Скотина II (СИ) - Городничий Степан - Страница 21

— Чижик, молодец. Спрыснуть не вариант сейчас. Нам очень повезло. Мы на большого босса работаем — на профессора Мориарти. Это очень серьезный человек, гений преступного мира.

— Да, и чего делать то?

— Нас ждут эти, как их… — перспективы. Прямо сейчас на дело идем. По домашним кражам у вас как? Сдюжите?

— Домушником это класс. Это не то, что разбой. А артель домушников на нас не наедет? А ты же говорил, шо мы под профессором, энтим. Только еще засада, у меня умения домушника нет, и у Груша тоже. Что-то очково первый раз.

— Берите повозку и двигайтесь в центр. Через пять кварталов выходите, возницу не кидать, нам шум не нужен. Дальше пешком три квартала и ловите новый экипаж. Адрес скину.

По пути к угольщикам начал Егору рассказывать — что и как. Что-то хмурый едет и букой смотрит. Нельзя близких совсем в неведение держать, начнут свое додумывать.

— Егор, я поступил на магический факультет. Завтра осенение будет, но на нем есть небольшая сложность. В момент, когда я зажму слезу надо чтобы наблюдатели на секунду отвлеклись.

Егор долго хмурился, наконец, выдал:

— Боря, я же не совсем тупой. Ты на птомантию поступил. Знаю я что чёрным дымом с искрами светится. Ты хочешь наблюдателей обмануть и слезу подменить. Решил её не осенять, а спрятать, продать потом, да? Поймают, не уйдёшь после такого выверта. Стоп, зачем такие выкрутасы? Самому в алтаре извлечь можно, это чуть страшновато, но ничего сложного. Только как ты скрыться потом решил, куда? От всего инквизория не скроешься, у них глаза везде. Ладно сам то, но нас ведь тоже казнят. Меня ладно, Степана, знали на что шли. А Олеся как же?

Ты вроде без причины ничего не делал. Только одно на ум идёт — есть у тебя птомантия своя. Раз не пошёл в группу, где со своими слезами учатся — значит она у тебя не совсем легальная. Скажи, оттуда же, откуда и артефакты запретные?

— Егор, не торопись. Ты очень многое понял верно. У меня есть своя птомантия и светить ей я не могу. Её надо легализовать. Откуда взял — история мутная, врать тебе не хочу, а правда мне пока и самому понятна не до конца. Сейчас наша задача — открыть у меня умение углежога. Утром я его в слезу извлеку и попробую на церемонии подменить.

— А как же искры золотые? Там же око будет, поди не одно?

— Насчёт этого тоже есть мысли, но пока не конкретные. Если с углежогом не выйдет — и трепаться нечего.

В дороге стемнело. Егор привез на окраину. Дымом потянуло заранее, вблизи закашлялся и попытался прикрыть глаза. С непривычки тут находиться было нестерпимо. Поле изрытое зловещими ямами, штабели дров до неба и устойчивый чёрный смог. Ага, ещё люди с платками на лицах, похожие на засушенный чернослив.

— Егор, вот точка на карте. Подхватишь двух типов. На странности внимание не обращай. Отвезешь вот в этот район, молча высадишь и приезжай за мной.

— А тут сам что ли?

— Разберусь, укажи только, с кем разговаривал.

Подбежал угольщик, суетливый старик с чёрными руками и лицом, которое отмыть можно было лет пятьдесят назад. Недоверчиво выслушал мои инструкции, пошамкал беззубым ртом.

— Барин пошто так ночью то, не вынимают уголь в темень, не по людски это.

Включаем настоящего Борю.

— Вот восхотелось мне так, ты чего, заработать не хочешь?

— А уголь точно не заберешь? Весь мне останется? Егор говорил, что не тронешь уголь.

— Выкуплю всю яму. Сколько тут будет?

— Сорок пять рублев. У меня самый лучший уголь. Хошь куда, можно сразу в кузню, а хошь — свиные ляхи вертеть. Но у меня завсегда кузнецы забирают, не торгуясь.

— Держи сто рублей. И куча моя, сам продам, только кузнеца приведи. Все как сказал сделать надо. Давай повторим инструкцию.

Инструкцию повторяли десять раз, на ходу внося корректировки. Отвлёкся только раз, сделать важный звонок.

— Чижик, сейчас вас подберет повозка. Сесть молча с возницей не разговаривать. Это человек Мориарти, он вас проверяет. Как только высадит, разделяетеся в разные стороны и ловите телеги на новый адрес. Едете по одному, тоже тихо и молча. На месте зашухариться и ждать звонка.

…

Спустя четыре часа я стоял на краю пустой ямы, освещаемой кострами и чесался от пыли, жара и непривычной работы. Покидал лопаткой чуть с краю, да помогал дёрн снимать. Честно признаться — спускаться в яму не решился, угольщик все доставал сам. Выбраться самостоятельно из такой ямы Боря ни смог бы никогда. К моменту, когда мастер выгреб со дна последние остатки, разрыл дно и набрал бочонок дёгтя, по виду от угольщиков я уже не отличался. Изваляться в здоровенной куче, растущей на брезентовом пологе — много ума не надо.

Угольщик застучал поварешкой по рельсе, собирая народ.

— Мужики, все сюда, зацените, первая моего лучшего ученика. Все сам, от закладки до последнего уголька — Боря все сам.

— Быть не могет, Сифоныч, это же твоя куча.

— Что за чёс — ты тут один три для крутился.

— Сифоныч, у тебя сроду учеников не было.

— Цыц, олухи, кто тут старший! Сказано — Бориса работа, значит так и есть.

Мастера подходили по одному, щупали уголь, слеповато щурились. Толпа собралась хорошая, человек двадцать. Я гордо смотрел на своих коллег и улыбался в тридцать два.

— Гавно, а не уголь, ничего молодеж толком сделать не умеет.

— Да ты посмотри на этого углежога — он шнурки сам завязать сможет?

— Нормальный уголь, для первого раза. Вроде мелковат маленько.

Под вялые переругивания подъехал кузнец, сопровождаемый оком.

— Сифоныч, ты совсем на старости лет мозги высушил. Что за дела такие?

— Батый Захарович, очень дело срочное. Познакомься, мой ученик Борис, свою первую кладку нажёг. Вот поделиться спешу — купи отменного уголька.

Пора вступать в дело, прокашлялся, пошаркал ножкой.

— Добрый вечер, Батый Захарович. Я Борис, молодой углежог. Есть на продажу отличный уголь, только спёкся. Примите товар отличного качества.

— Пошто ночью позвали? Любые сделки под светом солнца.

— Никак нельзя утром, на учебу уезжаю. Очень хотел сам вам всю кучу продать, да вы взгляните, какой уголек, просто загляденье.

Смотреть на кучу кузнец отказался, брезгливо ткнул кончиком сапога.

— Сифоныч, ручаешься за ученика? Если что — с тебя вычту. Борис значит? Никогда таких углежогов не видел, запомню. Больше четвертака за такой мусор не дам. Подставляй ладонь.

В мыслях крутилось, как я буду ожесточённо торговаться, хотелось блеснуть знаниями восточных базаров. Но тут сразу ясно — кузнец сказал последнее слово. От важного дела отвлекли, или от хорошего ужина, или от общения с полом противоположным.

Забрал деньги и присел на бревно, вытянув ноги. Грузили уголь в телегу уже без меня. Народ постепенно рассосался. Показал Сифонычу большой палец. Все старик на отлично отработал. Если умение не придет — уже не его вина.

Пока отдыхал от удачно провёрнутой сделки и ждал чуда — сделал пару важных вызовов.

— Степан у Марты печь, в которой хлеб печёт, горячая ещё?

— А то, там и пирог стоит, с грибами. Мы как раз ждём. Пирог то с рыжиками и маслятами, я сам днём собирал.

В животе квакнуло, чуть не перебив разговор.

— Не надо таких подробностей. Ты девчат охранять был должен, какие рыжики?

— Не, Боря, все чин по чину. Женщины собирали, а я их охранял.

Из всего, что золотые искры напомнило, только бенгальские огни на ум пришли. Для их основы нужен декстрин из кукурузного крахмала.

— Попроси Марту поставить на угли сковороду с двумя ложками кукурузной муки и снять когда станет коричневого цвета, на малом огне за час должно поспеть. Проследи, чтобы Марта постаралась.

— Сделаю, отрапортовал Степан и отключился.

— Чижик, вы как к делу готовы?

— Я готов, а Груш не очень. Он у последнего возницы под сиденьем пузырь бормотухи насунул. Так что он в канаве песни поет. Хочешь послушать?

— Чижик, работать будешь один. Слушай внимательно инструкции.