Чужая школа - Эльтеррус Иар - Страница 11

– Да, леди права, – поддержала ее медик. – Господин директор, давайте разберемся с расселением, аппаратура сообщила, что профессора можно выпускать из капсулы, все неточности восстановления купированы. А затем вам с господином капитаном следует лечь в капсулы на внедрение имплантов и обучение, чтобы вы могли пройти сертификацию. Нам нужно, чтобы вы как можно быстрее вступили в должности по всем правилам. Иначе по-настоящему начать ремонт будет невозможно.

Архимагистр Маор оказался высоким, пожилым, полностью лысым мужчиной, почти не отличавшимся от человека, разве что кожа сиреневая и вместо ушей складки кожи. Молча выслушав медика, он ненадолго задумался, затем поприветствовал новых директора и капитана, тоже не выказав сомнений в их компетентности. Однако сообщил, что сразу после внедрения имплантов займется их обучением в ускоренном режиме, темный дар следовало как можно быстрее брать под контроль, пока он не пошел вразнос.

Из стазисного зала все переместились в жилое крыло, где продолжалась суматоха расселения. Кают хватало с большим запасом, поэтому земляне заняли ближайшие к телепорту. Причем некоторые дети предпочли поселиться по двое и даже по трое, не желая оставаться в одиночестве на новом месте. Валя Семенова, например, выбрала в соседки флегматичную Владу Коротенко. Правда, в каютах у каждого жильца все равно имелась отдельная спальня, а помимо спален небольшая гостиная, подобие кухни и удобства, включая ионный душ. К сожалению, не водный. Маша Старцева, Галя Дурново и Зина Горяева предпочли поселиться в одиночестве. Старшие мальчики – Сергей Хрущ, Гена Койтов и Витя Хмуров – выбрали одну каюту на троих. Младшие тоже решили жить с друзьями, разбившись на пары, а вот девочки, наоборот, обрадовались возможности стать полноправными хозяйками в своем жилище. Двух самых маленьких учеников забрали в свои каюты учителя – Аню Кайнеберг взяла Мария Степановна, а Колю Дугаря – Ефим Наумович. Остальные взрослые расселились поодиночке.

В каютах имелось все нужное для жизни, причем предназначение многих вещей было совершенно неясно, приходилось чуть ли не каждую мелочь выяснять у искинов. Особенно порадовали стоящие в каждых апартаментах малые пищевые синтезаторы. Огорчен был только Булыга – синтезатор не выдавал спиртного, сообщая, что оно в школе под строгим запретом. О табаке вообще речи не шло, такое растение было синтезатору неизвестно.

– Прошу всех покинуть каюты и собраться в коридоре, – объявил через подобие интеркома Иван Афанасьевич.

Дождавшись, пока земные учителя и ученики собрались в большой, уютной кают-компании, каковых в жилом комплексе имелось около десятка, он представил им местных коллег и соучеников, вызвав негромкий шум и переглядывания. Потом назвал имена землян. Немного помолчав, предложил шести новым ученикам выбрать себе каюты.

Марика и Гейта, как землячки, поселились вместе, рядом с каютой Зины Горяевой. Остальные четверо решили жить в одиночестве. Точнее, трое. Калатиэль сначала было направилась к одной из пустых кают, но прошла мимо Гали Дурново и резко остановилась. Ее тонкий нюх сразу уловил, что прошлой ночью эта хмурая девушка спала, как минимум, с тремя мужчинами, а значит, она, скорее всего, такая же, как и сама аллиара. Посмотрев на землянку аурным зрением, Калатиэль поняла, что полностью права. Тоже целительница! Только темная, а это еще опаснее и тяжелее дается носительнице дара.

– Здравствуй, – повернулась она к Гале. – Меня зовут Калатиэль Олиханниэ из Дома Белых Звезд.

– Здравствуй, – пробурчала землянка. – Слышала. Ты что-то хотела?

– Просто ты такая же, как и я, и проблемы у нас схожие. В последнее желание жить не дает, хочется все время отдаться мужчине? Так ведь? Можешь не стесняться, у меня то же самое. И, как я уже говорила, причина одна.

– Ты ее знаешь? – оживилась Галя. – Я уж думала, что у меня бешенство матки, что с ума схожу, а ничего поделать не могу! Приходится все время ходить с… одной штукой… там…

– Мне бы такую, – позавидовала аллиара. – Только давай не будем здесь это обсуждать, не хочу, чтобы кто-то лишний услышал, еще шлюхами посчитают. Хотя сейчас все равно, наверное. Это раньше нельзя было репутацией рисковать, меня собирались сразу после школы выдать замуж за одного старого козла, он восемь молодых жен уморил, я была бы девятой. А если бы в Доме узнали, что я с кем-то переспала, то сразу же палача прислали бы, он бы меня и прирезал. Причем ритуальным способом. Прежняя администрация еще и ритуальный зал под это дело бы предоставила. Нынешний директор вроде не такой, не станет лебезить перед всякими высокопоставленными скотами?

– Иван Афанасьевич-то? – позволила себе слабую улыбку землянка. – Да ни в жизнь! Он лично морду главному сутенеру города набил, когда тот прямо в школе начал заманивать девчонок в притоны, шлюхами. Но об этом действительно лучше не здесь, пошли в ко мне в каюту.

Девушки направились туда, заперлись, заказали в синтезаторе сока и незнакомых, но вкусных фиолетовых фруктов, сели напротив и поняли, что симпатичны друг другу, хоть и принадлежат к разным видам. Без всяких пошлых подоплек симпатичны.

– Я к сутенеру пошла только из-за этого треклятого желания, когда совсем уж невтерпеж стало, – продолжила рассказ Галя, которой давно хотелось поделиться с кем-то своей бедой, но она боялась реакции на это и молчала, держала все в себе. Понимала, что девушки сразу обзовут шлюхой, а парни воспользуются ее безотказностью и будут хвастаться этим на каждом углу. – Условием поставила, чтобы никто ничего не знал, ночами приходила, замаскировавшись. Потом, когда клиенты остались довольны, попросила всякие приспособления, чтобы иметь возможность… э-э-э… постоянно… ну…

– Я поняла, – улыбнулась Калатиэль. – У нас в Доме ни о чем подобном никогда не слышали. Да и вообще знали только одно. Женщина покорно и неподвижно лежит в ночной рубахе с дыркой, пока мужчина в темноте не сделает свое дело и не уйдет. Ничего более этого разрешено не было. Если ты хотя бы пошевелишься в процессе или застонешь, могли камнями забить. Или, того хуже, привязать к решетке над молодыми ростками сайтара, они за день проросли бы сквозь тело. Это, говорят, очень больно…

– Жуть! – содрогнулась землянка. – Нет, я бы так жить не смогла! А приспособления? Вот, гляди.

Она подняла с пола свою сумку, которую кто-то неизвестный переместил на станцию, за что ему стоило сказать отдельное спасибо, Галя понятия не имела, сумела бы справиться с собой без столь нужных ей вещей. Скорее всего, нет, пришлось бы идти отдаваться первому встречному, и будь что будет. Или вешаться. Выложив различные штуковины на стол, она объяснила для чего предназначена каждая, с интересом глядя, как глаза «эльфийки» делаются все более круглыми.

– Потрясающе! – выдохнула та. – Слухи ходили, что у взрослых целительниц что-то такое есть, но об этом говорили очень тихо и намеками, чтобы, не дайте боги, мужчины не услышали. За такие разговоры можно было и розг, вымоченных в соленой воде, отхватить, мне однажды за длинный язык сорок ударов досталось, больше не хочу. Две декады пластом на животе лежала, от боли света белого не видя. Думала сдохну.

– Целительниц? – уловила незнакомый термин Галя. – То есть, мы целительницы?

– Да, – подтвердила аллиара. – Я светлая, а ты – темная. Тебе еще веселее, чем мне, придется. У темных становление очень тяжело дается. И наставницы нет, придется по книгам все осваивать, а это ой как трудно! Пойдем к госпоже Эмрис, нельзя от нее скрывать, что ты темная целительница, она немного поможет. Желание сможет уменьшить, по крайней мере. Полностью убрать нет, но уменьшит точно.

– Да я за это все готова отдать! – всплеснула руками землянка. – Меня и сейчас потряхивает, так хочу, только штуковина там немного помогает, без нее бы уже на стенку дралась и выла.

– Так идем быстрее! – встала Калатиэль.