Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Кожин Олег - Забытые богом Забытые богом

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Забытые богом - Кожин Олег - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

– Слышь, пацан, скорую надо вызывать. – Рыжеволосый бродяга утер нос, и Макар с удивлением понял, что это женщина. – А то кончится Санька. Вон как разбарабанило!

Макар подошел поближе, окунулся в густую вонь нечистых тел, точно в гнилое, затянутое ряской болото. Несчастный Санька хрипел, царапая распухшее горло. Глядя на него, Макар совершенно точно понимал: скорая не успеет. В голове всплывали выдержки из учебников и конспектов. Отек Квинке, анафилактический шок… Макар опустился на колени, вполуха слушая болтовню рыжей.

– Ему рыбы нельзя, вообще нельзя, а Витя бычков в томате приволок… Я грю, Саньк, ну нельзя ж тебе рыбы! А он выпил уже, храбрый стал, уйди, грит, дура… – Она наклонилась к синеющему лицу Саньки и выкрикнула: – Ну, кто теперь дура?! А?!

– Студент, сотик давай звони! – Рядом присел давешний лысый проводник. – Саня же!

Он многозначительно потыкал пальцем в умирающего товарища. Остальные согласно загудели. Санька захрипел, бешено вращая выпученными глазами. И Макар решился.

– Двое сюда, руки ему держите! – бросил он за спину. – И еще один нужен, голову держать…

– А скорую чё? – нахмурилась рыжая. – Сдохнет же придурок!

– Я скорая, – буркнул Макар, вынимая из кармана украденный на практике скальпель. – Спирт есть? Продезинфицировать надо…

Его уверенность со скоростью электрической искры переметнулась на бродяг. Два бородатых мужика, с виду крепких, уселись Саньке на руки. Лысый проводник ухватил товарища за голову, крепко вжал в траву. Ноги Саньки выделывали коленца, в нелепом танце отстукивали пятками о землю. Даже когда Макар уселся ему на грудь, ноги продолжали жить своей жизнью.

Откуда-то из-за спины появилась рука с бутылкой «Онежской», скальпель скупо омыло водкой. Резкий запах дешевого спирта отогнал вонь немытых тел. Шея Саньки от грязи и загара стала коричневой, отросшая черная щетина топорщилась. Макар пробежался пальцами, выискивая место для надреза. Сонная артерия застучала в подушечки – не задеть бы… Хрипы с трудом пробивались сквозь сдавленное горло Саньки, но Макар пока еще чувствовал его несвежее дыхание.

Пальцы Макара замерли,

…вот здесь…

скачущие мысли

…трахеостомия…

собрались.

Руки не дрожали. В этом месте, чуть ниже адамова яблока, под натянутой кожей находится перешеек щитовидки. В учебниках сказано: скальпель должен быть очень острым, чтобы избежать отслоения… избежать отслоения чего там… к черту! Макар мысленно прочертил пунктир по смуглой шее и решительно чиркнул по нему скальпелем, рассекая надвое кожу и плоть. Крови вылилось немного, как и должно. Довольно улыбаясь, Макар обернулся, требовательно протягивая руку, и похолодел. Успокоившиеся было мысли вновь запрыгали обезумевшими зайцами…

…расширитель Труссо… дыхательная канюля… интубационная трубка…

И среди них одна – страшная, чудовищная, простая, как глоток паленой водки и такая же горькая: у них нет. У них ни хрена нет! Да и откуда у сборища запойных бомжей расширитель Труссо?! У них даже…

– Ручка?.. – умоляюще пробормотал Скворцов. – Ручка?! Ручка нужна! Что-нибудь полое! Шариковая ручка, ну же!

Бродяги смотрели на него, как бараны на новые ворота. Они не понимали, чего от них хочет этот молодой студентик, внезапно подхвативший косноязычие. А Макар все бормотал одно и то же слово, как лысый бродяга, что несколько минут назад выпрашивал у него телефон.

– Ручка нужна, понимаешь?! – Сквозь слезы Скворцов посмотрел на рыжую алкоголичку, с интересом присевшую рядом с Санькой. – Шариковая…

Макар коленями ощущал: грудная клетка под ним больше не вздымается. И ноги. Санькины ноги перестали скрести землю. Напряженные черты лица расслабились, поплыли. Бродяги сомкнули кольцо, пытаясь разобраться, что же произошло. Рыжая сообразила первой.

– Мать твою, да ты ж его убил, падла криворукая! – заголосила она. – Ты ж ему… ты ж горло ему! Скотина!

Скворцов попытался встать. Ноги не держали, руки ходили ходуном, и Макар шлепнулся задом на остывающее тело.

– Ручка… – тупо повторил он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И в этот момент что-то тяжелое и твердое врезалось ему в голову.

* * *

Скворцов потер затылок, точно ожидая обнаружить там шишку семилетней давности. Пальцы зарылись в отросшие волосы. Конечно, никакой шишки не оказалось, но тогда… О, тогда разъяренные бомжи вдоволь потоптались по Макару, чудо, что ничего не сломали. Оказавшись в полицейском УАЗе, Макар поначалу даже обрадовался.

Потом был домашний арест, и затяжной судебный процесс, и безразличный, вечно невыспавшийся адвокат, и усталый прокурор, глядящий сквозь обвиняемого. Как во сне, когда хочешь остановить происходящее и не можешь, с жизнью Макара творились страшные вещи. Позорное отчисление из университета, мерзотные статейки в местных газетах, и самое страшное – многим очень не понравилось, что судья ограничился условным сроком, решив не ломать мальчишке жизнь из-за какого-то бомжа, который не этим летом, так следующим, сам умер бы от паленки или ножа. Вот только общество внезапно прониклось судьбой невинно убиенного бродяги Саньки и жаждало возмездия. Меньше всего общество желало признавать, что само и порождает таких вот Саньков.

Спящий Енот раскатисто всхрапнул, попытался перевернуться на бок, но запутался в одеялах и вновь распластался морской звездой. Странно, но вид этого грязного, убогого человека вызывал у Макара почти что нежность. Бомжа Саньку никто не жалел, потому как бомж Санька был дрянь-человечишка. Просто обществу хотелось крови. Той, что вытекла из разрезанной Санькиной трахеи, обществу не хватало и на один зуб. Енот тоже дрянь, а вот, поди ж ты, почему-то жалко его… Может, потому, что прощаться со старым миром оказалось тяжелее, чем виделось Макару?

Быстро, пока не передумал, он зажал Еноту рот и полоснул скальпелем по бьющейся артерии. Дымящаяся кровь выстрелила на рукав, залив манжеты плаща едва не по локоть, в воздухе запахло свежим мясом. Испуганно взметнулись голуби, вмиг наводнив округу шумом сотни крыльев. Серые ничего не понимающие глаза Енота распахнулись, уставившись в небо. Он что-то промычал в ладонь Макару, попытался отодрать ее, но не смог. Так и вертелся, как огромная гусеница, не способная покинуть кокон. Две минуты спустя он истек кровью.

Скворцов для верности посидел еще немного. Встал, осторожно снимая обслюнявленную ладонь с мертвого лица. Под ботинками омерзительно чавкнуло, но Макар не стал смотреть вниз. Он увидел достаточно красного на сегодня.

Вытертый скальпель вернулся в карман. Скворцов побаивался, что острое лезвие прорежет подклад, но иного способа носки пока не придумал. Впрочем, скальпель вел себя мирно, лежал спокойно, ткань не дырявил. Конечно, неплохо было бы приспособить под него ножны или кобуру… Направляясь к машине, Макар с сомнением посмотрел на висящий на поясе ПМ: выбросить или оставить? Гулкое эхо шагов металось между мертвыми домами, нереально громкое, напоминающее топот копыт.

Иногда Макар останавливался и резко оборачивался через плечо. Пугающий перестук умолкал. Енот лежал неподвижно – первый и единственный мертвец нового мира, не считая тех, что гнили в могилах до того, как Земля очистилась. Где-то есть еще выжившие, такие же грешники, как Макар и Енот. Немного, но есть. Каким-то чудом они выпали из общего уравнения, зависли между небытием и посмертием. Предстояло отправить их туда, где им самое место, туда, куда он отправил Енота, и тогда Макару это зачтется. Оранжевые глаза, смеющиеся среди пламени, сказали ему об этом.

Напуганная голубиная стая возвращалась к насиженному месту. Хлопая крыльями, птицы рассаживались на брусчатке, на скамейках, на ворохе одеял. Один особенно наглый голубь опустился мертвецу на голову. В бороде Енота застряло много крошек. Голубь хотел есть.

Кормилица

Вологда, сентябрь

Ребенок заплакал ровно в четыре часа утра. Как и вчера. И позавчера. И всю прошлую неделю. Он плакал так уже несколько месяцев – ровно в четыре. Начинал с тихих всхлипов, плавно переходящих в полноценный рев маленького голодного человека. Под самое утро, когда ночь едва-едва начинала сдаваться. Колдовское время, таинственное и неприятное, наполненное кошмарами всех возможных сортов. Время, когда разум выпускает своих чудовищ на волю, порезвиться.