По следам обречённых душ (СИ) - "CathrineWynnight" - Страница 138

Именно этого Кэнсаль боится больше всего — быть непонятой, ненужной.

— Извините, но мне не то чтобы говорить, но и вспоминать тяжело, — сдавленно прошептала академка, крепче вцепившись в ткань юбки.

— А ты хочешь стать сильнее и научиться контролировать свою силу? Тогда ты сможешь помочь не только себе, но и своей подруге, — преподаватель испытующе посмотрел на Кэнсаль, точно пытался увидеть в ней что-то такое, что позволит сделать её сильной.

Сердце в груди замерло, как ей показалось. Покалывающее предвкушение пробежало по коже и остановилось на кончиках пальцев. Защититься самой уже звучало как нечто невероятное, а если она сумеет и Лании помочь — фантастика! Тогда никто больше не посмеет тронуть их, не посмеет обидеть. О большем Кэнсаль и не мечтала.

— Так… правда можно? Я смогу… думаете я смогу? Даже если и нет, то я готова попытаться, — восторженно зашептала Вэнферас, прижимая к груди кулак. — Но какой смысл вам мне помогать?

— Всё просто: я не люблю издевательства. Как ты знаешь из-за системы хаоса, некоторые студенты оказались по ту сторону общества. Мне просто хочется, что бы эти ребята могли устроиться в жизни, а потому стараюсь помочь чем могу. В конце концов сам понимаю, что такое остаться за пределами социума, — немного грустно пожал плечами мужчина. — Найти себя задача очень сложная, для некоторых и вовсе непосильная. Что плохого в том, чтобы помочь таким ребятам в поисках, правильно?

— Профессор, вы невероятный педагог! Я ещё никогда слышала, чтобы кто-то из преподавателей желал помогать кому-то, кто не вписывается в рамки общественности. И за это хочу сказать вам спасибо, вы уже столько сделали, — с искренним восхищением проговорила Кэнсаль. В душе она с нетерпением ожидала того дня, когда даст отпор Инетте, когда перестанет боятся, когда сможет стать такой же важной частью общества.

У Вэнферас больше не было сил оставаться жертвой, хотелось простого спокойствия и возможности свободно общаться, зная, что никто не станет высмеивать или глумиться. Она верила в эту небольшую революцию преподавателя и всеми силами хотела стать её частью.

***Язык кувелов:

Ситвэ́зе сата́дас¹ — пожелание «света»; это слово служит приветствием, прощанием и пожеланием доброго пути.

========== Глава 33. В западне эмоций и прошлого ==========

Комментарий к Глава 33. В западне эмоций и прошлого

Приятного погружения, мироходец! Не забудь оставить весточку о своём путешествии＼(≧▽≦)／

Сайд «Рождённый в огне»,дом семьи Игнэйров

Опалённый холодом разум так разогнал сердце, что оно отбивалось в кончиках пальцев и ногах, которые приходилось передвигать с усилием. Флатэс вошёл внутрь кабинета; тот встретил его привычным строгим стилем, давящей атмосферой серо-синих стен и такой же мрачной мебелью. У большого окна в центре комнаты восседал глава семейства. Его яркие волосы, подобные замороженной грозди рябины, укрытой снежным одеялом, переливались на солнце; мужчина аккуратно укладывал их назад в деловитую причёску, из которой временами торчали выбившиеся прядки.

Только Флатэс успел зайти, как Ма́конд нашёл сына светлыми глазами. Слегка мускулистый и высокий мужчина расположился за столом, который еле-еле помещал его длинные ноги. Глава семьи отложил от себя документы, тепло улыбнулся сыну и приглашающе показал рукой на стул напротив него. Испытывая странный дискомфорт и волнение, младший из Игнэйров сел, стараясь не выдавать напряжения. Колени так и норовили пуститься в пляс под гнётом дрожи, но Флатэс упрямо их стискивал пальцами и старался прижать ноги к полу.

Овальный ковёр под ногами, казалось желал поглотить гостя в серо-синие узоры. Грузно висящие шторы тянулись к младшему и желали обвить его шею. Шкафы и стол осуждающе поскрипывали, словно бранили Флатэса за проступки. Академец прирос к стулу и боялся пошевелиться. Не смотря на просторную расстановку, Игнэйр чувствовал себя зажатым в клетку.

Ему было странно находиться в кабинете отца, да что уж там, рядом с самим родителем. Ещё сильнее напрягало, что внизу сидит Экли и ждёт разговора с братом, к которому он по-прежнему оставался неготовым.

— Рад видеть тебя, сын. Извини, что пришлось прервать нашу договорённость и позвать домой, но как вижу, ничего за эти несколько лет так и не поменялось. Не стоило позволять тебе отдаляться от семьи из-за произошедшего, — устало выдохнув, Ма́конд потёр лицо и посмотрел на сына сквозь пальцы. — Ты же понимаешь для чего я тебя позвал?

Незаметно скривив нос, Флатэс упёр взгляд в край стола. Он чувствовал, как тело наливается свинцом, а сердце всё сильнее ускоряется, словно желает унестись из бренного тела.

— Догадываюсь, — коротко ответил академец.

Тяжёлый выдох вновь вырвался из груди отца, когда тот сложил руки на столе.

— Что ж, тогда… то что ты бросишь факальдамитоном, это было лишь вопросом времени, хотя я до последнего надеялся, что у тебя получится преодолеть страхи. Очевидно, зря. Флатэс, пришло время поговорить на чистоту и поставить тебя перед реальными фактами.

— Поставить перед фактами? — непонимающе отозвался тот и стиснул руки.

— Больше никогда отшельничества и беготни. Никаких договоров. Когда ты уходил с предмета то понимал, что наш уговор расторгнут. Пока ты хотя бы пытался вернуть себе контроль над силой и примириться с инцидентом, мог не возвращаться домой. Больше такого не будет, — грудь Флатэса точно пронзило стрелой; он разучился дышать на несколько секунд. — Мы восстанавливаем партнёрский договор с Элисарами, и с начала каникул вы должны будете начать подготовку. А за неделю за до этого, я жду тебя домой, займусь самолично твоим возвращением в строй.

— Но…— хотел было возразить Игнэйр, беспомощно вытаращив глаза на отца, но тот лишь поднял руку, пресекая возражения сына.

— Никаких «но», — глаза Маконда стали серьёзнее, на лбу появилось несколько складок от нервозности, которую он так лихо старался сдерживать, чтобы не перейти границы. — Я связывался и с академией, после каникул, ты вернёшься на факальдамитон, сдашь экзамен, который пропустил и продолжишь обучение до самого выпуска.

Не сдержав страха, Флатэс вскочил со стула. Он уже ничего не слышал, слова отца непрестанно крутились в голове и закладывали уши. Тело пронзали копья ужаса и паники, что заставляли его сотрясаться.

— Нет! Я не… ты не понимаешь! Я не могу! Экли из-за меня… она же лишилась нормальной жизни. То, что я с ней сотворил навсегда останется на её теле, — истерично просипел Игнэйр, почти лишившийся голоса. — Она же…

— Прекрати, Флатэс! Бывай ты чаще дома, то уже давно был бы в курсе того, что у Экли в жизни всё складывается как нельзя лучше. Помимо приличной работы в Кортасе… в общем-то, она собирается связать свою жизнь с любимым мужчиной. Единственный кто устраивает драмы и сокрушается о прошлом — ты сам. Мы семья, Флатэс. Нам горько видеть тебя таким. Всё, что я делаю — для твоего же блага. Нельзя начать что-то по-настоящему сначала, но можно достойно продолжить, учитывая накопленные знания. Чтобы не повторять тех же ошибок. Начинать сначала — значит вечно бегать и прятаться. Жизнь не игра, нельзя переиграть то что не нравится или вернуться к началу, но можно продолжить.

— Ты меня просто не понимаешь, — сокрушённо бросил Флатэс и вылетел прочь из кабинета.

***

Игнэйр и сам не помнил, как выбежал из дома с сумкой на плече. Не помнил и как оказался у академии, пока не слез с лошади, которую, вероятно, взял из семейного стойла. Погладив белоснежного скакуна с пытающими огненными пятнами по туловищу и не менее яркой гривой, Флатэс кинул взгляд на её пушистые и крепкие копыта. Всю дорогу он никак не мог отойти от сказанных слов отцом. Академец понимал его мотивы, понимал переживания, но не мог смириться с непомерным напором, принуждением снова овладеть огнём. Разве он не пытался всё это время? Разве не сражался с собой каждый день? Так почему же все его усилия так просто обесценили?

— Скачи домой, девочка, — печально улыбнулся Флатэс.