Год 1976, Незаметный разворот - Михайловский Александр - Страница 6

– По уму действовать было бы правильнее, – согласился Сталин, – только это не всегда получается. Чаще приходится срываться на применение грубого насилия, потому что результат нужен не послезавтра, а еще вчера.

– В семьдесят шестом году конфигурация сил сложилась просто уникальная, – сказал я. – Если в январе восемнадцатого, помогая товарищу Ленину овладеть ситуацией, мне пришлось изъять больше половины состава ЦК, то тут из состава Политбюро выдернуть с концами надо будет не более двух-трех человек, и одного персонажа вернуть на должность. Ну и, естественно, требуется хорошенько встряхнуть оставшихся, воочию показав им страх Божий – например, продемонстрировав им вас и назначив на должность вашего представителя в том мире Лаврентия Берию. Кроме кнута, у меня в запасе имеется и пряник. Для тех, кто будет труждаться на пределе сил, гарантируется восстановление здоровья, полное омоложение и жизнь долгая, почти что вечная. Впрочем, на тот состав Политбюро еще надо будет глянуть собственными глазами с Истинным Взглядом, и только потом выносить окончательное решение.

– В таком случае, – сказал лучший друг советских физкультурников, – сейчас мне лучше вернуться в свой кабинет. И имейте в виду, что если товарищ Милевский решит с вами встретиться, я тоже хотел бы при этом присутствовать.

– Хорошо, – сказал я, открывая портал в кремлевский кабинет вождя, – как только этот человек тут объявится, я вас извещу.

13 июля 1941 года, вечер, Белосток, дворец Браницких

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Вечером, когда улеглась суета, я поставил задачу Колдуну завтра с утра своими методами обследовать Портал-Врата, дабы изыскать возможность уменьшения его проницаемости желательно до нуля (а вдруг получится), после чего собрал на неформальное совещание своих Верных, в основном из числа уроженцев позднего СССР. Поскольку вход был свободный, вместе с офицерами танкового полка пришли Птица, Бригитта Бергман, Кобра и… Мэри Смитсон. И хоть американка и не была уроженкой середины семидесятых годов, я не сказал ей и слова. Пришла и пришла, может, и скажет нам чего умного.

– Итак, товарищи и некоторые леди, – заговорил я, – мы не хотели этого задания, оно упало на нас само. А теперь вводная. В настоящий момент в том мире идет пятница, второе января 1976 года. Люди только что отгуляли новогодние праздники, теперь впереди два выходных, и в понедельник на работу…

– Должен напомнить, – сказал замполит гаубичного дивизиона капитан Юрченко, – что в самом ближайшем будущем, в конце февраля – начале марта, должен состояться очередной двадцать пятый съезд КПСС. В свое время, в училище, нам этим съездом все мозги проталдычили. Если мы хотим добиться решающих изменений, то момент вполне подходящий. На двадцатом съезде Хрущев сбил страну с истинного пути, а на двадцать пятом Брежнев вернет ее обратно.

– Брежнев в семьдесят шестом году был уже не тот, что раньше, – хмыкнул подполковник Седов. – Жевать кашу на выступлениях и заговариваться он начал еще за год до того. Поговаривали, что у него был инсульт, и не один.

– Инсульт-шминсульт, полная ерунда, – заявила неожиданно возникшая возле меня Лилия. – Если будет надо, то вылечим вашего Брежнева от всех болезней, и будет он как новенький! Вопрос только в том, надо ли его лечить, и если надо, то до какой степени.

– Брежнев – боевой офицер, проливал кровь за Родину, – сказал я, – а такие у меня на особом счету. Поэтому сначала попробуем по-хорошему, и только потом перейдем к мануальным внушениям. Так что вопрос первого контакта становится первоочередным. Кто знает, с какой периодичностью и где именно проходят заседания Политбюро, чтобы можно было посмотреть на этих деятелей собственными глазами, хотя бы через просмотровое окно? Также хотелось бы знать, где именно обитает товарищ Брежнев – на тот случай, если потребуется конфиденциально переговорить с ним тет на тет.

Ответом мне была тишина. Никто из уроженцев позднего СССР не представлял себе ни механизма функционирования государственного аппарата, ни места обитания вождей на госдачах.

И тут заговорила моя энергооболочка, уже подключившаяся к местной ноосфере и собравшая с нее всю существующую информацию.

– Значит, так, Серегин, – сказала она мне, – заседания Политбюро проходят по четвергам и понедельникам с одиннадцати ноль-ноль в зале для совещаний, по соседству с парадным кабинетом Брежнева в Большом Кремлевском дворце. Где кабинет Сталина, ты уже знаешь, кабинет Брежнева и зал для совещаний этажом выше. Ведет заседание иногда Леонид Брежнев, но чаще он отсутствует, и тогда председательствует либо Михаил Суслов, либо Юрий Андропов, либо руководитель брежневского секретариата Константин Черненко, хотя он пока не член Политбюро, и даже не кандидат. Помимо членов Политбюро и кандидатов, на заседании обычно присутствуют профильные консультанты по обсуждаемым вопросам, но их место – не за общим столом, который только для небожителей, а на стульчиках у стеночки.

«Так, – подумал я, – заседание Политбюро без Брежнева будет нам не по фэншую. Пропадает главный предмет приложения воспитательного процесса. И в тоже время, если он так плох, что не помнит себя, то, наверное, сначала надо совершить к нему внезапный ночной визит для излечения и прояснения сознания, и только потом подвергать политической проработке. Но для этого нам требуется выяснить, где расположена его госдача, и только потом будет возможно все остальное…».

– Госдача, – хмыкнула энергооболочка, – находится в поселке Заречье, сразу за МКАДом. Сначала из центра по Кутузовскому проспекту и Можайскому шоссе, потом на развязке повернуть налево, проехать по МКАДу два километра, и по правую руку будет Заречье. Живет твой Брежнев относительно скромно, но вот когда он едет из Кремля на дачу и обратно, улицы, в том числе и центральные проспекты, для его проезда перекрывают намертво. И ведь ничего не екает в грудях у хозяина жизни, когда ради его быстрейшего проезда все окрестные дороги на час-два встают колом.

– Да, – мысленно согласился я, – это совсем не по-нашему, не по-артански. Такие барские манеры являются тяжким симптомом, свидетельствующим об оскорбительном пренебрежении к простому народу. Советская так называемая «элита» уже оторвалась от народной почвы и вознеслась в воздушные замки, подпитываемая магазинами-спецраспределителями, государственными дачами и закрытыми пансионатами. Затраты на ее содержание с каждым годом все больше, а полезная отдача все меньше, ибо в силу своего идеологического догматизма эти люди видели мир не таким, какой он есть, а таким, каким он должен быть, исходя из их представлений. Или некоторые вообще ничего не желают видеть и действуют из принципа «вот помру, а потом хоть потоп». Отсюда и отказ от научно-технической революции, вызвавший прогрессирующее отставание Советского Союза в электронике и вычислительной технике, а также импотентская внешняя политика. Этим людям было просто все равно, что станет с их страной. И как с этой болезнью бороться без расстрельных команд и чрезвычайных троек? Впрочем, на имеющуюся картину было бы полезно взглянуть глазами сателлитов орбитальной сканирующей сети. И не беда, что их у нас в запасе меньше половины штатного комплекта: для отработки статической информации, когда не надо отслеживать перемещения авианосных эскадр и танковых групп, хватит и значительно меньшего количества этих всевидящих аппаратов. Кстати, древнегреческая легенда о стоглазом Аргусе наводит на мысль, что без чего-то подобного там не обошлось.

– Кстати, Серегин, – хмыкнула энергооболочка, – перед съездом, числа двадцатого февраля будет Пленум ЦК, на котором рассмотрят проекты отчетного доклада и экономической программы на следующие четыре года, а перед этим все вопросы будут многократно обсуждены на заседаниях Политбюро. А вот там все решения принимаются только единогласно, так что всех несогласных тебе придется мочить на месте, не озаботившись для этого подбором подходящего сортира.