Невыносимая шестерка Тристы (ЛП) - Дуглас Пенелопа - Страница 28

Слезы застревают у меня в горле, и меня трясет.

Оливия качает головой.

— Ты просто боишься.

— Я не боюсь, — отвечаю ей. — Я…

Но я сглатываю, а вместе с этим пропадают и слова.

Я… Слезы застилают глаза, и я напрягаю каждую мышцу своего тела, пытаясь взять себя в руки.

Но я потеряна. Лив держит меня, но я потеряна. Она не уйдет. Ни через шесть месяцев. Ни когда-либо!

Она пристально смотрит на меня, и я сжимаю кулаки за спиной, когда наши носы соприкасаются, и я на мгновение замираю, смотря на ее губы.

— Ливви, я…

Она не может исчезнуть. Время остановится. Должно. Я не смогу смотреть, как она уходит. Я…

Мой рот остается открытым, потребность почувствовать ее настигает меня. Я не могу…

Я не могу…

Я не могу вынести это. И я касаюсь ее губ.

Накрываю ее губы своими — задевая, касаясь, вдыхая, когда она перестает дышать, а я просто ощущаю ее повсюду и чувствую, как каждый дюйм моего тела внезапно взрывается, подобно фейерверку, который вот-вот вспыхнет.

А затем одновременно мы оказываемся в полном дерьме.

Оливия отпускает мои руки, и мы обе хватаемся друг за друга. Она снова вдавливает меня в шкафчики, наши руки сплетаются, когда она углубляет поцелуй.

Я издаю стон. Да. Черт, да.

Наши ноги переплетаются, жар между ее бедер достигает моего живота, и она проскальзывает руками мне под юбку, хватая меня за задницу через трусики, когда мы набрасываемся друг на друга, целуемся, покусываем и растираем.

— Лив… — хнычу я.

Я облизываю ее язык, стон вырывается из меня, целую ее жестко и яростно, закрываю глаза, потому что все кружится, и мое тело словно летит на американских горках. Я, черт возьми, лечу прямо сейчас.

Она поднимает мою ногу, и я не могу остановиться. Тяжело дыша, я просовываю руку ей под рубашку, стягиваю бретельку, чтобы засунуть руку в лифчик. Она опускается к моей шее, и я запрокидываю голову, позволяя ей все это. Я хочу ее. Жажду почувствовать ее, целовать, трогать ее везде.

Наши губы снова и снова соприкасаются, пожирая друг друга и неистово целуя. Я касаюсь ее соска, и мой клитор пульсирует.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — потрясенно шепчет она. — Ты издеваешься надо мной прямо сейчас?

Я знаю, ладно? Знаю. Я не боялась.

— Я…

Завидовала. Я хотела этого с начала старшей школы, со дня нашей первой встречи до того, как мы начали ругаться.

И когда я узнала, что нравлюсь ей, я была так счастлива, но…

Меня поглотил стыд. Слезы горят в моих глазах, хотя сейчас я счастлива. Мне было так стыдно.

Лив поднимает одну руку, хватает меня сзади за шею и прикусывает мою нижнюю губу. Я приостанавливаюсь, наслаждаясь огнем, пылающим внутри моего тела.

Наши лбы вновь соприкасаются.

— Мы должны остановиться, — бормочу я.

Я ерзаю и извиваюсь, пытаясь оттолкнуть ее, но я чертовски близка к крушению, потому что жажду этого. Я не желаю отпускать ее.

Но она не отпускает меня.

— Нет, — шепотом выдавливает Оливия. Ее губы снова обрушиваются на мои, и я не в силах этому сопротивляться. Я держу ее за голову, впитываю, какая она мягкая на ощупь. Как приятно пахнет и какой горячий у нее рот.

Я едва замечаю, как она задирает мою юбку и стягивает трусики ровно настолько, чтобы обнажить мою киску, но затем она возится со своей одеждой между нами и через мгновение оказывается на мне. Ее киска касается моей, и я отстраняюсь от ее рта, чтобы застонать, пока она трется об меня, отчего мне становится немного больно.

Но при этом все идеально. Горячо, мокро и…

Она сжимает мою задницу, ее голова опускается мне на плечо, когда я обнимаю ее за шею и подстраиваюсь под ритм: мы занимаемся сексом у шкафчиков.

— Ах! — кричу я, пока она трахает меня.

Я поглощена. Вот на что это похоже. Вот каково это — чувствовать себя правильно. Раньше это всегда казалось неправильным. Целовать кого-то. Позволять касаться себя. У меня никогда не было такого огня в животе.

Я никогда не жаждала кого-то.

До нее.

Я снова погружаюсь в ее рот, целуя, посасывая, пробуя на вкус…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

По крайней мере, есть это. Я думала, что ненависти к ней достаточно. Но без ненависти у меня было хотя бы ее внимание. Даже если и такое ужасное.

Во всяком случае, я могла уничтожить то, что в любом случае потеряю через три месяца, когда мы закончим школу, и я не смогу смотреть на нее каждый день.

Но, боже, я правда ненавижу ее. Эту улыбку и красные губы. То, как она размазывает свою дурацкую подводку, делая глаза очаровательными, и ее слегка растрепанные волосы, которые всегда выглядят так, будто они развевались на ветру до того, как она собрала их в хвост.

Ее оливковая кожа, то, какую музыку создают браслеты при каждом ее движении, облупленный черный лак для ногтей и эти дурацкие байкерские ботинки со всеми пряжками, из-за которых ее ноги притягивают взгляд.

То, как она закатывает юбку, и я перестаю обращать внимание на происходящее на уроке математики.

Я ненавижу все это. Каждая ее частичка выглядит так, словно у нее есть вкус.

Я хнычу, когда наш темп ускоряется, чувствую и слышу, как она тяжело дышит, вдыхая и выдыхая, когда трение становится божественным.

И это даже не все, что мы можем сделать друг с другом.

— Боже, — выдыхаю я.

Оливия почти касается моих губ, когда произносит:

— Приходи вечером в мой дерьмовый дом. Попотеть со мной под одеялом.

Я киваю:

— Да.

Я хочу улизнуть. В темное место с Оливией Джэгер и заняться делом.

На всю ночь.

Но затем воздух пронзает голос:

— О, я знаю! — восклицает кто-то.

Я открываю глаза и останавливаюсь. Что?

Дальше слышны хихиканье и смех, до нас доносится скрип двери в раздевалку.

О, черт. Мороз проходит по моему телу, когда все становится холодным. Это не может…

Я не могу…

Боже мой.

Раздается еще один голос:

— А затем она так…

Черт!

Я отталкиваю Оливию.

— Слезь с меня.

Она отшатывается, и я залезаю под юбку, надевая трусики.

Боже. Сегодня я невероятна глупа. Кто-то мог увидеть нас.

Я возвращаюсь к своему шкафчику, избегая взгляда Лив, когда смотрю на себя в зеркало, снова поправляю одежду и стягиваю волосы в хвост.

Вижу влажные салфетки на полу и пинаю упаковку обратно к ней.

Пот проступает у меня на спине, девушки сворачивают за угол как раз вовремя, я поднимаю глаза и вижу Эми и Крисджен.

Они останавливаются с сумками, перекинутыми через плечи, и переводят взгляд с меня на Оливию.

— Привет, — произносит Эми.

Эми с Крисджен смотрят на Лив, изо всех сил стараясь сдержать улыбки, пока Эми, наконец, не хохочет, как кошка, съевшая канарейку. Еще один удар вины обрушивается на меня из-за видео. Я бросаю взгляд на Оливию и вижу, что она игнорирует всех нас, надевая короткую черную кожаную куртку.

Она не смотрит на меня.

— Ты в порядке? — спрашивает меня Крисджен, сочувственно поглаживая меня по спине, проходя к своему шкафчику.

Узлы в моем животе начинают ослабевать. Не думаю, что кто-то заметил нас.

В последний раз они видели меня, когда мы с Джэгер шли в кабинет после драки, поэтому я уверена: они хотят убедиться, что у меня нет проблем.

— Шутишь? — отвечаю я, выпрямляюсь и провожу пальцем под глазом, поправляя подводку. — Просто пара пустяков.

Они смеются над моей колкостью, и я снова поднимаю глаза, наконец-то поймав взгляд Оливии.

Ее голова повернута ко мне, она смотрит на меня со смесью гордости и гнева.

Кто-то прочищает горло, и я моргаю, замечая, как Эми повернулась к Оливии.

— Ты не будешь против? — спрашивает ее Эми.

Лив оглядывается на нее через плечо.

— Мне некомфортно переодеваться рядом с тобой, — объясняет Эми.

Я сжимаю челюсть.

Но Лив не отвечает.

У меня на кончике языка вертится желание заглушить смущение Лив и сказать Эми, что никто не хочет смотреть на ее плоские соски, но…