Вторая жена (СИ) - "AlmaZa" - Страница 21

Приняв тщательно ванную, вымыв себя всю с головой и на всякий случай три раза (Бог любит троицу, как говорится), я вышла обсушиваться, обмотавшись мягким хлопковым полотенцем. С балкона открывался обзор на весь участок до глухого глинобитного забора, вымощенные бело-голубой плиткой дорожки, бассейн с мозаичными стенками, белоснежные вазоны и пышные пальмы разной высоты. Солнце было таким большим, а небо таким чистым, что, казалось, оно всё и есть яркое, раскалённое светило.

Постучав, вновь явилась портниха. Она отдала мне наряд, жестами прося померить. Я влезла в него, осваиваясь — не жмёт ли, не трёт? Вроде бы всё было удобным, впрочем, куда ещё я хоть раз буду его надевать? Свадебные платья, какими бы красивыми не были, всего лишь для одного раза. Я не из тех девушек, которые покупают в свадебных салонах платья со словами: «Ну, если что, потом ещё раз замуж схожу в другом».

— Окей, окей, — показала я опять большие пальцы, заверяя, что стало по фигуре, в самую пору.

Женщина ушла. Снаружи опускались сумерки. В спальне телевизора не было, но я заметила его внизу, в зале, когда ходила на обед. Не хочу туда спускаться всё из-за того же языкового барьера. Пока не выучу десяток-другой необходимых фраз, никуда не высунусь. Но где же Набиль? Я позвонила ему — он не взял трубку. Спустя минут пять прислал сообщение: «Скоро выезжаю, буду через час или около того».

Если у меня будет покрыта голова, то причёска мне не нужна. Краситься я сильно не красилась, и стоило ли нарушать эту привычку? Я подвела ресницы тушью, чуть подправила брови. Легла, уставившись в потолок, точнее — балдахин. Ещё в Париже я сходила на эпиляцию. Привела себя в полный порядок, понимая, что здесь мне с этим будет сложнее.

Наконец, во дворе раздался шум машины. Подскочив, я выбежала на балкон и увидела, что приехал Набиль с ещё двумя мужчинами. Его брат? Скорее хочу с ним познакомиться! Я заметила, что все они были в длинных рубахах, или халатах, или кафтанах — как это правильно назвать? Впервые я видела Набиля не в европейской одежде, а в его родной.

Поправив волосы перед зеркалом, я пошла ему навстречу, но столкнулась с ним ещё на лестнице — он поднимался ко мне.

— Куда ты? — повёл он бровью.

— Тебя встретить, — улыбнулась я. Набиль нахмурился:

— Это не Франция, Элен, здесь нельзя при мужчинах выбегать вот так… непокрытой. Особенно в день никаха.

— Прости, я не знала, — покраснев, устыдилась я. — Разве женщины в Марокко обязаны покрываться?

— Ну, всё большее количество перестаёт так делать, — он небрежно, как бы выказывая к ним презрение, махнул рукой, — это их дело. Но ты-то будешь моей женой, и я не хочу, чтобы тебя видели здесь в таком виде. Тем более мой брат.

Мы вдвоём вернулись в спальню.

— О, всё уже готово! — заметил он разложенный наряд.

— Да, я снова мерила — всё подошло, — взяв его за руку, я оглядела внешний вид Набиля, — ты действительно другой здесь. Непривычно тебя видеть в этом. Как это называется?

— Галабея, — указал он на белую нижнюю рубашку до пола, а потом на верхний роскошный плащ-халат, вышитый не хуже моего платья, — а это разновидность джеллабы.

— Красивое…

Он взял моё лицо в ладони и посмотрел мне в глаза:

— Ты готова?

— Выйти за тебя замуж? — волнение перехватывало дыхание, но я всё равно закивала, повторяя: — Да, да, конечно!

— Тогда я пришлю к тебе женщин, чтобы правильно одели. И буду ждать внизу.

Меня затрясло. Я механически протянула за ним руку, боясь, что без него что-то сделаю не так или не справлюсь. Но с чем можно было не справиться, вступая в брак? Я доверилась этому мужчине, он становился моим супругом и, несомненно, он всё подготовил и поможет мне разобраться во всём.

В спальню вошли портниха с ещё одной девушкой. Они, к слову, тоже были с покрытыми головами. Для меня это не было проблемой, более того — мне казалась эта традиция в чём-то правильной и целомудренной, пусть я с удовольствием и красовалась распущенными волосами до пояса, юбками повыше колена и голыми плечами. Что ж, двадцать семь лет — подходящий возраст, чтобы оставлять какие-то юношеские повадки в прошлом.

Глава XVI

С Маликом — братом Набиля, нас представили друг другу. Он был чуть пониже старшего, чуть поплотнее, в общем, не такой красавец, так что я в этой семье забрала лучшее. Мы все прошли в комнату, где пол был устлан коврами и подушками. Опустились на них. Набиль не сводил с меня восхищённого взгляда. Я и сама отметила в зеркале, что выгляжу великолепно, прекраснее, чем Хюррем в «Великолепном веке». Да и он — мой теперь уже муж — превосходно смотрелся в своей традиционной одежде.

Мне разрешили произносить брачные клятвы на французском. Набиль переводил их мне, и я повторяла. Никаких обрядовых благовоний, горящих свечей, размахиваний руками. Настолько ничего не происходило, что я немного разочаровалась в произведённой церемонии. И это всё? Мы просто выслушали имама, кое-что повторяя за ним? А в какой момент Бог послал своё благословение и скрепил навсегда наши души? Я, естественно, не могла задать всех этих вопросов прямо в процессе, боясь нарушить ритуал и сделать его… недействительным? Если что-то пойдёт не так — всё придётся переделывать?

Набиль протянул мне открывающийся футляр, внутри которого лежали золотые цепочки, кольца, серьги, браслеты, так что от них слепило глаза.

— Что это? — удивилась я.

— Махр, — объяснил он, — дар мужчины своей жене. Обязательная часть брака.

— О! — немного подуспокоилась я, решив, что подарки в качестве пункта венчания не самая плохая замена длительным православным традициям. Здесь мужчина наглядно демонстрирует свою способность содержать семью, и у тех, кто не имеет достаточно денег, супруги может не быть. В восточных странах считается нормальным требовать от ухажёра состоятельности и обеспеченности, а у нас в России сразу назовут меркантильной или проституткой, которая не хочет «просто по любви». Любовь — это прекрасно, и её хотят все, но почему должны любить лентяев, лежебок, дураков, не способных устроиться на нормальную работу, алкашей, которые теряют её из-за запоев?

— Имам объявил нас мужем и женой, — улыбнулся Набиль. По мне прошлась тёплая, щекочущая волна. Мы посмотрели друг на друга по-новому, понимая, что теперь между нами не стоит никаких преград, и всё дозволено нам, всё доступно. Разве не хотела я его так же, как и он меня? Но принципы и понимание, что я хочу чего-то большего, помогли мне удержаться и не сдаться раньше.

— Поздравляю, — сказал Малик. — Элен, теперь ты моя сестра?

— Видимо… — поднявшись вслед за Набилем, я ждала дальнейших указаний. Он расправил свою джеллабу и пригласил рукой вперёд:

— Отметим! Нужно поужинать, — но, прежде чем пойти, он стал благодарить по-арабски имама, пожал ему ладонь и проводил немного к выходу, где того перехватил Мустафа.

— Не удивлён, что брат потерял голову, — развеял молчание Малик, — ты очень красивая, Элен.

— Спасибо. А ты… женат?

— Нет. Пока ещё — нет, — он подмигнул, — если бы встретил тебя раньше Набиля, возможно, тоже бы женился?

Я смущённо засмеялась:

— Если бы у тебя хватило такой же настойчивости!

— О, это верно, брат пошёл в отца, в отличие от меня, — не самое лучше сравнение, если верить слухам, но я постаралась принять это за комплимент, — никогда не перед чем не сдаётся и берёт всё, что захотел.

Набиль вернулся к нам. Я ждала, что он возьмёт меня за руку, даже жест по направлению к нему сделала, но он не взял. Вообще, я заметила, при других мужчинах он весь сковывался и не делал того, что свободно позволял себе во Франции.

Мы сели за стол, и братья налили себе немного красного вина.

— Я думала, что вы не пьёте, — для меня это не то, чтобы открытием стало, просто Набиль не пил при мне до этого, и я приняла за данность, что он воздерживается так же, как и я.

— В такой день можно, — улыбнулся мой… муж. Предстоит привыкнуть называть его так! — Ты не будешь?