семена, перья и вороний помет. За исключением птичьего фонтана. Он, как ни странно, был практически чист. Еще более подозрительным казалось то, что вороны его сторонились. Я на цыпочках пробралась между клюющими зерно птицами. Провела пальцами по бортику фонтана, проверяя, нет ли там кнопки, рычага или чего-нибудь подобного. Любой детали, которая намекнула бы, что делать дальше.

Ничего. Застоявшаяся лужица воды в чаше фонтана была мутной до черноты и воняла плесенью. Невозможно было увидеть, что скрывается в глубине… благодаря чему это место становилось идеальным тайником. В голову пришла неожиданная идея. Я призвала клинок и попросила его раскалиться, как недавно во дворце. Оружие с удовольствием подчинилось и стало цвета почти потухших угольков. Я сконцентрировалась и прибавила тепла, пока лезвие не загорелось так ярко, что на него больно было смотреть.

Затем опустила клинок в фонтан, и над водой сразу поднялся пар. Лезвие осветило дно чаши, где вырисовывалось нечто круглое и темное. Кнопка! Едва я надавила рукоятью клинка, она легко поддалась. Вдруг птичий фонтан исчез прямо из-под носа, и я едва не грохнулась на землю, но смогла устоять на ногах. Я опустила взгляд и заметила, что на том месте, где он стоял раньше, в земле появилась маленькая круглая дверь, больше напоминающая люк. Я с сомнением подняла ее — за ней спиралью уходила в темноту вереница ступеней.

Где-то высоко над головой раздалось громкое «кар-р!». Затем послышался возбужденный шорох — я привлекла внимание птиц. Еще одна ворона каркнула, а потом другая, третья, и вскоре казалось, что все они кричат на меня. Раздался гул, и все вокруг затянула дрожащая темнота. Он становился все громче и громче, когда я наконец поняла: это вовсе не гул, а звук хлопающих крыльев. Сотня ворон летела прямо на меня. Даже не успев прикинуть, что там под землей, я проскочила в дверь и понеслась вниз по извилистой лестнице. Я бежала так, словно спасалась от смерти, полагаясь только на инстинкты и позволяя ногам самим искать опору на ненадежных каменных ступенях. Тренировки с Ноксом не прошли даром!

Вдруг за моей спиной захлопнулась дверь, и все погрузилось в кромешную тьму. Не в силах разглядеть ничего вокруг, я остановилась и стала ждать, пока глаза привыкнут к темноте. Но ничего не менялось. Тогда я решила вновь зажечь клинок и осветить им путь — на этот раз сделать это оказалось легче. Я подняла руку и нащупала каменную поверхность в нескольких дюймах над головой. Я поднялась по ступенькам и внимательно изучила дверь изнутри. Однако с этой стороны на ней не оказалось ни ручек, ни кнопок, и было совершенно непонятно, как открыть ее вновь. Ну, по крайней мере дверь задержала ворон. Но теперь я попала в ловушку. У меня остался единственный путь — вниз. Мерцание клинка разрезало тьму, и я начала спускаться.

Когда ступени наконец закончились, я огляделась по сторонам. Клинок осветил большое помещение. Дом Страшилы оказался таким же кошмарным, каким я его себе и представляла. Даже хуже. В комнате стояли два длинных металлических стола, на которых валялись ужасные инструменты, похожие на те, что я видела в спальне Страшилы, и металлический стул с ремнями для рук и ног. Я почти не сомневалась, что именно сюда и приковали вчера Мод. Но где она сейчас?

Рядом со стулом стоял небольшой квадратный механизм с множеством разных циферблатов и датчиков. К нему крепилась длинная трубка. Я даже думать не хотела, что это за аппарат. У стены на высоком стеллаже выстроились большие стеклянные банки — в похожих Герт держала сушеные травы и ингредиенты для своих зелий. Но в этих хранились, увы, не корни мандрагоры и не пыльца паслена. В банках в зеленой светящейся жидкости плавало нечто похожее на мозги. Я подошла ближе. Мозги пульсировали. «Они еще живы!» — в ужасе подумала я. В склянках были и другие части тела: уши, руки, крошечные белые крылышки. Их отрезали у детенышей обезьян? Меня передернуло от отвращения.

Я перевела взгляд на деревянный чертежный стол, заваленный рисунками и анатомическими схемами. Обезьяны, калидасы, куры и другие животные, которых я даже не знала. Я оторвалась от зарисовок и принялась искать хоть какие-то признаки жизни.

— Эй! — крикнула я в никуда. — Здесь кто-нибудь есть? Мод?

Я не ждала ответа, но неожиданно услышала еле различимый стон, который доносился из-за неприметной железной двери в конце зала, позади какого-то ящика с прибором. Стон повторился вновь, на этот раз громче, и я поняла: как бы сейчас мне ни было страшно, там кому-то гораздо хуже. Я задержала дыхание и, представив все ужасы, которые могут там твориться, распахнула дверь.

Вторая комната оказалась меньше и была почти полностью забита ржавыми креслами-каталками. На них запеклась кровь, но трупов нигде видно не было. А потом я заметила ее. В самом конце комнаты сидела крошечная обезьянка в розовом платье с оборками, которая едва помещалась в тесной клетке. Через прутья решетки торчали перья ее деформированных, сломанных крыльев.