Развод. Уйти от неверного (СИ) - Черно Адалин - Страница 10

— У папы хватит, — тихо говорю я.

— Потому что папа сильный? — тут же говорит Матвей.

Он — по-особому привязан к Динару. Постоянно ждет его возвращения домой и первым бежит, стоит ему прийти. С Давидом проще, он больше привязан ко мне и про отца часто даже не спрашивает.

— Сильный, — киваю я.

Самый лучший, на самом деле, но это замечание я любезно оставляю при себе, потому что наталкиваюсь на скептический взгляд Давида. Он смотрит на меня так, словно этого и ждет — безоговорочной похвалы мужа, замечания, какой он.

— А мы тоже были такими маленькими?

— А мы тоже все время спали?

— И плакали так громко?

Вопросы летят один за другим. Я не замечаю, как мы остаемся одни. Я и дети. Я прижимаю их к себе, кормлю Надю грудью и говорю с мальчиками, говорю. Мы прерываемся только на ужин, который для нас любезно приносит Давид. У меня для него даже времени не осталось. На благодарность и разговор. Встретиться получается только вечером, когда я укладываю детей в одной из гостевых спален и спускаюсь на кухню, предварительно настроив радионяню.

Давида нахожу за барной стойкой со стаканом виски в руках. Он мажет по мне взглядом и отворачивается, собирается уйти, оставив меня одну.

— Подожди… поговорим?

Он садится обратно, возвращается к стакану, смотрит на меня исподлобья.

— Зачем мне уезжать?

— Потому что ты не готова к разводу.

— Что это значит?

— Ты его не выдержишь. Твой муж уговорит тебя не разводиться, вымолит прощение и ты с радостью его простишь.

— Ты ничего не знаешь…

— Знаю. Он трахал секретаршу на рабочем столе.

— Это не все, — выпаливаю, резко замолчав.

Говорить дальше больно. Я закусываю губу и меня так сильно тянет схватить стакан с остатками алкоголя и опрокинуть его в себя.

— Что-то еще было?

— Неважно.

— Я спасаю тебя от неверного мужа. Думаю, я должен знать.

Признаваться в таком мне страшно даже себе. Те слова, сказанные мужем, я засунула подальше в воспоминаниях, чтобы никогда не возвращаться к ним. И я не собираюсь рассказывать, но слова льются из меня потоком, а после я замолкаю и отворачиваюсь. Делаю вид, что очень сильно хочу пить и набираю в стакан воды.

— Твой муж в чем-то прав, Ясмин. Ты по-прежнему красива, но твоя красота не имеет значения, когда ты сидишь с детьми, а он один по всем семейным приемам. Я ни разу не видел тебя с ним, хоть и был на каждом приеме.

— Ты там был? — спрашиваю шокировано.

— Был, Ясмин. На каждом приеме. Тебя не было ни разу. Ты уверена, что любишь своего мужа?

Глава 14

Отец приезжает через два дня.

Давид все это время отсутствует. Возможно, приезжает ночевать, но я засыпаю вместе с сыновьями и не слышу, потому что сплю так крепко, что с трудом просыпаюсь, когда плачет Надя. Я истощена. Мне кажется, что это не только из-за отсутствия помощи, но и из-за психологического состояния. Я вспоминаю Динара. И думаю о том, что с ним было бы проще. Хотя, вполне возможно, это иллюзия и вместо помощи с ребенком он бы спихнул часть обязанностей на няню и продолжить трахать секретаршу, пока у меня послеродовое восстановление.

— Что с тобой стало, — отец кривится, осматривая меня с головы до ног.

Выгляжу я и правда плохо. Смотреть на себя в зеркало — страшно, потому что там — постаревшая на несколько лет измученная женщина. И это далеко не из-за залегших под глазами теней, хотя они, конечно, никому не придают элегантности.

— Все-таки, стоило ограничиться одной беременностью, — продолжает отец.

— И я рада тебя видеть, папа.

Не то, чтобы я ожидала чего-то другого.

Не объятий и слез — уж точно.

Но и таких обидных комментариев как-то не ждала. А потому теряюсь, прячу взгляд и хочу умыться, переодеться и даже накраситься. Сделать что угодно, лишь бы отец не смотрел на меня так, словно я — главное разочарование в его жизни.

Хотя почему словно. Наверняка так и есть. Других детей у отца нет, с новой молодой женой у них, насколько я знаю, не случилось ни беременности и родов, так что я — единственная наследница, хоть и уверенная, что папа давно исключил меня из своего завещания. Он скорее оставит денег своему водителю, чем дочери, которая наплевала на его мнение и сбежала из дома с нищим.

— И что? Стоило оно того?

— Папа, что ты хочешь услышать? Что я жалею, что родила детей? Или что сбежала и вышла замуж за Динара? Я ни о чем не жалею, я прошу помощи, но если ты собираешься лишь издеваться, то я заберу детей и уйду.

— И куда же? К мужу своему, который член в штанах удержать не можешь? В голове не укладывается, как можно быть такой идиоткой.

Я хочу спрятаться.

Раньше нравоучения отца никак на меня не действовали. Я реагировала на них равнодушно, но сейчас, при нестабильном эмоциональном состоянии, выслушивать его оказывается сложнее прежнего.

— Откуда вы все знаете?! — не удерживаюсь от удивленного вопроса.

— Если бы не я, ты бы и не узнала, что твой муж трахает секретуток направо и налево. А я тебе говорил… — начинает заводиться, но резко замолкает. — Ладно, чего уж теперь. Я тебя отправляю за границу. Куда хочешь. В Европу, Азию, Америку. Уезжай на время, приведи себя в порядок…

Папа снова на меня смотрит, не может скрыть отвращения моим внешним видом, а потому отворачивается.

— Сходи в салон красоты, к массажистам, стилистам. Если хочешь — пластическим хирургам. Я все оплачу. Но вернуться ты должна той Ясмин, какой была, когда сбежала с этим нищебродом. В дорогих брендовых вещах, а не в шмотках из рынка. И со взглядом женщины, что знает себе цену, а не вот этим…

Я сглатываю, чтобы избавиться от колючего давящего кома в горле, закусываю губу, дабы не разреветься. Я думала, что больно бил словами Динар, но оказывается, он меня щадил. Я что, и правда так выгляжу, как говорит отец? Я знала, что не предпочитаю брендовые вещи, потому что привыкла к другому уровню за те годы, что у нас не было столько денег, сколько у отца. И я как-то упустила момент, когда они у нас появились. За заботой о детях я не обратила внимание, что в коллекции моих украшений были бренды, которые может себе позволить по-настоящему богатый человек.

— Динар твой роет под меня яму, — презрительно морщится папа. — Уж не знаю, чем заслужил. Может, тем, что не оценил его и не поделился в свое время, но он меня высиживает. Мне нужно, чтобы ты его уничтожила. Не сейчас, позже. Тогда, когда будешь готова. Вернешься мотать ему душу и разводиться, пока я буду решать проблемы с бизнесом.

Мне хочется громко засмеяться, потому что я наивная думала, что отец помогает мне, потому что я его дочь, а он, оказывается, переживает о бизнесе.

— Ты поняла меня, Ясмин? Я хочу видеть свою дочь, какой она была прежде. Уверенной и сильной.

— А если я не хочу? Не хочу возвращаться и уничтожать Динара?

— Тогда тебе придется уезжать за свой счет. И ночевать сегодня тоже где-то… не здесь.

— Это твой дом? — накрывает неожиданной догадкой.

— Не мой, Давида. Он по доброте душевной и старой дружбе согласился мне с тобой помочь. Ты же знаешь, что он не работает на меня последние пять лет? А хотя откуда тебе знать? Ты же в пеленках все время. Свой бизнес у Давида и, между прочим, вполне успешный и, что немаловажно, честный. А все равно не забыл, что у нас с ним хорошие отношения были, тебя вот здесь укрывает.

От необходимости что-либо говорить меня отвлекает резкий плач Нади в гостиной. Я срываюсь к ней, но меня останавливает голос отца:

— Я жду ответа, Ясмин. Если ты согласна, тебе больше никогда и ни в чем не придется нуждаться, но если нет… второго шанса я тебе не дам.

— Я согласна, — говорю, не поворачиваясь. — Не хочешь познакомиться с внучкой? И внуками?

— Как-нибудь в другой раз, — отец поднимается из-за стола и выходит с кухни, а я следую в гостиную к Наде.

У меня начинается новая жизнь. И мне неожиданно льстит возможность вернуться другой. Той, о которой мечтает Динар. Той, которую он никогда больше не получит, как бы ему не хотелось.