Тебе больно? (ЛП) - Карлтон Х.Д. - Страница 72

Она права. Ей не нужно, чтобы я ее спасал, но это не значит, что не буду ее защищать, и это, черт возьми, не мешает мне нацелить пистолет через ее плечо на случай, если Сильвестр выскочит.

Мы оба делаем легкие шаги, прокладывая себе путь наверх, кружась вокруг конструкции, как кажется, целую вечность. Когда она достигает вершины, останавливается на долю секунды, прежде чем завизжать от восторга.

— Это маяк! — восклицает она, хотя сознательно старается не шуметь.

Я вхожу в небольшое сферическое помещение. Оно почти полностью стеклянное, с дверью, ведущей к перилам, которые опоясывают комнату и замечаю металлическую лестницу, которая, должно быть, ведет к настоящему свету наверху.

На лице Сойер расплывается широкая ухмылка, и она с восторгом смотрит на меня.

Половину комнаты занимает панель управления. В крайней левой части панели находится радио.

Моя первая реакция — ярость. Это подтверждение того, что Сильвестр лгал нам все это время. Держал нас здесь намеренно, лишая свободы.

И хотя он никогда не говорил этого вслух, я знаю без тени сомнения, что он сделал это, потому что одинокий, испорченный человек и хотел удержать Сойер здесь.

— Мы можем выбраться отсюда, — вздыхает она, ее голубые глаза горят надеждой и волнением. Даже в темноте они светятся ярче, чем спящий маяк.

Она бросается к панели, и в тот момент, когда я делаю шаг к ней, сверху раздается легкий шаркающий звук. Я замираю, напряженно вслушиваясь, пока Сойер нажимает на кнопки и возится с радио. Потерявшись в своем нетерпении, она не услышала шума.

— Кажется, работает! — визжит она, и вскоре раздается низкое жужжание радио.

Однако я слишком сосредоточен на растущем шуме сверху.

— Сойер, — резко шепчу я. Она поворачивается ко мне, ее брови прищурены от беспокойства и открывает рот, готовясь что-то сказать, но тут по потолку медленно волочатся цепи.

Цепи.

У меня учащается сердцебиение, когда цепь движется по кругу, как будто обходит что-то.

Что бы ни было внизу, теперь оно наверху, возможно, специально оставив дверь книжной полки открытой, чтобы мы могли ее найти. Слишком сосредоточенный на том, чтобы наконец найти маяк, я даже не подумал о том, что эта... штука сначала поднялась сюда.

— Иди сюда, bella — красавица, — говорю я, протягивая ей руку. В тот момент, когда она скользит в мою, я тащу ее за собой и переставляю пистолет.

Цепи на мгновение останавливаются, а затем появляются на той стороне стекла, где находится лестница. Адреналин вливается в мою систему, когда появляется бледная женская нога, затем другая.

Две толстые металлические ленты застегнуты вокруг каждой лодыжки, между ними болтается длинная цепь.

— Энцо, — хеджирует Сойер. — Может, выстрелим?

— Я думал, мы не можем сражаться с призраками? — напомнил я ей. Хотя, когда оно медленно спускается по лестнице, становится ясно, что это девушка невероятно худая, и вокруг нее развевается длинное белое платье. Она доходит до самого низа, но ее голова откинута вниз, длинные локоны светлых волос закрывают ее лицо.

— Боже мой! Это, должно быть, та девушка, которую мы видели в океане, — вздыхает Сойер.

— Это... не имеет смысла, — пробормотал я, мысли метались, пока я пытался собрать воедино ложь Сильвестра.

Он сказал, что цепи принадлежат заключенным, которых он убил много лет назад, и их духи преследуют маяк. Он также сказал, что его дочь покончила с собой, но если это ее дух... почему на ней цепи?

Мое сердце падает, и я чувствую, что мои черты лица ослабевают.

— Сойер, — начинаю я, наблюдая, как девушка медленно идет к двери, громко звеня металлом.

Она поднимает голову, как будто услышав меня, и все мое существо замирает. Я едва слышу, как сзади меня вскрикивает Сойер, одновременно очарованный и встревоженный.

У нее нет рта. Вернее, там, где раньше был рот, — линия толстых черных швов.

— Сойер, — снова начинаю я, отступая назад, когда девушка подходит ближе, ее волосы почти неистово развеваются на ветру. — Это не призрак. Она настоящая.

Мы смотрим, как она огибает нас сзади, ее глаза смотрят прямо вперед, а толстые нитки во рту видны и гротескны.

— Что? — кричит Сойер. — Что значит, она настоящая? Это лучше или хуже?

— Думаю, он солгал о заключенных, вот почему мы не смогли найти отчет об этом. Сильвестр сказал, что у него здесь две дочери, помнишь? Он утверждал, что Тринити повесилась за окном, пока Рейвен и Кейси уходили. Либо она никогда этого не делала, либо Кейси никогда не уходила.

Я чувствую, как она дрожит, когда спрашивает:

— Так ты говоришь, что здесь нет никаких призраков? Это все время была только она?

— Думаю, да, — бормочу я, пока блондинка доходит до двери. — Возможно, именно так Сильвестр освободился из подвала. Она выпустила его.

— Черт, — шепчет Сойер.

Ветер завывает, когда она открывает дверь, снова наклоняет голову вниз, снова прячется. Я держу пистолет нацеленным на нее, чувствуя, как Сойер выходит из-за моей спины, когда девушка заходит внутрь и закрывает за собой дверь.

На мгновение никто из нас не двигается и даже почти не дышит. А потом она поднимает подбородок, и жестокость того, что с ней сделали, становится очевидной. Этого достаточно, чтобы у меня скрутило живот.

Белое платье на ней скорее желтое, и от нее исходит гнилостная вонь.

Но ее лицо... оно гораздо хуже, чем я думал вначале. Толстые веревки черных ниток расходятся по ее рту и поднимаются к щекам. Кажется, что рана гниет, плоть вокруг нее почернела и разложилась.

Она смотрит на нас бледно-голубыми глазами, водянистыми и широкими. Проходит еще мгновение, и я понимаю, что она дрожит как лист.

Сойер делает шаг ко мне, и моя рука инстинктивно летит к ее запястью. Она останавливается и оглядывается на меня, говоря:

— Все в порядке.

Я отпускаю, но шагаю за ней, отказываясь опустить оружие. Я понятия не имею, каков мотив девушки. Возможно, она ищет помощи, а возможно, у нее дурные намерения.

— Меня зовут Сойер. Ты одна из дочерей Сильвестра?

Девушка смотрит на нее несколько секунд. Это нервирует, но Сойер просто встречает ее взгляд, терпеливо ожидая ответа. Наконец, девушка кивает, и это похоже на удар в грудь.

— Тебя зовут Тринити? — тихо спрашиваю я.

Глаза девушки переходят на мои, и в моих венах все еще течет темное, зловещее чувство. Я не могу понять, это из-за нее или из-за того, что она собой представляет.

Она качает головой в знак отрицания, поэтому я спрашиваю:

— Кейси?

Еще одна пауза, а потом она снова кивает головой.

Христос.

Это значит, что вполне возможно, что Тринити повесилась, и, возможно, потеряв голову от горя или безумия, Сильвестр не позволил Кейси уйти. Он так отчаянно хотел удержать ее здесь, что заковал в цепи и держал взаперти. Даже зашил ей рот, предположительно, чтобы она не могла издать ни звука, когда приходили посетители.

Где она спит? Она была где-то в ловушке все время, пока мы были здесь. Это объясняет, почему Сильвестр запер нас в комнате и почему мы слышим ее в коридорах только ночью, когда Сильвестр, должно быть, выпускает ее на свободу. Она стучала по полу и даже в нашу дверь, пытаясь привлечь внимание все это время.

Рука Сойер закрывает ей рот, и я понимаю, что она осознает все это так же, как и я.

— Мы собираемся выбраться с этого острова. Ты... хочешь пойти с нами? — медленно спрашивает Сойер.

Кейси делает шаг к Сойер, и я не могу удержаться, чтобы не схватить Сойер за руку и не притянуть к своей груди, прежде чем снова положить палец на спусковой крючок. Она делает паузу, переведя взгляд на меня. Я не могу прочитать в них эмоции, но нет сомнений, что она изучает меня так же пристально, как я изучаю ее.

— Все в порядке, — заверяет Сойер, привлекая мое внимание к себе, когда она смотрит на меня через плечо с мягкой улыбкой.

Так ли это?

В этой ситуации нет ничего нормального.