Боярышня Дуняша (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 30

постельку.

Маленькая боярышня плелась по коридору жилого княжьего дворца и вздыхала, жалея себя

и всех детей этого времени. Возвращаться к рукодельницам ей не хотелось, но без Маши она не

могла уйти. Дуняша нашла тихий уголок в многочисленных переходах и присела там на

скамеечку. Она уже хорошо ориентировалась в тереме, и знала, что почти из любого местечка

будет слышно, когда боярышни начнут разъезжаться по домам.

Спустя некоторое время послышались чьи-то быстрые шаги, и Дуня приняла

благопристойный вид. Если кто-то спросит, что она тут делает, то скажет, что обессилила и не

может дойти до…

— Ты чего тут? — пробегавший мимо княжич резко остановился и, сделав шаг назад, задавая свой вопрос.

— Э… — растерялась Дуня.

— А я за тобой. В кузню идём? — радостно воскликнул Иван Иваныч.

— Э… — воодушевление приятеля диссонировало с расслабленным состоянием Дуни.

На лице княжича расплылся синяк. Видно, после вчерашнего падения.

— Ты чего такая квёлая? — не отставал он.

— У отца Феодосия была, — вздохнула боярышня.

— А-а, — понимающе протянул Иван Иваныч и оглянувшись, сделал шаг вперед и

прошептал: — Душный он, хоть и умный!

Дуня согласно кивнула.

— Когда я вырасту, то всё сделаю, чтобы услать его подальше! Пусть монахам несет свет

учения!

— Только не забудь! — горячо поддержала подружка.

— Ну, идём? — нетерпеливо повторил княжич и они побежали одеваться.

В кузнице им пришлось хмуриться и требовать, чтобы мастер сделал именно так, как ему

говорят, а не задавал вопросы «зачем», «для чего», «почему»! Княжич и сам не знал, зачем ему

нужна проволока, накрученная на трубу, а Дуня не была уверена, что получится игрушка

слинки. Ну, та самая пружинка, что ходит по лестнице! В России её все видели в пластмассовом

виде, но придумана она была тогда, когда пластмассы ещё не было, и Дуня надеялась, что

металлическая слинки будет «шагать» не хуже пластмассовой.

Кузнец начать выяснять детали. Его интересовали размеры. Дуня пыталась показать на

пальцах, но кузнец достал образцы.

— Вот струна для кольчуги, — показал он, — а это бабам для шитья.

— Э, — вцепившись в образцы, Дуня уверенно заявила: — Эта толстовата, а эта тонковата!

— Хм, — кузнец обхватил руками бороду и, отойдя в сторону, начал что-то искать. — А эта?

Дуня увидела в его руках моток медной проволоки.

— Да! — радостно закричала она и от избытка эмоций захлопала в ладоши.

— Дальше объясняйте, что вам нужно, — удовлетворенно кивнув, продолжил кузнец.

— Всё просто!

Дуняша кинулась к сваленным в кучу разным болванкам и выудила оттуда подходящего

размера обожженную деревяшку.

— Намотать на неё.

— Сколько?

— Да весь этот моток, — пожала плечами боярышня.

— Дорого станет…

Княжич с царственным видом положил серебряный рубль. Кузнец покачал на руке моток

меди, посмотрел на монетку и приступил к работе. Дуня думала, что он просто намотает

проволоку и всё, но кузнец разогрел её, потом прокатал, ещё раз подержал над огнём…

Иван Иваныч нетерпеливо следил за изготовлением большой пружины и гадал, понравится

ли ему итог. Дунька обещала удивить его, но пока княжич не видел ничего, что могло бы

вызвать интерес. А холопы наверняка уже доложили дядьке Никифору, что он убежал с ней к

кузне.

— Готово, — объявил мастер, — почистил, как мог, но вижу уже, что вам обоим невтерпеж.

Кузнец осторожно снял с болванки медные слинки и поставил на край стола. Он уже

отворачивался, чтобы кинуть болванку на место, как девчонка по-другому расположила

намотку и подставила ладошку чуть ниже столешницы. Изготовленное его руками изделие

колыхалось, словно студень, а потом часть витков вздрогнула и сдвинулось в детскую ладошку.

— Подставляй руку! — радостно воскликнула Дуня и показала подбородком, куда княжичу

поставить ладонь.

Не успел он это сделать, как намотка сделала следующий шаг. А там уже Дунька вновь

подставила руку.

— Да как же это?

Кузнец попятился, осеняя себя крестом. А изготовленная им вещь перебиралась по детским

ладоням на пол и там ещё сделала пару шагов. Помощники кузнеца с воплями бросились вон из

избы, а у него отнялись ноги.

— Свят, свят, свят, помилуй меня грешного… — в изнеможении повторял он, не в силах

сойти с места.

В кузню ворвался боярин Никифор Палка и только тогда кузнеца отпустило и он, бухнувшись на колени, пополз к боярину, прося прощения и милости.

— Не виноват… не знаю, как струна ожила… клянусь, ничего такого не делал, а она

зашевелилась и пошла…

— Чего мелешь, дурень? — разъярился боярин, внимательно разглядывая своего

подопечного с подружкой. Оба смиренно стояли и с искренним удивлением смотрели на

ополоумевшего кузнеца.

А тот рукой тыкал в сторону детей и нёс околесицу. Никифор хотел было сделать внушение

подопечному, чтобы не убегал и отпустить, но тут приметил, что тот прячет руки за спину.

— Что у тебя там?

— ТАМ! — возопил кузнец, — ЧЕРТ!

Дуняша раскрыла глаза и копируя отца Феодосия, осуждающе покачала головой. Княжич

тоже был поражен реакцией, казалось бы, спокойного и рассудительного мастера.

Боярин не выдержал и пнул ногой безумца, а тот лишь яростнее стал креститься.

— За мной! — велел боярин детям и они, обходя по дуге кузнеца, поспешили за ним.

Никифор Палка хотел повелеть воспитаннику, чтобы тот сразу же показал, что прячет, но во

дворе начал собираться народ и он быстрым шагом повёл мелких непосед в терем. Дуня краем

глаза увидела, как встрепенулся её Гришка, дожидавшийся выхода сестер Дорониных у самых

ворот и успокаивающе помахала ему рукой.

Но даже издалека видно было, что это нисколечко не успокоило его и он помчался в дедов

приказ сообщать о непонятной активности возле его подопечной. Она тяжело вздохнула, и

боярин Палка, услышав это, обернулся к ней. Дуняша постаралась дружелюбно улыбнуться, но

видно без зубов улыбка не показалась княжьему дядьке милой. Он нахмурился и ускорил шаг.

Зато княжич подмигнул ей и ответил такой же щербатой улыбкой, потрясая зажатой в руке

пружиной.

— Здоровская игрушка! — шепнул он.

Через пару минут возмутители спокойствия демонстрировали боярину своё изобретение, и

он не удержался от того, чтобы подставить ладонь.

— Дивно! — воскликнул этот суровый муж. — А точно в этой штуке нет духа?

— Никифор Пантелеймонович, да какой дух? Сами подумайте! Вот, к примеру, холодец!

Там что же, дух сидит, раз он трясётся? А наши вертушки? Их черти крутят? Или взять флаг.

Поднимается ветерок и вот полотно шевелится… — Дуняша активно принялась изображать, как трепещет на ветру флаг и как висит в безветрие, но этот аттракцион княжьего дядьку не

впечатлил, и она затарахтела дальше: — В нашей игрушке медная нить не имеет устойчивости

и от малейшего колебания начинает искать равновесия для себя.

Послышались шаги и шелест юбок, а потом стало тесно.

— Что происходит, Никифор? — задала вопрос княгиня Мария Борисовна и тут же ей вторил

голос свекрови.

— Что у нас опять? Никешка! Ты для чего поставлен дядькой к внуку? Почему люди бают, что Ванечка чёрта приманил?

Дуня стояла ни жива ни мертва, проклиная идиота кузнеца. И чего ему в голову

втемяшилось, что игрушка живая? Сам же делал!

Но Иван Иваныч выступил вперёд и отважно взял всё на себя. Заступился перед бабкой за

своего дядьку, с воодушевлением показал маме игрушку. Дуняша даже позволила себе

улыбнуться, увидев всеобщую заинтересованность, но тут её больно потянули за ухо, и она

вынуждена была последовать за крепкой дедовой рукой. Только и успела заметить, как

ухмыльнулись боярыни старой княгини, а вот ближние при Марии Борисовне вроде бы