Эпицентр (СИ) - Хамаганов Юрий - Страница 14

Ещё немного послушав голос в трубке, возражает:

— Да поймите вы там у себя в штабе: наша собственная полиция и есть сейчас главная цель для противника. Что случается в первую очередь, когда происходит мятеж? Мы бросаем на его подавление полицию, рядом с которой всегда будут врачи и пожарные, то есть наших лучших людей, хорошо подготовленных и оснащённых, имеющих транспорт, средства связи, оружие и всё, что может понадобиться. Мы это знаем, и они тоже хорошо знают и заранее к этому подготовились. Они спровоцировали беспорядки на окраинах и терпеливо ждали, когда туда прибудут люди в форме, чтобы стрелять по ним в первую очередь. Да-да, отравленными пулями из пневматических винтовок. И теперь уже почти половина наших лучших людей уже не наши лучшие люди, а их лучшие люди! От заражённых гражданских толку им немного, только в качестве пушечного мяса, которое они будут бросать на наши кордоны, а вот подготовленные специалисты — это те, кто им действительно нужен. Их всё ещё очень мало, и они хотят резко увеличить свою армию за наш счёт, а я собираюсь им помешать. Представьте, что будет, если на их сторону перейдут армейские подразделения, представьте и немедленно введите максимальные меры безопасности на всех наших объектах. Нет, никаких гарантий, я не знаю, сработает ли данная крайняя мера или нет, но подготовиться к этому варианту необходимо…

6 ДЕНЬ ВАМПИРОВ: Эпицентр - Главы 23/24/25

23. Гусь

При полёте на малой высоте Гуся, как обычно, изрядно трясёт, словно он и не самолёт вовсе, а внедорожник, на всю железку несущийся по разбитой дороге. Но Анхель не обращает на тряску никакого внимания: это всего-навсего фон его работы, естественные условия полёта в режиме огибания рельефа местности, когда надо нырять в каждую лощину и прятаться за каждым холмом, скрываясь от всевидящих радаров и дальномерных постов. Здесь ты всем телом ощутишь каждый прихотливый изгиб матушки-земли, прочувствуешь каждый порыв ветра или восходящий поток, только так поймёшь, что значит летать по-настоящему.

Конечно, на семьсот сорок седьмом всё совершенно по-другому, и тяжелый Боинг не трясёт на каждой кочке, но попробовал бы этот тяжеловес так вот проскочить незамеченным, сесть, а затем с полной загрузкой взлететь оттуда, откуда множество раз взлетал Гусь. Анхель посмотрел бы на такое шоу. Пускай трясет, Гусь не развалится, Гусь выдержит очередную тяжёлую дорогу.

Анхель ценит Гуся, как умный пастух ценит верную овчарку, зная, что четвероногий друг не подведёт в любой ситуации. На Гуся можно положиться, он такой же верный друг, хотя уже совсем немолодой, построенный ещё тогда, когда отец Анхеля ходил на первые свидания. В далёкой России его делали с огромным запасом прочности, так, чтобы Гусь мог выполнять свою нелёгкую работу там, где любой другой самолёт останется догорать на земле керосиновым костром. Так с тех пор этот огромный биплан и тарахтел мотором, нарезая небо над разными странами и континентами.

Чего и кого Гусь только не возил, откуда только не взлетал и где только не садился, в каких только передрягах не участвовал до тех пор, пока не был куплен Анхелем в изрядно потрёпанном состоянии. Новый владелец Ан-2 произвёл серьёзный ремонт, заменив изношенный двигатель, установил новое навигационное оборудование для полётов в любое время суток и при любых погодных условиях, а затем нарисовал на руле поворота жирного гуся из какого-то старого мультфильма — так биплан получил имя собственное.

Анхель считает, что имя собственное и рисунок-талисман сделают самолёт удачливым, так как для той работы, для которой он приобретал и тщательно ремонтировал Гуся, потребуется вся возможная удача.

Они поднимаются в воздух с первыми лучами солнца, следуя привычными маршрутами самолётов сельхозавиации. Анхель летает и работает в этих краях последние три месяца, регулярно опыляя кукурузные и фасолевые поля, изучая местность и давая возможность пограничникам гринго привыкнуть к своему постоянному присутствию. Они столько раз видели Гуся со своих беспилотников, вертолётов и наземных наблюдательных постов, что перестали обращать на старый самолёт всякое внимание — очередной кукурузник полетел опылять поля химической гадостью, ничего интересного. Для поддержания данного состояния полного безразличия они взлетают с подвешенными под крыло съёмными химическими баками, только вот сегодня в баках не химикаты, а дополнительное топливо, но пограничникам незачем об этом знать.

Вот и границы коридора, времени до сигнала остаётся всё меньше. Никаких отметок в полётной карте, никаких данных в навигационном планшете, всё только на глаз, по памяти. Этот конкретный участок приграничных земель на вид ничем не отличается от других, но Анхель хорошо знает ему цену — здесь барьер наиболее слабый.

Он не знает, как именно боссы получили доступ к секретным данным, но их осведомлённость внушала уважение. Они узнали и учли, кажется, абсолютно всё: углы обзора наземных РЛС на той стороне и их частоты, схему дежурств беспилотников, графики прохода спутников-шпионов и многое-многое другое.

Все эти ценнейшие сведения были переданы Анхелю для того, чтобы он определил наиболее слабое место для перелёта границы, основываясь на своём богатом опыте. И он выбрал именно этот участок, который сам для себя назвал коридором. Делая свой выбор, Анхель отлично понимал цену возможной ошибки: ранее он уже неоднократно пересекал американскую границу по воздуху, перевозя на лёгких самолётиках наркоту в одну сторону и оружие в другую, снова и снова играя в русскую рулетку с самолётами и вертолётами американских пограничников. Тогда у него таких волшебных подсказок не было, но всё же он уцелел там, где накрылись многие другие.

И теперь, получив доступ к секретным сведениям, он был уверен в успехе. Недаром Анхель много раз проверял данные боссов наблюдательными полётами, запоминая намётанным глазом все необходимые ориентиры. Он знал не только мексиканскую сторону, ему было хорошо известно и продолжение коридора за барьером, пусть для этого и пришлось рискнуть жизнью и свободой, съездив в Штаты по поддельному паспорту. Как и всё у боссов, подделка была высочайшего качества, гринго ничего не заподозрили, и он пересёк границу легально, под предлогом визита к родным. Выдуманные родные его так и не дождались, вместо этого Анхель колесил по окрестностям на джипе, делая фотографии и запоминая множество понятных только ему фактов. Поездок на автомашине было недостаточно, и он совершил несколько полётов на дельтаплане, оценивая предстоящий путь и подтвердив предварительные расчёты.

Определённо, его боссы правы в своих предположениях: самое слабое место границы именно здесь. И сейчас настаёт лучшее время для его пересечения. Короткое сообщение на открытой частоте, прогноз погоды в каком-то заброшенном шахтёрском посёлке, где-то на другом конце страны. Данные верны.

— Поехали!

Анхель отключает радиостанцию и навигатор, кричит пассажирам, чтоб не смели включать рации и мобильные телефоны, затем перекладывает штурвал, и Гусь резво меняет курс, одновременно теряя высоту. Ещё несколько секунд, и они на другой стороне.

24. Мистер Джонсон

Они нападают все вместе секунды через три после того, как он открыл ворота гаража. Минут восемь или десять тому назад Джонсон видел, как его соседа, Клея-старшего, вели в дом сын и жена. Левая нога Клея была вся в крови, это он успел заметить до того, как за соседями захлопнулась стальная дверь. Затем были крики, но Джонсон не обращал на них внимания, продолжая спешно собирать поклажу в машину: за последнее время криков и стрельбы было более чем достаточно.

Эти чёртовы беспорядки, чем бы они ни были, стремительно распространяются повсюду, и непохоже, чтобы властям удалось что-то сделать по их поводу. Полицейские, пожарные и врачи больше не приезжают на вызовы, телефоны городских служб отрубились, а национальных гвардейцев или морских пехотинцев, могущих навести порядок, всё не видно. Телефоны издохли, интернет тоже, но радио и городское ТВ всё ещё работают, и Джонсон какое-то время слушает их, пытаясь понять, что делать дальше. Но всё, что рекомендуют власти в своих коротких сообщениях, периодически прерывающих наполненный паникой и помехами эфир городских радиостанций, — это не выходить из своих домов, ждать помощи и вооружиться огнестрельным оружием, если такое имеется. Если бы это был мятеж, как в девяносто втором, он бы послушал, но в девяносто втором люди не рвали друг другу глотки зубами. Ясно одно: спасаться им предстоит самостоятельно, помощи не будет.