Я рискну (ЛП) - Тессье Шантель - Страница 66

— Мне некуда идти…

— Ты останешься со мной, — прерывает меня Бекки.

— Мне еще нет восемнадцати. Я не могу просто уйти. Они поймут, что что-то случилось…

— У тебя нет выбора, — рычит Дик. — Мы не можем допустить, чтобы Джерольд приехал и увидел тебя там. Если он это сделает, ему понадобится всего несколько секунд, чтобы сложить два и два, а потом, когда он расскажет Брюсу…

Его голос прерывается, и я все понимаю. Мой отец убьет меня, если узнает, что я знаю, что он заплатил другому человеку, чтобы тот попытался убить Коула.

Бекки протягивает руку и нежно поглаживает меня по спине. Я избегаю смотреть на Коула из-за стыда. Все это время он знал, что Лилли — моя сестра, и ни разу не сказал мне об этом. Но зачем ему это? Зачем говорить девушке, которую он хотел только использовать?

— Я заберу свои вещи, — говорю я и, развернувшись, бегу вверх по лестнице.

Слезы текут по моему лицу, пока я переодеваюсь в свою прежнюю одежду и запихиваю свое дерьмо обратно в рюкзак. Я плачу из-за того, что случилось с мамой Коула. О маме моей сводной сестры. Имел ли мой отец какое-то отношение к ее смерти? От этой мысли мне становится плохо.

Я поднимаю сумку, перекидываю ее через плечо и поворачиваюсь. Я останавливаюсь, когда вижу Коула, стоящего на вершине лестницы с руками, засунутыми в карманы джинсов. На его лице привычная маска. Боже упаси его проявлять какие-либо эмоции.

Его глаза обводят следы на моей шее, и я сглатываю комок в горле, но ничего не говорю. Мне нечего ему сказать.

Затем, не говоря ни слова, я обхожу его, спускаюсь по ступенькам и выхожу через парадную дверь. 

ГЛАВА 35

КОУЛ

Я просыпаюсь, слыша громкие голоса. Я спускаюсь в кабинет и открываю дверь. Мой отец стоит за своим столом.

Мама сидит в одном из его черных кожаных кресел. По ее щекам текут слезы.

— Я беременна, — шепчет она.

Он проводит рукой по лицу.

— Это вообще мой?

Она фыркает.

— Я не знаю…

— Как долго ты с ним трахалась? — рычит он.

— Я не….

Он опускает кулаки на стол.

— Ты, блядь, беременна, Бетти!

— Он изнасиловал меня, — плачет она.

— Потому что ты позволила ему.

Он бьет ее по лицу.

Я вбегаю.

— Мама!

— Убирайся отсюда, Коул! — рычит мой отец.

— Иди, Коул.

Она выталкивает меня из комнаты и закрывает дверь. Я прикладываю ухо к ней и прислушиваюсь.

— Черт! Как ты могла позволить этому случиться? — требует он. — Теперь ты просто еще одна сломанная сучка. Как и все остальные.

— Я ухожу, и я забираю Коула с собой, — говорит она, игнорируя его слова.

— Ты никуда не уйдешь. И ты точно не заберешь моего сына с собой.

— Ты не смеешь поднимать на меня руку, — огрызнулась она.

— Я буду делать все, что мне заблагорассудится.

Я слышу, как он снова дает ей пощечину, и я пытаюсь открыть дверь, но она заперта. Она кричит.

— Мама! — говорю я, стуча кулаком в дверь. — Мама, открой дверь.

— Ты думаешь, я позволю тебе бросить меня? Ты думаешь, я позволю этому городу думать, что ты трахалась с другим мужчиной, которому на хрен не нужна ни ты, ни его ребенок? — его голос повышается. — Вы с Коулом останетесь там, где вам место. Под моей крышей. Под моим гребаным контролем.

— Ты мне не нужен, — гневно кричит она. — Ты нам не нужен.

Я слышу, как книги падают на пол, и ее придушенный крик.

— Ты права, — рычит он. — Не нужен. Но если ты выйдешь за эту дверь, я заберу у тебя Коула и этого ребенка тоже. Я брошу тебя в грязь, не имея ничего, кроме одежды на спине. Может, ты и при деньгах, но вся власть в этом доме принадлежит мне.

Я стою на чердаке, лицом к кровати. Хлопок входной двери вырывает меня из воспоминаний. Звук, с которым Остин покидает меня. Она заслуживает лучшего. Кого-то, кто не настолько испорчен. Человека, который будет относиться к ней лучше, чем все остальные гребаные ублюдки в ее семье.

Я провожу рукой по волосам. Голова раскалывается.

Я сделал ей больно. И самое ужасное, что мне это нравилось. Мое тело физически жаждало ее до такой степени, что это было нездорово. Ее крики. Ее слезы. Я, блядь, брал и брал. И она не остановила меня. А зачем? Я сказал ей, что я хочу с ней сделать, и она с готовностью бросила мне вызов. Она проверяла меня. И я ее подвел.

Я стал своим отцом. Человеком, которого я презираю.

Он уничтожил мою мать. Он перестал ее любить и отказался от нее, но я так не делал. Я любил ее так сильно. Неважно, что он считал ее сломленной. Для меня это делало ее особенной. Она была бойцом. Как и Остин.

Потянувшись вниз, я хватаю пустую бутылку Jack и с криком бросаю ее в дальнюю стену. Она разбивается на миллион чертовых осколков.

Мое сердце колотится в груди, и я задыхаюсь. Этот стук в голове усиливается, и у меня звенит в ушах. Я бегу в ванную и открываю шкафчик. Схватив пару таблеток Адвила, я включаю кран, зажимаю руку и глотаю воду, чтобы запить их. Надеюсь, они притупят боль настолько, что я смогу мыслить здраво. Чтобы понять, что делать.

Дик был прав, в очередной раз. Ублюдок! Она не в безопасности в доме своего отца. И со мной она тоже не в безопасности. И она не может вернуться к маме.

Что ты собираешься с этим делать?

Я должен защитить ее. Я могу защитить ее. Это то, что делает мужчина.

Она смотрела на меня так, будто я все это спланировал. Моя больная игра. Что я с самого начала мстил ей за то, что ее отец сделал с моей матерью. Дело было не в этом. Это была не ее вина. Так же, как Лилли никогда не была виновата.

Мой телефон звонит в другой комнате, и я иду к нему. На моем экране высвечивается Дик.

— Что? — рявкаю я. Я злюсь на него, даже если он был прав. Она заслужила знать, что ее жизнь в опасности.

— Она ушла домой, Коул! — моя челюсть сжалась. — Я пытался остановить ее…

— Ты должен был, блядь, заставить ее! — огрызаюсь я, перебивая его.

Он вздыхает.

— Эта мысль приходила мне в голову, но Бекки была рядом. Я не мог…

— Не мог что? — спрашиваю я, когда он прерывается.

— Причинить ей боль.

ОСТИН

— Я иду домой, — говорю я Дику, когда мы стоим у входа в клуб.

— Нет, ты не можешь…

— Мне нужны ответы.

И мы оба знаем, что Коул не собирается их давать.

— Я не позволю тебе, — Дик встает передо мной. Он скрестил руки на своей широкой груди и смотрит на меня.

Когда-то я боялась Дика, но это время прошло.

— Я не собираюсь оставаться с Бекки, потому что не собираюсь рисковать и ее жизнью. И ты тоже не собираешься.

С этим я открываю свою дверь и сажусь в машину. И уезжаю.

Я ворвалась в дом своего отца.

— Папа? Папа? — кричу я.

— Какого черта…? — Селеста бежит по коридору. — Что с тобой случилось? — спрашивает она с широко раскрытыми глазами, разглядывая синяки и засосы на моей шее, которые поставил мне Коул.

— Где мой отец? — спрашиваю я, игнорируя ее беспокойство.

— Он уехал во Флориду сегодня утром. А что? Что-то случилось?

— Я все знаю.

Я перехожу к делу. Я не в настроении для светских бесед. Я чертовски зла.

Ее и без того большие глаза становятся еще больше, а лицо бледнеет.

— Остин…

— Я, блядь, знаю, — кричу я. — Ты думаешь, что сможешь скрыть это от меня? — я качаю головой. — Думали, что я не узнаю? — я роюсь в кармане и достаю свой телефон.

— Что ты делаешь? — спрашивает она в панике.

— Звоню ему…

Телефон вырывается у меня из рук.

— Отдай мне мой телефон, — требую я.

— Ты не можешь, — говорит она, и слезы наворачиваются на ее карие глаза. — Пожалуйста. Это должно было быть один раз, но потом это случалось снова и снова. — падает первая слеза. — Мне так одиноко, — признается она, и я во второй раз за сегодняшний вечер оказываюсь в замешательстве. Она фыркает.