Оракул - Фишер Кэтрин - Страница 20

Сетис разинул рот.

— Что?!

— Он шевельнулся! У меня в пальцах. Пополз.

Скорпион лежал на земле. Снаружи выла буря, песок медленно заносил рубиновое тельце. Сетис осторожно наклонился и поднял скорпиона.

На него внимательно глядели маленькие золотые глаза.

Он поспешно сунул скорпиона в кошелек, засыпал сверху горячими монетами и затянул шнурок. Когда он поднял глаза, музыкант прошептал:

— Эта вещица священная. Надо было рассказать о ней девчонке. Это могло бы все изменить.

Буря стихала. Ее рев слабел, сменялся жалобным плачем. Летящий песок обжигал уже не так сильно. Сетис пожал плечами.

— Расскажу, когда вернемся.

Орфет пододвинулся ближе.

— Какие еще секреты ты от нас таишь? Собираешься предать нас Аргелину?

— Нет, конечно!

— Хорошо. — Глаза толстяка были суровы. — Если бы я так считал, то своими руками придушил бы тебя и бросил в пустыне. — Толстые пальцы ухватили Сетиса за тунику, притянули ближе. — Может, оставить тебя здесь? Здесь тебя никто не найдет...

Рука Сетиса метнулась к ножу.

— Попробуй, если сможешь, — прошипел он. И тут он увидел женщину. Охнув от страха, он оттолкнул Орфета; музыкант обернулся и остолбенел.

Не было больше ни обрыва, ни нависшей скалы. В небе над ними по-прежнему бушевала буря; но завеса песка съежилась, отступила. Они сидели среди развалин огромного храма. Высокие обрушенные колонны были так изъедены песком, что стали практически неотличимы от диких скал. Пустыня давно пожрала крышу, погребла под собой мраморный пол. Лики Бога, Царицы Дождя и других божеств, которым был посвящен храм, едва виднелись сквозь колючие побеги плюща, оплетающего высокие, некогда гордые стены.

Красивая и вероломная, Царица Дождя улыбалась им с разрисованной стены, маска у нее на лице сверкала золотом, голубая туника блестела и трепетала, словно по ней струилась вода. Сетис оттолкнул музыканта, подошел к стене и действительно ощутил под распростертыми пальцами прохладную, липкую влагу, сочащуюся из камня.

Под широко раскинутыми руками Царицы темнели два дверных проема, и сквозь них Сетис разглядел горстку жалких хижин, рассыпавшихся среди развалин храма. Буря утихла; на улицу вышли две облезлых курицы и принялись копаться в пыли, хлопнула дверь, заплакал ребенок. Воняли амбары, гудели мухи над рыночной площадью, гнилым зубом из желтых барханов песка выступал полузасыпанный колодец.

— Где мы? — прошептал Сетис.

Музыкант сплюнул.

— В Алектро.

У Сетиса упало сердце.

— Это — Алектро?!

Орфет невесело усмехнулся.

— Никто и не говорил, что оно окажется дворцом.

Спотыкаясь, они медленно брели по селению. Сетис заметил, что даже у Орфета тяжело на душе. Алектро пострадал от засухи куда сильнее, чем все виденные ими до сих пор города и деревни. Из приоткрытых дверей вслед им смотрели женщины. Навстречу, не скрывая враждебности, вышли несколько мужчин с косами и ножами в руках. Бегали дети, голодные и оборванные. Ни один не улыбался. Лишь изредка — искоса — украдкой стреляли глазами.

— Не забывай, — вполголоса произнес Орфет. — Действуем строго по плану. И прикрывай меня.

Сетис пожал плечами. План придумал Орфет, едва увидев плачевное состояние деревни. Спорить было бесполезно, хоть Сетис и считал его затею безумием.

Когда они вышли на рыночную площадь, там их уже поджидала кучка селян. Орфет поднял руку и провозгласил:

— Да пребудет над вами десница Божья!

Ответом ему было невнятное бормотание.

Сетис держался позади. Жители голодают. Это было видно по их глазам, по быстрым, расчетливым взглядам, которые они бросали на его одежду, на мешки с едой, на бурдюки с водой.

Может быть, Орфет все-таки рассчитал правильно...

Старейшина был невысок и жилист. На худых плечах болталась полинялая туника некогда красного Цвета.

— Что вам нужно, странники? — угрюмо спросил он.

Орфет распростер руки.

— Мы пришли торговать.

— У нас нет денег для покупок и нет ничего напродажу. И воды нет!

Этого и следовало ожидать.

Здесь, глубоко в пустыне, вода ценилась дороже золота. Засуха иссушила деревню. Многие дома стояли пустыми. Наверно, немало народу умерло.

— Вода нам не нужна. — Сетис не мог не восхититься выдержкой музыканта. Правда, на вид Орфет казался таким же гнусным негодяем, как и его собеседники. — Но у вас наверняка найдется то, что нас заинтересует.

Старейшина покачал головой.

— Ничего у нас нет. Ни еды, ни скота, ни соли. Иди своей дорогой, толстяк. Здесь для тебя ничего не найдется.

Орфет осклабился и подмигнул.

— У вас наверняка есть дети, — вкрадчиво произнес он.

Наступил самый опасный момент.

Сетис покрылся потом. Пальцы стиснули рукоять ножа.

Долго, очень долго лица поселян оставались непроницаемыми.

Потом старейшина выдавил кривую улыбку и кивнул.

— Конечно, есть...

Орфет скрестил руки на груди и поскреб щетинистый подбородок.

— Дети, — размышлял он вслух. — Очень много едят, всегда хотят пить. Плачут по ночам. Но в Порту, дворцах, в крепостях, на галерах дети всегда нужны. Детей легко обучить. Дети — дешевая рабочая сила.

Старейшина посмотрел на Сетиса, потом обвел взглядом своих земляков. Один из них кивнул, другой немного поколебался и пожал плечами.

Словно придя к какому-то решению, старейшина подошел к Орфету.

— Может быть, торговец, мы и придем к соглашению, — сказал он.

Времени зря не теряли.

Жители деревни быстро привели детей и выстроили их вдоль стены. Малыши глядели угрюмо, они были так измучены голодом, жаждой и болью от язв, что даже не капризничали. Кое-кто из женщин всхлипывал и ругался, но мужчины просто вырывали ребятишек у них из рук и швыряли в общую кучу.

Сетис глядел по сторонам, облизывая пересохшие губы. Что, во имя Бога, он здесь делает?! Его письменный стол в рабочем зале казался раем, далеким, манящим и недостижимым, как сады Царицы Дождя. Быть может, он никогда больше его не увидит...

Орфет же, напротив, с упоением играл свою роль. Он деловито рассматривал детей, приподнимал им подбородки, раскрывал рты, проверял зубы, ощупывал тонкие ручонки. Девчонок не надо, — прорычал он, и старейшина коротким взмахом руки велел девочкам убираться. Те, что постарше, вздохнули с явным облегчением.

Осталось пятнадцать мальчиков. Двое были слишком малы; остальным же было от семи до семнадцати лет. Точный возраст определить было трудно, до того они исхудали и зачахли.

Мало того, все они были похожи друг на друга — темноглазые, темноволосые. Казалось, все жители деревни состоят между собой в родстве, да так оно, скорее всего, и было. Один мальчик плакал, другой разговаривал сам с собой, беспрерывно бормоча что-то под нос. У всех на лицах темнели болячки. Все были невообразимо грязны.

Орфет почесал подбородок. Потом подошел к Сетису и спросил:

— Что будем делать?

— Откуда я знаю? — Сетис оглядел жителей деревни. — Все это — чистое безумие. Мы же не можем купить их всех! Если Бог привел нас сюда, пусть покажет, кто из них наш.

— Отлично, умник. А как?

Сетис облизал губы.

— Может, если мы объясним...

— Что мы ищем нового Архона? Ну да, конечно. Тогда они задерут цену раз в тридцать. Или сами отведут мальчишку к Аргелину. И сам знаешь, что тогда будет. Если у тебя нет других мыслей...

— Есть! — Сетис шагнул вперед.

Он прошел вдоль ряда ребятишек, вглядываясь в испуганные лица. Маленький мальчик в самом конце шеренги храбро встретил его взгляд. Может быть, этот?

И тут его осенило. Он втянул левую руку в рукав плата, нащупал твердое тельце скорпиона, приколотого там для пущей сохранности, и крепко сжал его в кулаке. "Скажи мне, кто из них — ты! Ужаль меня в знак снисхождения. Скажи. Скорее!"

Он снова прошелся вдоль шеренги. Мальчики в замешательстве глядели в песок, искали глаза матерей, плакали. Старейшина с нетерпением сказал: