Дикарь из глубинки, или Курс выживания для мажорки - Алекс Коваль - Страница 8

– Миша, а вы уверены… – начинаю и захлопываю рот, получив взглядом выстрел в голову. – Поняла, молчу.

Пересекая бесчисленное количество грядок, мы огибаем кусты малины, о которые я умудряюсь расцарапать себе ноги, и… прямо перед нами неожиданно вырастает второй домик. Больше смахивающий на сарай для лопат. Пожалуй, самый ужасный на всей территории участка. Слегка покосившийся от времени. Ветхий, серый, с огромными дырами в стенах. Но весь ужас заключается в том, что мой “спутник” прямо перед этим сараем и останавливается, хватаясь за ручку хлипенькой деревянной двери:

– Пришли.

– Куда? – хлопаю я ресницами.

– Куда-куда. К твоему номеру со всеми удобствами, – распахивает дверь. Она открывается с таким жалобным скрипом, что я совсем была бы не удивлена, отвались она с петель.

Я делаю шаг, заглядывая внутри и тут же с ужасом отскакиваю назад.

– Вы же не серьезно, да?! Здесь хранятся садовые инструменты!

Дикарь заглядывает внутри и задумчиво хмыкает:

– И правда.

Я выдыхаю, а это мужлан передергивает плечами, заявляя:

– Не страшно. Щас подвинем.

– Э-э-э! А спать я буду где? На прогнившем полу?

– Обижаешь, принцесса. Принесу тебе раскладушку. У хозяина в гараже есть. Старенькая. Запасная.

– Старенькая? Запасная? Нет! Категорически нет. Я не могу здесь оставаться! Да этот сарай держится на честном слове! Это опасно для жизни. А дыры? Вы видели, какие в стенах дыры? Если меня мыши унесут? А даже если не мыши, то комары точно сожрут! Я не могу здесь спать. Это полная антисанитария!

– Ну, не можешь так не можешь, чего вопить-то так? – закрывает дверь дикарь. – Тогда можешь возвращаться в своей кабриолет. Там-то без крыши над головой, разумеется, приятней будет ночевать, – заявляет и… уходит.

Просто уходит!

Я в полном офигении провожаю широкую спину взглядом. Бегаю глазами с сарая на мужчину и обратно. Кусаю губы, переминаясь с ноги на ногу. А какие у меня, собственно, варианты? Вернуться в столицу и потерять работу? Отправиться через месиво, рискуя опять застрять? Ситуация – труба! А тракторист Мишаня все дальше и дальше…

Быстрее, чем соображаю, что несу, кричу:

– Ладно, черт! Хорошо. Я согласна. Пойдет мне ваш… сарай.

Дикарь останавливается и, заложив руки в карманы своих военных штанов, медленно оборачивается. Смотрит так, словно совсем от меня такого не ожидал. Переспрашивает:

– Согласна?

– Да, – бурчу. – Согласна. Можно мне эту, раскладушку вашу запасную. И где здесь ванная? – спрашиваю и добавляю уже тише: – Она совсем бы мне сейчас не помешала.

От ответной улыбки, что растекается по губам мужчины, мне по-настоящему становится жутко…

Глава 7. Этот день я так и не пережила

Милена

– Нет, вы точно издеваетесь, – округляю в ужасе глаза. – Это не ванная!

– Тонко подмечено, – довольный собой, перекатывает в зубах соломинку Мишаня. – Это душ. Новехонький. Только месяц, как построил. Нравится?

– Но он летний!

– Так, а на дворе что? Зима, что ли?

– Холодный! На улице, за шторкой!

– Бочку видишь? – тычет пальцем в огромную черную бочку дикарь. – На такой жаре вода там уже закипела, принцесса.

– Я не могу мыться в кипятке!

– А грязная ходить можешь?

Я пыхчу, мысленно заковыристо выругиваясь. Таращусь во все глаза на небольшую кабинку, с трех сторон обшитую профлистом, а с одной просто прикрытую развевающейся на ветру нелепой белой шторкой с синими дельфинами. Внутри деревянные дощечки, коврик все с теми же дельфинами и несуразная полочка (читай прибитый брусок), с одиноко стоящем на ней дешевеньким мужским шампунем и хозяйственным мылом. Все.

Бред какой-то! Да кто в двадцать первом веке так живет? Еще скажите, что туалет тут – дырка в полу, а задницу подтирают лопухом!

– Шторка ходуном ходит, – жалуюсь я. – Как здесь можно мыться? А если кто-то будет подглядывать?

– За тобой? – выгибается дугой густая бровь.

Дикарь проходит скептическим взглядом вдоль моего тела и отмахивается:

– Не переживай, Милка, тебе это не грозит.

Да, блин! Этот мужлан вообще слышал о таком, как такт? Я девочка. Мне нельзя говорить такие грубые вещи! Что у этих деревенщин не так с мозгами и мировосприятием?

– И вы тоже здесь моетесь?

– А как же. Шампунь видишь? Мой.

– Я уверена, что у Михаила Руслановича в доме есть человеческая ванная. Я смирилась с сараем, но принимать душ на улице – отказываюсь. Это прошлый век!

– Дело твое, – и не думает спорить этот мужлан. – Принимать – не принимать, тебе решать. Если надумаешь, вот, – вешает мне на шею огромное махровое полотенце Мишаня, – чистое. А я пошел.

– Куда? Стойте!

– У меня, в отличие от тебя, много работы. Некогда мне прохлаждаться.

У меня вообще-то тоже. Работа! Хочется крикнуть ему в спину. Но я, упрямо поджимая губы, захожу в эту продуваемую всеми ветрами кабину. Резко дергаю шторку. Та со звоном колец по рейке задвигается. С каждым порывом ветра ткань парусит, открывая на всеобщее обозрение все потенциально голые прелести. И мысль, что деревенские мужики тощих не любят – вот совсем не успокаивает!

Я мнусь. Обняв руками плечи, смотрю на вентили. На полки. И на бочку с водой над головой. Так ли сильно я хочу помыться? С очередным порывом ветра понимаю, что нет. Когда вижу, как прямо у забора, который к этому душу располагается опасно близко, проходит компания из трех парней, я вылетаю из кабинки, как ужаленная. К черту все! Обойдусь влажными салфетками и сухим шампунем. А в душ прокрадусь ночью. Да! Когда все село будет тихо, мирно сладко спать.

В сарае меня уже ждет расчищенный от хозинвентаря пяточок, сложенная старенькая раскладушка и сваленное горой постельное белье с матрасом и подушкой. Я бы сказала, надо же, какая забота! Но ни фига подобного. У их “Бетховена” будка лучше и комфортабельней, чем у меня сарай.

Так, что мы имеем?

Упираю руки в бока и судорожно вздыхаю. Оглядываюсь. В правом углу примостились лопаты с граблями. Пара алюминиевых ведер и одна здоровенная паутина, по которой перебирая лапами карабкается размером с собаку паук. Мерзость! В левом – моя пятизвездочная койка. Неужели я правда буду здесь спать? Сумасшедшая!

По правде говоря, все это больше похоже на какое-то реалити-шоу. Может, это розыгрыш? И нет никакой болезни у моего дорогого начальства? Просто Румянцев решил надо мной так пошутить? Может, здесь где-нибудь спрятана скрытая камера? Куда улыбаться?

Еще раз обхожу дозором сараюшку. Ну вот серьезно! Это ведь совсем не смешно! Вот совсем! Подхожу к стене, просовываю палец в щель. Тут слон пролетит, не то что комар! Но делать нечего. Выбора-то у меня и нет. Загнали в тупик. И Андрей Петрович. И этот дикарь. Что б ему там в городе страшно икалось все эти два дня!

Кстати! Раскладушка. Ее бы попробовать разложить. Я это видела только по телевизору в советских фильмах. На деле же ни разу с ними не сталкивалась. Да и не думала, что придется. Моя дорогущая двухметровая кровать в особняке родителей сейчас кажется недостижимой мечтой…

Подхожу к этому зверю. Я же девочка не глупая, с руками и головой: должна сообразить, как справиться, да?

Раскладушка сложена пополам. Раздвигаю. Выпрямляю ножки. Она упорно не хочет принимать правильное положение. Стоит буквой “V”, словно издеваясь. А еще вот эта часть, под голову которая, должна регулироваться… Ага, вот этим крючком! Осталось ее разогнуть.

Мыкаясь, пыхтя и матерясь, раза с пятого у меня получается совладать с чудом инженерной мысли. Ставлю ее на пол и сажусь, охнув, тут же проваливаюсь в растянутом полотне до самого пола под звучный скрип пружин.

– Ар-р-р!

Нет, ну что за издевательство?

С психу бью кулаком по раскладушке. В лицо ударяет столб пыли. В носу щеко-о-о… Апчхи!

Проклятье!

Сжав пальцы в кулачки, зажмуриваюсь. Мне точно нужна будет реабилитация для восстановления нервных клеток. Отпуск. На Бали. Полностью оплачиваемый компанией! Идеально. Как только найду связь, сразу сообщу о своем решении Андрею Петровичу, и пусть только попробует увильнуть!