Нелегал. Том 2 - Корнев Павел - Страница 18

Академические исследования меня, впрочем, тоже особо не привлекали, но Георгий Иванович заниматься ими и не предлагал. А то, что он предлагал, вполне укладывалось в мои приоритеты. Тут даже о выборе меньшего из зол говорить не приходилось, поскольку иных направлений своего профессионального роста я пока попросту не видел.

Так стоит ли тогда тянуть резину?

– Займусь наукой! – решительно заявил я.

– Уверен?

– Да!

Георгий Иванович никак мой выбор комментировать не стал, откинулся на спинку кресла и сказал:

– Тогда с должности секретаря дисциплинарного комитета тебя завтра-послезавтра турнут. Скажешь – почему именно так? Давай! Прокачай ситуацию! Все исходные данные у тебя на руках!

Тут уж я с ответом торопиться не стал, встал со стула, прошёлся по кабинету.

– Вихрь попробует вернуть в студсовет то злополучное дело, Сева надавит на меня, я продолжу стоять на своём. Служба охраны предложит новую кандидатуру секретаря, руководство студсовета тремя голосами против одного её примет. Пока суд да дело, у оперчасти выйдут сроки, и они будут вынуждены рассмотреть вопрос о благонадёжности ревнивого аспиранта. В итоге его отправят в санаторий закрытого типа, и вроде как всё получится само собой.

– Молодец, – похвалил меня Городец. – но не зацикливайся на том случае, смотри шире.

– Вяз меня не сожрал, а Вихрь сможет. Вроде пустяк, но авторитета у него прибавится. Репутации Стройновича такой манёвр тоже на пользу пойдёт, раз уж он меня в прошлый раз прикрыть сумел, а вот на президиуме студсовета это не лучшим образом скажется. На перевыборах кто-то из них при вашей посильной помощи точно отсеется. Ну и вы с Альбертом Павловичем своих людей в дисциплинарный комитет проведёте. Брак и Жёлудь там теперь будут, так?

– Так, – подтвердил Георгий Иванович. – Заслужили.

– Да я не спорю.

– И хорошо, что не споришь. – Куратор наставил на меня указательный палец. – Сессию не завали! В конце месяца твою группу планируют задействовать по линии особого дивизиона, так что времени на пересдачу может и не оказаться. В идеале все долги уже на следующей неделе закрыть.

Прозвучало это заявление столь обыденно, что я отнюдь не сразу осознал его смысл. Потом только уже встрепенулся.

– Задействовать – это как?

Георгий Иванович пожал плечами.

– Надо понимать, устроят аттестацию в боевых условиях. Подробностей не знаю, не мой профиль. Но аккуратней там.

– Ага, – кивнул я. – Буду.

И невольно передёрнул плечами. Невесть с чего стало не по себе.

Глава 4

В штаб корпуса вызвали в среду, двадцать второго числа. Ранним утром на квартиру заявился вестовой и вручил повестку, согласно которой мне надлежало явиться на приём к начальнику особого дивизиона – подполковнику Дерябе.

Волей-неволей закралось подозрение, что благодаря кураторам в очередной раз угодил в жернова ведомственных интриг, отчасти успокоило лишь примечание «форма одежды парадная». Если б вызывали на ковёр, не до таких мелочей было. Наверное.

Волосы с момента последней подстрижки у меня отрасти ещё не успели, так что я наскоро избавился от щетины, облачился в форму и встал перед зеркалом, оглядел свои награды: знаки «За отличную службу» и «Защитник республики», медали «За храбрость», «За боевые заслуги» и «За отличие в охране общественного порядка».

Последней меня удостоили вроде как за участие в изобличении Резника, которое с подачи Эльвиры Генриховны и Эдуарда Лаврентьевича по всем отчётам проходило как ликвидация агентурной сети Гросса. Думал, Георгий Иванович запрёт её в сейф, но тот лишь похлопал меня по плечу.

– Носи! Официально тебя по совокупности заслуг наградили.

Но куда носить-то? Не в институт же! Сегодня первый раз при полном параде в свет выберусь.

На улице шёл дождь вперемешку с мокрым снегом, и после недолгих колебаний я уставной шинели предпочёл плащ. Пока добирался до штаб-квартиры ни разу об этом выборе не пожалел, а там, дабы не смущать неподобающим видом высокое начальство, сразу снял своё кожаное чудовище и оставил его в дежурке.

В приёмной подполковника я неожиданно для себя столкнулся со старшим лейтенантом Пономарём, который первое время руководил подготовкой нашей группы, и кое-что стало проясняться.

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! – поприветствовал я наставника.

Тот протянул руку.

– Здравствуй, Пётр! Давно не виделись.

Я приметил бледность кожи, осунувшееся лицо и запавшие глаза, а ещё – две новых нашивки за ранение, сложил одно с другим и предположил:

– Вы никак из госпиталя?

– Фактически – из двух, – усмехнулся старший лейтенант. – В Окресте контузило, так меня для поправки здоровья на юг отправили, морским воздухом подышать.

– Жарко там было?

– Да уж не холодно.

Распахнулась дверь, из коридора в приёмную вошёл Герасим Сутолока. Снял шапку, стряхнул с неё снежинки, поздоровался с нами. Он ещё только убирал на вешалку пальто, когда на столе коротко тренькнул телефонный аппарат.

– Проходите, вас ожидают! – объявил адъютант, вернув трубку на рычажки.

Я поборол совершенно иррациональную неуверенность, поднялся со своего места и двинулся вслед за старшими товарищами. Подполковник Деряба оказался высоким статным господином лет сорока – подтянутым и светловолосым, и был он мне совершенно точно знаком. На приёме у Врана поименовал меня прапорщиком именно начальник особого дивизиона.

При нашем появлении подполковник поднялся из-за стола и поздоровался за руку с Пономарём и Сутолокой, а меня покровительственно похлопал по плечу.

– Поздравляю с производством в офицеры, товарищ прапорщик! – сказал он после этого и усмехнулся. – Надеюсь, на сей раз обойдётся без разжалований.

– Служу республике, товарищ подполковник! – отозвался я.

Деряба ответил пристальным взглядом и спросил:

– Группа готова к выполнению боевого задания? – Он тут же выставил перед собой руку. – Отчёты я читал, интересует твоё личное мнение. Готова группа к операции в тылу врага? Да или нет?

Что я мог на это ответить? Разумеется, коротко выдохнул:

– Готова!

Подполковник кивнул и обратился к Сутолоке.

– А ты что скажешь, Герасим?

– Обучение идёт с незначительным опережением графика, последние три месяца все тестовые задания сдавались на высший балл.

– И всё же: да или нет?

Герасим колебаться не стал.

– Да.

Начальник особого дивизиона вновь кивнул и объявил:

– Прапорщик Линь, с завтрашнего дня поступаешь в распоряжение старшего лейтенанта Пономаря. Сбор в семь утра на аэродроме при учебном центре. Документы в приёмной. Свободен!

Документов оказалось много. Не мало – так уж точно. Приказ о присвоении звания, о призыве на действующую военную службу и постановке на довольствие, распоряжение о назначении командиром разведгруппы в составе отдельной роты старшего лейтенанта Пономаря, разнарядка на форму и снаряжение, новое удостоверение. Не забыли даже подготовить справку для института, дабы меня не отчислили за прогулы, благо все зачёты и экзамены я уже сдал.

Службу реабилитации должны были уведомить в общем порядке, но одной только учёбой и работой на Звонаря мои обязательства отнюдь не ограничивались, поэтому, спустившись на первый этаж, я и позвонил из закреплённого на стене телефонного аппарата майору Городцу. Тот выслушал мой доклад и коротко приказал:

– Поднимайся!

Несмотря на немалый чин, Георгий Иванович секретарём не обзавёлся, да и комнатушка его размерами недалеко ушла от каморки уборщицы, ещё и располагалась в глухом закутке, а к двери были прикручены лишь медные цифры, таблички не имелось вовсе. У того же Эдуарда Лаврентьевича кабинет был не в пример просторней.

Вопреки моим ожиданиям, подробностями встречи с начальником особого дивизиона Городец интересоваться не стал, вместо этого выложил на стол отчёты по работе с заокеанскими соискателями и принялся вычерчивать на листе писчей бумаги какую-то сложную схему. Время от времени он уточнял отдельные детали, хмыкал и делал пометки, а потом кинул карандаш и нахмурился, встопорщив усы.