Удовольствие гарантировано (ЛП) - Блэйкли Лорен - Страница 33

— А тигры мурлыкают?

Я отрицательно качаю головой.

— Нет. Единственная большая кошка, которая может мурлыкать, — это гепард. Мурлыкают кошки поменьше, такие как рыси, пумы и домашние кошки.

— Теперь это действительно похоже на урок, — говорит она невозмутимо. — Урок естествознания.

Я смеюсь и щекочу ее бока.

— Ты спросила, женщина.

— Стоп-стоп, — кричит она.

Я уступаю, и Слоун счастливо вздыхает, затем поднимает брови и издает урчащий звук, имитируя очень довольную кошечку.

— Прекрасно, — говорю я. — Самка рода Vixenus Слоун тоже может мурлыкать. — Я переворачиваю ее на спину и целую в живот. — Но только когда ее хорошенько оттрахает единственный мужчина, который знает, как превратить ее в законченную кошечку.

Ее мурлыканье становится громче.

— Ты действительно заставляешь меня мурлыкать.

— В этом то и цель, женщина. Это всегда было целью.

Слоун выпрямляется, приподнимаясь выше, пристально встречаясь со мной взглядом. Она сглатывает, как будто готовится сказать что-то трудное.

— Может быть, это и есть волшебное прикосновение. Может быть, ты и есть волшебство.

Это теплое сияние? Оно пронизывает меня насквозь, проникает в каждый уголок, наполняя меня чем-то большим, чем-то более сильным, более интенсивным.

Возможно, это оргазм воздействует на мой мозг.

Может быть, отличный секс может расслабить губы.

Хотя между нами происходит гораздо больше, чем просто отличный секс. И часть меня — большая часть меня — больше не хочет играть в игру «параллельная вселенная».

Хочет Слоун романтики или нет, я должен это сказать. Выпусти это ради моего собственного сердца, которое стало на два размера больше вместе с ней.

Я нежно целую ее и говорю полную и ужасающую правду.

— Нет. Мы — это волшебство. Вместе.

Ее глаза встречаются с моими, ее карие глаза большие и ранимые. Я жду, задаваясь вопросом, надеясь, что она чувствует то же самое.

— Я верю в это, Малоун.

Это мое самое большое желание и моя самая большая тревога. Что мы слишком подходим друг другу. Слишком хорошо вместе. Я чувствую слишком много. Я хочу слишком многого. Она слишком сильно нужна мне.

И что мне делать со всеми этими эмоциями?

Как мы вообще можем найти выход?

Если только…

Что, если я ошибался насчет того, что не могу заполучить ее? Что, если есть способ обойти блокпосты, перепрыгнуть через препятствия?

Что, если мы сможем разобраться во всем этом?

Я не знаю такого пути к отношениям, как тот, которым я иду к ее удовольствию. Но я хочу найти это. Я должен найти это.

Слоун прижимается ко мне, зевая, и начинает засыпать в моих объятиях. Сначала, однако, она спрашивает сонным, сексуальным голосом:

— Когда ты собираешься заняться со мной любовью?

Я закрываю глаза, крепко их зажмуриваю, зная, что так оно и будет. И я шепчу ей в шею:

— В следующий раз, когда мы будем вместе.

Беда в том, что я не знаю, как я когда-нибудь оправлюсь от этого.

Или если я этого захочу. Я хочу двигаться вперед, и мне нужно найти способ сделать это, потому что я не хочу бросать ее во второй раз.

ГЛАВА 37

Утро похоже на блинчики.

— Когда я столкнулась с тобой на прошлой неделе, ты предложил мне блинчики, и теперь я принимаю твое предложение, — заявляет Слоун, когда мы выходим из душа.

— Как раз вовремя.

— Но мне понадобится толстовка или что-то в этом роде, чтобы я не выглядела так, будто совершаю позорную прогулку.

Мои глаза совершают быструю экскурсию по ее телу, наслаждаясь видом после душа.

— Может быть, в следующий раз тебе стоит взять с собой сменную одежду. Больше, чем просто трусики, — говорю я ей, когда она достает белье и натягивает, затем надевает платье.

Ее глаза загораются, как будто ей нравится эта идея.

— Может быть, в следующий раз я так и сделаю.

В следующий раз, в следующий раз, в следующий раз.

Все, чего я хочу, — это больше времени проводить со Слоун.

Она натягивает серую толстовку из моей альма-матер, и мы направляемся в закусочную за углом, где я замечаю своего приятеля Херба и его невесту Оливию.

Она машет мне из-за их стола, и он поднимает руку, чтобы поздороваться.

— Мы только что сделали заказ. Хотите присоединиться к нам? — спрашивает Оливия.

Слоун радостно пожимает плечами.

— Звучит заманчиво.

Она протягивает руку, и я быстро представляю их друг другу.

— Херб тоже ветеринар. Он король Верхнего Ист-Сайда.

Херб расправляет плечи.

— Это правда. Я придумал новую вывеску для своей практики, на которой написано именно это.

Оливия поворачивается к Слоун.

— Как продвигается твой приют? Я увидел видео, на котором Малоун поет кошке, и перешла по ссылке на твою страницу. Похоже, ты делаешь великие дела.

Слоун вспыхивает улыбкой.

— Мы такие. По крайней мере, я так думаю. За последние две недели мы приютили четырнадцать животных, и моя сеть приемных семей расширяется. Наличие надежного офисного помещения для управления имеет большое значение. Я снимала место в Бруклине, но арендная плата выросла, так что мне повезло, что у меня вообще есть место, и возможность легко управлять всем уходом за животными огромна. Что ж, спасибо Малоуну.

— И твоему отцу, — добавляю я.

Слоун хихикает.

— Да, но давайте будем честны. Ты делаешь большую часть работы.

— Верно…

Я признаю. Дуг еще немного рядом, но основная часть работы по-прежнему ложится на меня.

Оливия вскакивает, указывая на Слоун.

— Кстати, толстовка Малоуна тебе идет.

Я закатываю глаза, готовый защищать ее наряд.

Слоун дергает за серую ткань.

— Эта штука? Да. С таким же успехом можно было бы сказать «аллея позора».

Оливия поднимает руку, чтобы дать пять.

— Пользуйся этим, девочка.

Слоун улыбается.

— Это стоит того, чтобы пройти десять миль пешком, если придется.

Глаза Херба расширяются, и он дает мне пять.

— Это прямо-таки впечатляет.

Я прихорашиваюсь, чертовски рад, что мы сделали здесь пит-стоп.

Слоун сразу же включается в болтовню с моими друзьями.

Вот как это могло бы быть.

Это то, что я мог бы иметь.

Это то, чего я хочу.

Я пытаюсь избавиться от этих мыслей, когда мы уходим, но они остаются, преследуя меня, пока я сажаю Слоун в такси и говорю, что увижу ее в офисе позже.

Они следуют за мной, когда я направляюсь на работу, здороваясь с Джонатаном и Сэм, которые увлечены беседой.

— И послушай, если твоя мама доставит тебе неприятности, просто скажи ей, что ты чертовски хорошо знаешь, как украсить свою собственную квартиру, — говорит он ей.

— Ты прав. Вот что я собираюсь сказать.

Я внутренне улыбаюсь тому, как легко они заставляют это казаться. Они так легко дополняют друг друга, что это выглядит как прогулка по воздуху.

Войдя в свой кабинет, я беру фотографию своего отца.

— Что бы ты сделал?

Дело в том, что я думаю, что знаю. Я просто хотел бы, чтобы у меня было другое мнение.

Но я откладываю этот вопрос в сторону, приступая к работе над кастратами на этот день. У меня не может быть ничего на уме, кроме как стерилизация и кастрация.

Когда я заканчиваю, промокаю лоб рукавом, мою руки и делаю глубокий вдох.

Я должен позвонить по-настоящему. Увидится с ней сегодня вечером. Спросить совета.

Я направляюсь к своему кабинету, чтобы позвонить, когда, прощаясь с последним пациентом на сегодня, Дуг выходит из смотровой.

Он кивает в мою сторону.

— У тебя есть пара минут, поболтать?

Мое сердце падает, и чувство вины накатывает на меня горячей волной.

Он знает.

Он все выяснил.

И меня вот-вот поимеют.

ГЛАВА 38

Заметки Слоун Элизабет для себя обо ВСЕХ ЭТИХ ВЕЩАХ