Оракул - Фишер Кэтрин - Страница 18

Шакал не шелохнулся. В свете звезд его глаза казались нечеловеческими; они разглядывали Сетиса с холодным, безжалостным любопытством. Потом он мягко произнес:

— Тогда он не сможет проводить нас в гробницу.

— Послушайте. — Сетис отпрянул. — Я не смог вынести планы из хранилища. А на то, чтобы втайне скопировать их, уйдут недели. Поэтому я их выучил. Меня давно научили этому, и у меня... хорошие способности. Я многое запоминаю. Например, списки.

Лис с отвращением сплюнул.

— Другого выхода не было. — Он говорил слишком быстро, запинаясь. Постарался взять себя в руки, добавил уверенности в голос. — Я не шучу и не обманываю. Зачем мне играть с вами?! Клянусь, так будет лучше. И ни кого из нас нельзя будет ни в чем обвинить.

Шакал скрестил руки на груди. Его молчание было зловещим.

— И в конце концов, какая разница? — тараторил Сетис. — Мы все-таки...

— Разница огромная. — Пустынный ветер призрачной рукой шевелил длинные светлые волосы. — Это значит, что тебе придется спуститься с нами в гробницу. Как ты, без сомнения, и намеревался с самого начала...

Он едва заметно кивнул; Сетис услышал, как звякнул кинжал, вынимаемый из ножен.

— Вы мне не доверяете... понятно. Но...

— Твои отец и сестра получили воду?

Этот вопрос был задан не из вежливости. Он обреченно кивнул, не сводя взгляда с их лиц.

— Значит, мы со своей стороны договор выполнили, — констатировал Шакал.

— Я тоже выполню. Клянусь! — Они его убьют. Он зашел слишком далеко. Утром его найдут на песке, в луже запекшейся крови, и на его теле будет пировать стая грифов.

Он попытался отступить на шаг назад. Путь преградила каменная ступня.

Голос Шакала был легок и сух.

— Может быть, лучше завершить нашу сделку прямо здесь и сейчас?

— НЕТ! Прошу вас, не надо. Поверьте мне! — Глаза заливал холодный пот, плечи ныли от напряжения. — Послушайте. Мне надо уйти на несколько дней... работа, подготовка к поиску нового Архона Я вернусь к Седьмому Дню. Тогда и пойдем. В любое время! Когда захотите!

У него кружилась голова; жизнь казалась хрупкой и легковесной, как перышко. Миндалевидные глаза Шакала решали его судьбу. Вокруг бесшумно кралась и шелестела пустыня.

Кошелек на шее показался необычайно тяжелым. Внезапно ему захотелось сорвать его и вытряхнуть к их ногам скорпиона, чтобы доказать, что он владеет тайнами, которые им и не снились, но не успел он шевельнуть рукой, как Шакал, будто придя к какому-то решению, тихо произнес:

— Да будет так.

— Господин! — нахмурился Лис. — Ты ему поверил?

Шакал спокойно разглядывал Сетиса.

— Он раздражает тебя, Лис? Научись же справляться со своими чувствами.

Коротышка метнул на Сетиса яростный взгляд.

— Слишком самодовольный.

— Но тем не менее умен. И на этот раз убедил меня. Мы пойдем в гробницу на Восьмой День, в День Теней. Все будут тихо сидеть по домам. Порт опустеет, Город погрузится в темноту и тишину. В такую ночь никто не ожидает ничего подозрительного. А ты, — он протянул руку и легонько тронул Сетиса за плечо, — нас поведешь. Я не стану тратить время на угрозы. Если это ловушка, или ты замыслил предательство, то знай: моя месть настигнет тебя повсюду, даже через много лет. Ожившие страхи будут пожирать тебя заживо, и в конце концов, писец, я тебя найду.

Он глянул на своего спутника и кивнул.

И они исчезли, словно растворились в ночной тьме.

Сетис остался один. Обливаясь потом, он долго стоял, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Кулаки были крепко стиснуты; он с трудом разогнул налившиеся болью, перемазанные чернилами пальцы.

На ладонях, там, куда впились ногти, пылали крохотные багровые полумесяцы.

В это самое время сквозь прорези в золотой и огненно-алой маске Мирани внимательно наблюдала за обрядом Окутывания. Теперь от Архона осталась только пустая оболочка. Его кости и кожу наполняла смесь солей и смол, тряпочные тампоны и глина, спрессованные опилки. Вокруг него в сложном, хитроумном танце двигались женщины в синих туниках, их изящные руки поддерживали тело Архона под шею, спину и ноги, плотные полотнища тончайшей ткани слой за слоем укутывали его плечи и руки, грудь и живот. В волосы ему вплетали бусины и амулеты, укладывали между слоями ткани крохотных нефритовых скорпионов. Эти женщины проведут с ним всю ночь, поднимая тело Архона и укладывая его в гробы, счетом девять, один внутри другого, из бумаги, и ляписа, и бронзы, и расписного дерева, из слоновой кости и алебастра, из драгоценного резного нефрита и тонко гравированного серебра. Под конец его уложат в золотой саркофаг, опустят последнюю крышку, и тогда он воистину станет новым существом, роскошным, сверкающим и твердым — настоящим Богом с руками из золота и глазами из бирюзы, а его прежняя сущность будет укрыта под многочисленными оболочками так глубоко, что вскоре забудется.

Интересно, где он сейчас, подумала Мирани. Куда ушли его мечты, его желания, все, что он любил и ненавидел, тысячи мимолетных мыслей, составлявших его жизнь? Остались ли они с Богом? Или каким-то образом передались тому мальчику в Алектро, скрылись в нем, полуосознанные?

Она стояла, держа за ободок бронзовую чашу, и блестящая пустота золотистого сосуда отражала лицо Гласительницы, исподтишка следившей за ней.

Чаша была пуста уже три дня.

Неизвестно, где был Бог, но только не здесь.

Четвертый Дом.

Обитель Окутывания

Не бывает тьмы без света. Когда-то я выиграл великую битву с собственной тенью, легендарную битву под материками и океанами. Он бежал, и я преследовал его, и мы до сих пор гоняемся друг за другом по небу. Я люблю его и боюсь его.

Сначала побеждает ночь, потом день.

Но вчера я был побежден какой-то другой силой. Я чувствовал удары, покрылся синяками. Я плакал, и слезы мои были водой. Это удивило меня, я собрал их в пригоршню, и долго смотрел на них, и пробовал на вкус в грязных трещинах кожи.

У них был вкус моря.

Как и предупреждала меня Царица Дождя.

Я попросил ее отыскать меня. Потому что внутри я пустой. Кто-то спрятал меня под многими слоями кожи, костей и мускулов. Кто-то пришел и похитил все мои мечты.

Их окутывает пустыня

По-моему, он сказал — сюда. — Сетис утер пот со лба и обозленно окинул взглядом выжженную солнцем пустыню. Дорога раздваивалась, хотя, быть может, это была всего лишь очередная козья тропа. Было изнуряюще жарко; дрожал раскаленный воздух, на горизонте вставал призрачный мираж — низкие подножия холмов, поросшие приземистыми оливами и кустами терна, над которыми гудели пчелы. Одна тропинка уходила вниз, налево, другая — направо, к холмам. Наверное, им надо держаться правой тропы; пастух, которого они встретили несколько часов назад, предупреждал, что дорога сужается.

Сетис обернулся.

— Да не отставай же ты!

Орфет остался далеко позади: он стоял, прислонившись к большому камню. Сетис заметил, как музыкант украдкой сунул что-то в нагрудную суму. Сетис скрипнул зубами. Он догадывался, что это такое, но понятия не имел, где Орфет раздобыл выпивку. Еду и питье в дорогу покупал отец, и он, Сетис, лично удостоверился, что там нет вина.

Музыкант неуклюже заковылял вперед.

— Думай, что говоришь, бумагомарака. — У Орфета уже слегка заплетался язык.

Сетис быстро шагнул ему навстречу.

— А ну, отдай.

— Что?

— Выпивку.

Орфет широко ухмыльнулся.

— Свою найди!

От злости, жары и усталости у Сетиса мутилось в голове. Что ему делать? Драться?! Но Орфет был намного больше и сильнее. Кроме того, писцы не дерутся. Беда в том, что до Алектро еще долгие часы пути, и, даже если они на правильной дороге, музыкант напьется допьяна задолго до того, как они туда придут. Кроме того, с небом явно творилось что-то неладное...