Дикарь из глубинки, или Курс выживания для мажорки - Алекс Коваль - Страница 10

– Принцесса, – над моей макушкой хрипло звучит знакомый голос.

Я чувствую, как под моей ладошкой вздымается огромная мужская грудь. Открываю один глаз. Затем второй. Чуть задираю нос. Передо мной он. Огромный, дикий, бородатый. И так смотрит, что сердце снова проваливается в желудок. С губ срывается новый истошный визг:

– А-а-а-а!!!

Я отскакиваю от мужика, признав в нем дикаря! Одной рукой прикрываю грудь, второй там… Боже! Белье же практически просвечивает. Какой ужас! Он же видел меня голой. Видел же?

– Ты…! Вы…! – пытаюсь собраться и возмутиться, но язык не слушается, а мозг не соображает от накатившей паники. Пульс опасно частит, а колени подкашиваются. Щеки горят. Я жмусь, как котенок к стенке.

– Тихо. Успокойся, – делает ко мне шаг Мишаня.

– Стойте там! – выставляю одну руку вперед.

Тут же замечаю, как взгляд дикаря съезжает на мою голую мыльную грудь.

Прикрываюсь снова, глухо рыкнув:

– Не смотрите! И не подходите!

– Стою, – поднимает свои огромные ручищи вверх, в примирительном жесте. – Спокойно.

Я хватаю ртом воздух. И вот эти вот волосатые лапы были только что на моем теле? Прижимали и обнимали? Какой ужас! Как это было не… приятно!

– Что случилось?

– Я… – киваю в сторону душевой. – Там что-то летало. И я… ну…

Да что со мной такое? Двух слов связать не могу. И в горле страшно пересохло. А этот стоит и рассматривает меня. Нагло рассматривает. С вызовом!

– Отвернитесь!

– Зачем? – глумится, улыбку прячет.

– Я зайду в сарай, чтобы одеться.

– Не пойдет. Тебе нужно в душ.

– Нет!

– Да. Ты вся в пене. Вон и меня испачкала, – показывает на намокшую футболку, где четко отпечатались два мокрых круга чуть ниже его груди. Это я своей грудью в него влетела? Позорище, Серебрякова!

– Тогда вообще уйдите, – прошу, а сама пячусь к сараю задом.

– А если не уйду? – он уже откровенно посмеивается.

– Я буду кричать.

– Тебя никто не услышит.

– Я умею громко кричать!

– Принцесса, ты в тайге. А до ближайшего дома – два километра через лес. Сомневаюсь, что ты умеешь делать это настолько громко.

– Я… вы…

– Ты, я?

– Вы маньяк?!

– Возможно. Только на будущее – нужно этим вопросом задаваться до того, как остаешься на ночлег в чужом доме в глубокой глуши, – оскалившись, нравоучительно выдает маньяк Мишаня и наступает.

Я делаю еще один шаг назад. Становится уже совсем не смешно, а дико страшно! Поджилки трясутся. Он ведь прав. Я одна: хрупкая, слабенькая, беззащитная. И этого мужлана я совсем не знаю. По спине прокатывается холодок. Обесчестить ему меня, как не фиг петь!

– Вы не… – договорить не успеваю.

Пятка со всей дури больно врезается во что-то. Я запинаюсь. Вскрикиваю и лечу на пол. Звучно падаю на спину, отбивая себе, кажется, абсолютно все! И перед тем, как закрыть глаза от прострелившей боли в многострадальном копчике, в голове проскакивает мысль: этот день я так и не пережила. Но я пыталась. Честно!

Глава 8. Куда тебе к скотине?

Милена

Официально – эта ночь самая худшая в моей жизни. Самая-самая! Мало того, что очнулась я, как в коконе, думая, что случился паралич. Ни рук, ни ног я не чувствовала – все тело затекло. Так еще и секундная паника накрыла с головой.

Я попыталась вспомнить, что было вчера после моего позорного падения. Спустя пару минут мозгового штурма, поняла, что бесполезно. Ничего не помню! А уже после пришло осознание, что я лежу в этой гребаной раскладушке, которая обволокла меня, как кокон будущую бабочку. А я сейчас, по ощущениям, гусеница, которую перемололи в труху.

Выдохнула чуть-чуть с облегчением и расслабилась, хлопая глазами, пялясь в потолок. Вернее, в три доски, после которых свод крыши. Вокруг птички поют, насекомые жужжат, пес гавкает. Тот самый, наверное. Не запомнила, как его зовут. А еще у меня жутко чешется нога, где-то у самых пальчиков. Меня кто-то ночью пытался съесть.

Интересно, сколько времени?

Приподняв голову, вытягиваю руку с часами на запястье и пытаюсь разглядеть циферки. До слуха доносится мычание и кукареканье. Господи! Тут вообще когда-нибудь спят?

Часы показывают шесть утра. Шесть? Мама дорогая! Я даже на работу в такую рань никогда не вставала! М-м-м!

То, что у меня за день не задергался глаз, это огромный прогресс. Но чем дальше, тем веселее. Нужно срочно узнать, где тут ловит сеть. Позвонить начальству и выдать все, что я о нем думаю. В красках и эпитетах.

С протяжным стоном и болью в крестце я сажусь. Потом перекидываю ноги с помощью рук, так как те совершенно не хотят гнуться. Встаю на коврик. Он приятно холодит ступни. Оглядываю себя и только сейчас понимаю, что я все также в одних трусиках. Мое сердце в панике подпрыгивает в груди и с разбегу ударяется о ребра…

Шмяк!

Это что же значит? Дикарь мог меня и облапать, и рассмотреть, пока я валялась в отключке? Безвольная кукла – идеальная жертва… Нет, нельзя думать об этом. Буду верить в порядочность людей. Особенно когда в их руках беспомощная девушка без сознания. В огромных таких, волосатых, но горячих руках!

Тряхнув головой, отгоняю жуткие картинки. Поднимаюсь на ноги, все так же кряхтя и постанывая. Открываю чемодан. Нужно одеться во что-то более удобное по местным меркам. Если это возможно с таким набором вещей.

Достаю шорты. Отметаю. Очень короткие. Топы – тоже не то, что нужно. Юбкам тут не место. Тем более моим – в пол. А вот сарафан… Беленький, воздушный, красивый, любимый. И длина прекрасная, чуть выше колен. Да. На нем и останавливаю свой выбор. А вот с обувью все совсем печально. Приходиться достать балетки. Если стоптать пятку – пойдут.

Захлопываю крышку чемодана и быстро одеваюсь. Волосы заплетаю в косу. Жаль, что вчера я так и не успела помыть голову, но пока я больше не готова залезать в этот злосчастный душ. Хватило мне позора.

Из сарая выхожу уже в половине седьмого. Открыв скрипучую дверь, потягиваюсь, ощущая каждую мышцу в своем теле. Улыбаюсь солнышку. Вдыхаю полной грудью. А воздух тут все-таки хороший. Чистый!

– Гав, – вздрагиваю.

Распахиваю глаза. Передо мной стоит пес и виляет хвостом.

– Ну, привет, мохнатый.

“Бетховен” подходит ко мне, подставляя морду под ладонь. Глажу. Шерсть такая мягкая, приятная. А ушки какие! Так и хочется его потрепать…

Чуть приласкав слюнявого добряка, я прохожу к душу. Нужно умыться и забрать свои вещи. Открываю теплую воду и ополаскиваю лицо. Нахожу какой-то давно забытый тюбик старой зубной пасты. Выдавливаю полоску на палец. Лучше, чем ничего. Наскоро умывшись, забираю влажную юбку, блузку и лифчик. Складываю все в сарае на крышку чемодана. Желудок жалобно урчит, намекая, что кушать один раз в день для него катастрофически мало.

Я выхожу снова на улицу и направляюсь к дому. За мной собака. По пятам. А когда выруливаю из-за угла, взгляд цепляется за широкую мужскую фигуру, стремительно приближающуюся к калитке. Куда это он?

– Эй! – окликаю дикаря. – Миша!

Он даже не обернулся.

Деревенский мужлан все в тех же штанах и футболке военной раскраски. Верхняя часть одежды уж очень облепляет его мощную фигуру, подчеркивая развитые мышцы не только спины, но и рук. А штаны так и вовсе… Глазами цепляюсь за мужскую задницу.

Господи, Милена! Это дикость этих мест на тебя так действует? Или свежий воздух отравляет мозг?

Тряхнув головой, я заторопилась за мужчиной следом.

– Подождите! – кричу и хлопаю калиткой.

Дикарь и не думает останавливаться.

Я догоняю его и равняюсь, пытаясь подстроиться под шаг. Начинаю разговор с дружелюбного:

– Доброе утро.

– И тебе того же, – отвечает этот мужлан коротко, даже не глянув в мою сторону.

– Как спалось?

– Как всегда.

– М-м, – тяну. – А вы куда?

– На ферму.

– И чем вы там обычно занимаетесь? – глупо звучит. Согласна. Но за что-то же надо зацепиться. А дикарь все прибавляет шаг, как будто силясь от меня просто-напросто сбежать. Снова отрезает своим резким: