Дороти должна умереть - Пейдж Даниэль - Страница 4

Жаль, что в трейлерных парках нет подвалов. Хотя… пускай! Все равно хуже, чем здесь, не может быть нигде.

2

Должна признать, на улице было жутковато: над плоской серой равниной растянулось темнеющее небо. Оно было грязного розовато-коричневого цвета, какого я никогда раньше не видела, а все вокруг казалось неестественно спокойным.

Обычно днем мужчина в летах из соседнего трейлера даже в плохую погоду выходил на улицу и крутил на своем древнем магнитофоне старомодные кантри-песни. Те, в которых поется о том, как главный герой потерял машину, жену, собаку… Банда подростков, с которыми, кстати, я ни разу и словом не обмолвилась, пила неонового цвета газировку из маленьких пластиковых стаканчиков, развалившись на пожухлой лужайке и старом потрепанном диване в их «гостиной» под открытым небом. Но сегодня никого не было. Ни ребят. Ни музыки. Ничего. Ни единого движения. Остались лишь островки сухой травы, заплатками желтеющие среди грязи.

И даже шоссе на окраине парка, по которому обычно бешеным потоком неслись автомобили, внезапно замерло. Видимо, машина Тони проехала по нему последней.

Когда свет померк, я поймала свое отражение в окне: лицо, обрамленное розовыми волосами. Покрасилась я сама, но подобная перемена до сих пор меня поражала. Понятия не имею, для чего я это сделала. Может, просто хотела добавить немного красок в свою дурацкую серую жизнь. А может, мечтала хоть чуточку походить на Мэдисон Пендлтон. Ну уж нет! Ни капельки я не мечтаю на нее походить. Ведь правда?

Я все еще разглядывала свое отражение, когда услышала писк и шуршание. Обернувшись, я увидела, как в стоящей на микроволновке клетке бешено носится Звездочка, мамина любимая ручная крыса. В принципе, ей можно было бы выдать награду как самой ленивой крысе в мире: за последние два года она ни разу даже не подошла к своему колесу. По крайней мере я этого не видела. Теперь же Звездочка отчаянно металась по клетке, неистово пища и кидаясь на прутья, словно была готова умереть, лишь бы только оказаться снаружи.

Это было что-то новенькое.

— Думаешь, она бросила нас обеих? — спросила я, стараясь не обращать внимания на ликование, затопившее мой мозг при этой мысли. Мне всегда казалось, что Звездочку мама любит больше, чем меня. Теперь же ей было одинаково наплевать на нас обеих.

Замолчав, крыса внимательно уставилась на меня, а потом вновь разрезала тишину долгим пронзительным визгом.

— Заткнись, Звездочка! — приказала я.

Я думала, она замолкнет через пару секунд, но писк не прекращался. Звездочка не желала останавливаться.

— Хорошо, — сдалась я, когда писк стал совсем невыносим. — Хочешь выбраться? Дерзай!

Я откинула крышку клетки и засунула руку, чтобы достать крысу. Но вместо благодарности Звездочка впилась зубами мне в запястье.

— Ай! — взвизгнула я, роняя ее. — Что с тобой творится?

Как ни странно, Звездочка не ответила, просто юркнула под диван. Надеюсь, она не вернется. Кто вообще придумал держать дома крыс? Внезапно дверь трейлера распахнулась.

— Мам? — крикнула я, бросаясь к выходу.

На долю секунды мне в голову пришла шальная мысль: а вдруг она вернулась за мной? Или хотя бы за Звездочкой. Но это был всего лишь ветер. И мне впервые подумалось, что, может, обещанный торнадо не шутка. Когда все только началось, мне было двенадцать, и я даже не понимала всей серьезности ситуации. Казалось, перемены в маме только к лучшему. Она позволяла мне прогуливать уроки, и мы устраивали пижамные дни. Забирала меня посреди учебного дня на карнавал. Она прыгала на кровати и покупала на завтрак пиццу. Но вскоре мама прекратила готовить завтраки, стала забывать отвозить меня в школу, а пижаму перестала снимать вовсе. И вот уже в нашей семье только я стала заниматься завтраками. И обедами. И ужинами.

Теперь мамы, которую я знала, больше не было. Она исчезла. И вряд ли когда-либо вернется. Но все же, какой бы мама ни была, я не хотела оставлять ее одну. Или с Тони, особенно в торнадо. Однако больше всего на свете я сама не хотела оставаться в одиночестве. Поэтому подхватила телефон и набрала мамин номер. Нет сети. Вызов завершен.

Я подошла к двери, все еще открытой и болтающейся туда-сюда на петлях, и сделала шаг на улицу, вглядываясь в даль в надежде увидеть красный «камаро», несущийся обратно по шоссе. Едва моя нога коснулась первой ступеньки, послышался свист рассекаемого воздуха, и мимо пронесся пластиковый стул. Я едва успела уклониться, упав на землю, чтобы спасти голову от удара.

Потом на несколько мгновений все успокоилось. Стул неподвижно лежал в грязи в полуметре от меня, будто так и надо. Начало моросить. Мне даже показалось, что я слышу птичье пение. Но пока я неуверенно поднималась на ноги, вновь налетел порыв ветра. Пыль завихрилась в воздухе, застилая глаза, а дождик перешел в ливень.

Небо было почти черным, а горизонт превратился в размытую облачно-белую линию. И тогда, словно в кино, я увидела его: маленькая темная воронка металась по равнине, вырастая и приближаясь. Низкий гудящий звук, словно рев мчащегося поезда, грохотом отдавался в ушах и груди. Пластиковый стул опять взвился в воздух и на этот раз больше не падал.

Очень медленно я вернулась в трейлер и захлопнула дверь. Паника нарастала. Защелкнув замок, я на всякий случай подперла дверь стулом, хотя и понимала, что это не поможет. Я прижалась спиной к стене, пытаясь сохранять спокойствие. Трейлер задрожал, будто в него врезалось что-то огромное. Боже, какой же я была дурой, приняв прогноз за шутку! Все жители трейлерного парка разъехались, попросту сбежали. Как можно было этого не заметить?! А теперь слишком поздно. Поздно уезжать из города, никакие деньги уже не помогут! Машины, чтобы добраться хоть до какого-то укрытия, у меня нет. Маме и в голову не пришло попросить Тони куда-нибудь меня забросить. Я попала в ловушку. А виновата во всем мама, как ни крути. Я даже не могла лечь в ванну. Ее у нас не было, так же, как и подвала.

Голос Эла Рокера, звучавший из телевизора, сменился шумом помех.

— Звездочка? — пискнула я. — Звездочка?

Впервые в жизни я отчаянно нуждалась в обществе маминой крысы. Больше у меня никого не осталось. Когда я села на диван, то уже не могла точно сказать, это меня бьет дрожь или трясется трейлер. А может, все сразу.

Мамино дурацкое одеяло с рукавами пропахло сигаретным дымом, но я все равно укрылась с головой, зажмурившись и представляя, будто она здесь, со мной. Через пару минут, когда что-то снова врезалось в трейлер, он перевернулся на бок. Я крепко вцепилась в спинку дивана, чтобы не упасть. Последовал очередной удар, потом резкий рывок и осознание того, что трейлер снесло с блоков.

Желудок будто ухнул вниз. Тело становилось все тяжелее, спину вдавило в подушки дивана, и внезапно со смешанным чувством ужаса и любопытства я осознала, что мы летим. Трейлер летел. Я чувствовала это. Опасаясь того, что могу увидеть, я высунулась из-под одеяла и потянулась к окну. Лишь на секунду я приоткрыла глаза, чтобы убедиться в правдивости своих догадок. Сквозь клубящиеся облака пробивался розовый свет. Напротив окна, словно невесомая, плыла оторванная автомобильная дверца.

Я ни разу не летала на самолете. И никогда не поднималась выше последнего этажа обсерватории, самого высокого здания во Флэт-Хилле. А теперь я впервые в жизни лечу в старом, проржавевшем до основания трейлере. С диким скрипом и свистом его трясло и бросало из стороны в сторону. Но в какой-то момент я ощутила влажное прикосновение к лицу и услышала писк.

Звездочка! Она вскарабкалась на диван и теперь нежно облизывала мое лицо. Тихий крысиный писк показался мне музыкой, я облегченно вздохнула лишь от осознания того, что она рядом. Не предел мечтаний, конечно, но уже хоть что-то. Мама поди пьет уже третий по счету коктейль, а может, вместе с Тони ютится в подвале бара рядом с винными бочками — что еще им нужно для счастья? Как она поступит, когда вернется и узнает, что трейлер, а вместе с ним и я исчезли? Словно нас никогда и не было. Станет ли ее жизнь без меня лучше?