Крымский цугцванг 1 (СИ) - Леккор Михаил - Страница 58

Ему позвонили через рекордный срок — семнадцать минут. Издатели — славянофилы, не уловив, что монография издана против западных правительств, а точнее, против правительства США, а отнюдь не против Запада, были в восторге. А может, они все уловили, но все равно их радости не было предела. И даже не из-за денег. Романов давал хорошую идеологическую подпорку славянофильским рассуждениям, раскрывая сущность наступления Запада на Россию.

В общем, они мило поладили, Романов подписал электронный вариант договора. А потом улегся спать, предварительно вновь отключив фон. Даже есть так не хотелось, как спать.

Он спал почти двадцать часов. Потом проснулся, сварил пшенную кашу (больше ничего не оставалось), съел столько, что казалось каша полезет обратно. Поспал еще немного.

Позвонил в издательство. Там сообщили, что первые сотни экземпляров уже появились в магазинах Москвы и Петербурга и пользуются ажиотажным спросом.

От этих добрых вестей его снова сморило и, несмотря на то, что на дворе стоял день (шел двенадцатый час), вновь завалился спать.

Он спал бы наверное до вечера, если бы к нему не пришли, вырвав из сладкого небытия сна. Когда, черт возьми, в России будут соблюдать пресловутые права личности и священный принцип личной собственности?

Глава 28

Пришли, это мягко сказано. Пришли, это обычно значит, аккуратно постучали или позвонили в звонок. Интеллигентно подождали, постучали (позвонили) еще раз. А тут сняли двери с петель и ворвались в квартиру. И что из того, что звонок и фон отключен. Ждите!

Единственная комната и кухня скромной квартиры наполнились спецназом, МЧС, врачами и просто штатскими известно какой службы. Обалдевший и с трудом проснувшийся Романов никак не мог понять, то ли он смотрит очередной сон ужасов, то ли за ним пришли, чтобы рассчитаться (кто и за что — другой вопрос). Или в стране произошел переворот?

К счастью, быстро стало ясно, что ни первый, ни второй варианты не имеют место быть. И переворот произошел только в сознании академика.

Выскользнувший из-за спин спасательных служб Щукин всплеснул руками и с ходу обругал Романова, назвав его гамадрилом и себялюбом, который тайно скрывается и заставляет окружающих страдать. Потом полез обниматься.

Романов, не пришедший в себя, и к тому же не выспавшийся и вновь проголодавшийся был не в духе. Он обложил всех… нет, не трехэтажным матом, а просто руганью и потребовал немедленно выйти из квартиры. Иначе он… Дмитрий Сергеевич хотел сказать, что вызовет милицию, но вовремя заметил, что она уже здесь. И тогда он на ходу перестроился и предупредил, что вызовет министра внутренних дел и министра МЧС. И тогда пеняйте на себя!

Это ли возымело действие или представители аварийно-технических, пожарных, медицинских и прочих служб убедились, что им тут делать нечего, но число людей в квартире резко уменьшилось. А затем оно вновь убавилось в геометрической прогрессии, когда в квартире появились Ларионов, являвшийся в данное время главой администрации бывшего президента, председатель Госдумы Семенов и, обкормитесь вы ананасами, министр внутренних дел Каргузов.

Романов почувствовал себя неловко. Столько людей и каких людей! — а он лежит в постели чуть ли не голышом.

Он принялся извиняться, но Ларионов отмахнулся.

— Чего там, — сказал он небрежно, — это мы должны извиниться. Ворвались тут. Дверь сломали. Кстати, — он повернулся к кому-то за спиной, невидимому Романову, — распорядитесь поставить дверь. А то неудобно так жить. Мы ж не реликтовые народы Севера все-таки.

Так, — он помолчал, прислушиваясь к тому, как моментально появившиеся рабочие начали приделывать двери. — Собственно мы по делу, Дмитрий Сергеевич. Вошли довольно громко, но что сделаешь. Вы так эффектно ушли в тень, что все подумали, как бы вы нечаянно того, не померли. Фон не отвечает, на звонок в дверь не отвечаете. Двое похорон за несколько дней наше государство не выдержит, разорится.

— Я люблю работать, — недовольно сказал Романов. — Это мое личное дело, что я делаю в свое свободное время, находясь в отставке.

— Так я и думал, — почему-то удовлетворенно сказал Ларионов, — обиделся. Между тем, вы исходите из неправильных предпосылок. Время, которое вы называете личным и свободным, таковым не является.

Собственно, Романов об том уже догадывался. Появление бывшего министра иностранных дел, а ныне, фактически хозяина Кремля (после смерти Мануйлова) и главы одной из ведущих думских фракций, главы Госдумы, министра внутренних дел, являющихся крупными современными политиками, не могло произойти только из-за опасений несчастного случая. Для это было достаточно послать спасателей.

— Господа, — предложил он. — Я так понимаю, вы хотите со мной побеседовать. И скорее всего, по важному вопросу. Не пройдете ли вы на кухню, там, по крайней мере, мы можем поговорить без лишних ушей. А я пока оденусь.

Ларионов кивнул и отправился на кухню. Семенов и Каргузов молча пошли следом.

Проводив их взглядом, Романов выскользнул из-под одеяла.

— Подожди, — остановил он собиравшегося уходить Щукина. Его он совершенно не стеснялся. И не так еще видели друг друга. — Расскажи мне коротко, что в стране происходит, пока я самозамкнулся.

— Хороший термин, — одобрил Щукин несколько иронично. — Так вот пока ты, так сказать, самозамыкался, у нас в стране стало творится черт те что. Прямо-таки 1917 год, не поймешь только перед февралем или октябрем.

С одной стороны, давление Запада, с другой стороны, убийство президента привели к анархии. Демонстрации и погромы на улицах и борьба политиков за власть вплоть до открытых драк в Думе. Кандидатов в президенты набралось десятка полтора. А, — Щукин понизил голос, — реального ни одного. Хотя тебе об этом, наверное, твои высокопоставленные друзья лучше расскажут. Как они забеспокоились, когда ты вдруг исчез.

Вчера Дума ввела чрезвычайноеположение в Москве. Это в мирное-то время! И одновременно объявила, что выборы президента будут через три недели.

— Дмитрий Сергеевич, — раздался громкий и хозяйский голос Семенова, — мы тут без вас командуем. Чайник поставили, бутерброды режем.

Это, похоже, означало, что хватит секретничать с Щукиным и идти к ним. Одевать брюки в течение нескольких минут могла только женщина, коей Романов по определению не был.

— Ну ладно, поговорим вечером, — пожал руку Щукину Романов. — А теперь, извини, видишь, кличут.

Он проводил заведующего сектором до дверей, которые находились уже на месте, а около них в коридоре стояли молчаливые люди — охрана гостей.

А гости действительно хозяйничали у него на тесноватой кухне. Семенов заваривал чай, Каргузов доставал чашки, ворча, что посуды мало, а Ларионов что-то диктовал по фону. Учитывая, что упоминал он торт и пирожки, речь шла явно не о политических разногласиях.

— Так, — Ларионов окончил разговор по фону, выключил его и, увидев Романова, жестом пригласил к столу. — Надо бы, конечно, отметить твое возрождение посерьезнее, но, как говорится, во время матча пить нельзя. А чай у вас замечательный, цейлонский. Почти как у меня, когда я был в МИД. А, Дмитрий Сергеевич?

Романов молча кивнул и взял чашку с чаем, понимая, что сейчас на него взвалят какую-нибудь гадость.

— Итак, господа, разрешите вам представить, — голосом балаганного конферансье заговорил Ларионов. — Перед вами находится господин Дмитрий Романов, кандидат в президенты России от объединенных политических сил «Альянс российских политиков».

Романов такому открытию не обрадовался. Наоборот, он недовольно пожевал губами. Возникшее поначалу желание послать гостей куда подальше, удалось кое-как подавить. Он иронично оглядел их. Все-таки важные люди. Оскорбятся, подадут в суд за оскорбление. Потребуют по пять рублей. Теперь понятно, почему высшая власть (и реальная, и формальная) явилась в скромную квартиру всего лишь рядового академика.