Боярышня Дуняша (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 32

мымры и сразу заметила, как изменилась их манера общения. Ближний круг Ярославны словно

объелся патоки, и боярыни без меры слащаво улыбались, льстили и лезли в подруги к ближним

Марии Борисовны. Даже Дуню каждая норовила демонстративно погладить по голове, от чего у

девочки по спине бежали мурашки.

Наконец вернулся отец и дом наполнился гостями. Многие пришли узнать новости и просто

посидеть поговорить. Милослава расцвела и порхала, как девушка, но вскоре Вячеслав вновь

собрался в дорогу. На этот раз он должен был сопровождать князя в Коломну, и вряд ли они

вернутся раньше, чем растают и высохнут дороги.

Дуне было грустно вновь провожать отца. Он постоянно рисковал собою, исполняя княжьи

поручения, да и просто находясь в дороге. Его лоб пробороздили глубокие горизонтальные

морщины, а вокруг глаз обозначились гусиные лапки, да и тело выглядело высохшим. Ему бы

два-три месяца побыть в покое, но…

Мама плакала, а дед обзывал её дурой, говоря, что Славка ради них всех старается, и что

лучше бы она заказала Машке девичий венец и приодела.

— Жениха ищем, а девица лишь косу заплела как надо — и всё. Пора уже одеваться, как

положено!

— Да рано в косу ленту вплетать, — засомневалась Милослава.

— Тьфу, я тебе о нарядах толкую, а ты…

Боярыня встрепенулась и тут же покаялась:

— Ох, прости меня батюшка, ничего не соображаю! Сердце гложет разлука с мужем моим

любимым… А для Машеньки девичий венец уже давно готов, не беспокойся.

— Вот и хорошо, — одобрил Еремей, а потом неожиданно для невестки поделился с нею

своими мыслями: — Милослава, ты хоть и баба, а должна была приметить, что наше княжество

прирастает людьми, да землями.

— То так, батюшка, — внимательно слушавшая боярыня чуть наклонила голову.

— Всё и всех учесть надо, — Еремей пожевал губами, подбирая понятные слова для

невестки. — Я в свой приказ новых людишек принял… Хм, не о том я, — недовольно сам себя

перебил боярин. — Яков Захарьич…

— Кошкин?

— Да, он. Так вот, о чём я… Яков Захарьич говорит, что князь наш будет думу расширять, и

мой голос станет не совещательным, а решающим.

— Ах, честь-то какая! — Милослава перекрестилась на радостях. — Но, батюшка, я

слышала, что в думу за этот год и прошлый вошло много князей и их наилучших бояр.

— То так, — кивнул Еремей.

— Не понимаю, зачем же ещё людей вводить?

— Чего ж тут не понять, — хмыкнул свекор. — Князья пришлые и их первые бояре нам не

свои. Пока… — тут Еремей Профыч поморщился, но углубляться в дела думы не стал, — они

все участвуют только в обсуждениях, но Иван Васильевичу все одно нужны верные ему бояре в

думе. А где их взять?

— Так нешто нету?

— Я же тебе говорю, то бояре из присоединенных княжеств, а нам свои люди нужны в думе!

— терпеливо объяснял Еремей.

— Так может, тебе чин окольничего дадут?

— Может… — помечтал боярин, а потом сердито посмотрел на невестку и перекрестился, прося не вводить его в соблазн, а глупой бабе умерить аппетиты. Обстановка в Кремле была

сложной, а конкуренция за близкие к князю места жесткой. Услышь кто слова Милославы о её

чаяниях на пост окольничего и весь род вырежут.

Великий князь намеревался дать право решающего голоса нескольким думным дьякам, которые ведали самыми важными приказами, а потом думал занять выжидающую позицию.

Иван Васильевич очень осторожный правитель и не станет сразу лишать надежды пришлых

бояр на место подле себя. Но Яков Захарьич прав, князь будет создавать противовес новеньким

и надежда, что хотя бы Славка поднимется в первые бояре, есть.

— Я к чему веду, — продолжил боярин разговор с невесткой, — учитывай, что вроде как я

всё тот же думный дьяк, но вскоре приобрету право суда наравне с Кошкиными, а это…

Милослава истово зашептала благодарственные слова богу и закрестилась.

— Всё поняла батюшка и чести не уроню! На свои наряды прикажу нашить больше каменьев

самоцветных, Машеньке сапожки золотой вышивкой украшу, Дуняше уже сейчас можно

сережки вдеть, а Ванюше ножик закажу с резной на кости рукояткой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вот и ладно, — улыбнулся Еремей, — не лишне будет.

Милослава поднялась, поклонилась свекру и пошла к себе думать, откуда денег брать.

Может права Дунька и надо перенаправить женщин с вышивки для дома на украшение валенок

и пошив игрушек? Или взять Дунькино покрывало! Ни у кого такого нет, и быть может…

Милослава кивнула сама себе и уверенным шагом перешла на женскую половину, чтобы дать

урок своим мастерицам.

ГЛАВА 9.

Дуня отодвинула деревянную ставенку, прикрывающую небольшое оконце и пряча руки в

широкие рукава, подбитой мехом телогреи, принялась подглядывать за Иван Иванычем — его с

приятелями учили во дворе сабелькой махать. Несмотря на знатное положение мальчишек, доставалось им от боярина Никифора без жалости.

Энергии в мальчишках было с избытком,и они не справлялись с нею, подчас вытворяя злые

шалости над подчиненными им людям. Дядька князя выбивал из них спесь и направлял

энергию в учение.

Дуняша бросила последний взгляд на ожесточенно тренирующихся мальчишек, поежилась и

заволокла оконце деревяшкой. Постояла, раздумывая о том, что ей жалко мальчишек и

одновременно не жалко.

С одной стороны их бы энергию, да с умом направлять в разные русла, заинтересовывать, расширять кругозор, прививать любовь к учебе, а с другой стороны без всего перечисленного

из многих этих ребят вырастут умнейшие управленцы, воеводы, дипломаты…

Вот и думай, как так?

Невольно вспоминались годы учебы в другой жизни, где всё было замечательно и

подавалось на блюдечке, но кем она стала? Да, собственно, никем, потому здесь и оказалась.

Дуня попрыгала, разгоняя кровь и с удовольствием притоптывала новенькими валеночками.

В расшитых сапожках она давно уже задубела бы, а в валенках тепло и ничего не жмет. И жаль, что Маша постеснялась их надеть.

Дуня потянулась к оконцу, чтобы вновь поглядеть на двор, но передумала. Уж слишком

студено на улице.

Хорониться в закутке княжьего дома было скучно, но маленькая Доронина предпочла сидеть

здесь вместо того, чтобы изображать деятельность в княгининой горнице. В последние дни там

полно боярынь старой Ярославны и под их взглядами девочке было не по себе.

Она услышала чьи-то шаги и вжалась в темный угол. Если её тут обнаружат, то не избежать

долгих нравоучений и наказания в виде прядения!

Вреднючие тетки!

Уже все знают, что она красиво рисует и может нарисовать новую вышивку или сделать

красоту из цветной бумаги, но за непослушание неизменно сажают прясть. Кто бы знал, как она

устала от оказанной чести ездить в Кремль!

Дуня затаилась и даже закрыла глаза, чтобы не демаскироваться, а то бывают

чувствительные личности к чужим взглядам...

С одной стороны послышалось приближающееся тяжеловатое, да ещё с прорывающимся

хрипом дыхание, а с другой быстрые шаги. Боярышня закусила губу, думая,кого принесло на

технический этаж и что говорить, если её застукают, когда мимо ниши, где она пряталась, кто-то быстро прошелестел юбками. В темноте Дуня даже не разобрала служанка это была или

боярыня. Хотя, боярыням здесь делать нечего!

Дуня медленно выдохнула. Осталось дождаться, когда пыхтящая как паровоз женщина тоже

пройдёт мимо неё. Но дамы встретились и зацепились языками.

«Тьфу на вас», — подумала девочка и приготовилась терпеливо ждать.

— Аграфена, правду ли ты баяла о ворожее за посадом? — услышала Дуня голос Натальи

Полуэктовой,ближайшей подруги молодой княгини.

Глаза девочки невольно распахнулись во всю ширь! Полуэктова? Здесь?

Тетка Наталья производила впечатление доброй и смешливой молодой женщины, но