Всегда война Часть 10 (СИ) - Сергеев Станислав Сергеевич - Страница 57

— Вы думаете, Сергей Иванович, у Николая Николаевича получится обуздать войска? — с легким надломом в голосе спросила хозяйка дворца, но, учитывая мое состояние, за меня ответила Артемьева.

— Мария Федоровна, я не вижу в этом трудностей. У Великого Князя огромный авторитет в армии, который пока еще не растерян поражениями 1915-го года, поэтому, учитывая гибель местного пробританского генералитета, думаю, Николай Николаевич, сможет своей властью подчинить себе все части столичного гарнизона без особых усилий — он легитимный Верховный Главнокомандующий, а народ пока еще не отравлен антиправительственной агитацией. А тут еще и манифест утром будет опубликован, и мы смело сможем пустить слухи, что была реальная попытка «Партии войны», захватить власть и заставить Россию класть своих солдат за интересы западных банкиров, что будет полностью соответствовать тем целям, что утром озвучит русский император Николай II. Выгнать врага за границы империи, заключить перемирие — кто бы ничего не говорил, но это победа. И Николай Николаевич почти на ходу заскакивает на подножку «Поезда победы». А если вы ему еще намекнете, что если он быстро подчистит все последствия мятежа, то про его участие никто вспоминать не будет.

Мария Федоровна через силу усмехнулась.

— Хорошо придумано.

И сделав паузу, осторожно спросила.

— Вот только, как быть с тем вопросом, что вы мне задавали?

Это она про Александру Федоровну. Я скривился от боли, но ответил.

— Думаю, Мария Федоровна, все решится…

— Посмотрим… — неопределенно проговорила она, повернув голову на звук открывающейся двери и наблюдая с вымученной улыбкой как в комнату зашли два высоких худощавых генерала, чем-то своей худобой и седыми пышными усами похожих друг на друга как братья близнецы, хотя это может и субъективное мнение, полученное на фоне мощной дозы болеутоляющих.

Ну Келлер то про меня и мое ранение все знал, а вот Великий Князь, кстати выглядевший весьма потрепанным, с огромным интересом и пониманием осмотрел меня, поджал губы и несколько раз кивнул головой, как будто сам с собой о чем-то соглашается. Но как истинный русский офицер ну и конечно член правящей династии, он в первую очередь подошел к Марии Федоровне. Хотя, насколько я понял, Келлер его должен был просветить относительно обстоятельств обстрела переговорной комнаты и то как мы оттуда эвакуировали вдовствующую императрицу. В общем, антураж для вербовки нового члена нашей организации в этом мире был создан весьма впечатляющий, и что самое главное — действенный. Но Великий Князь тоже был не мальчик — старый и матерый царедворец, поэтому тут главное было — не переиграть.

— Маша, как ты? Тебя не ранило?

Она чуть-чуть скривилась, по-женски давая понять, что все очень плохо.

— Все хорошо, Коля. Меня успели вынести и оказали помощь, хотя, как видишь, Сергей Иванович пострадал, спасая меня. Надеюсь, ты не думаешь, что это спектакль?

— Нисколько Маша. Когда в тебя стреляет в упор целый полковник, которого знаешь не один десяток лет, на жизнь начинаешь смотреть немного по-другому. Да и то, что вы мне недавно дали почитать, начинает раскрашиваться новыми красками… черными и красными.

— Хорошо, Коля, что ты с нами. Впереди много работы и династия должна быть крепка и едина, а кто будет думать иначе…

Она не договорила, но вот последний намек, на то что она лично не собирается церемониться с теми родственничками, кто пойдет против ее сына-императора, поняли все. Сюда как раз и укладывались недавние смерти самых активных Романовых, активно интригующих за смену правящей ветви семьи.

Великий Князь невесело усмехнулся, поняв прозрачный и весьма жесткий намек, но него просто не было выхода. Уже повернувшись ко мне, он заговорил.

— Сергей Иванович. Спасибо. Федора Артуровича и его солдат я уже поблагодарил за спасение моей жизни, а вот лично вас за вашу предусмотрительность хочу поблагодарить отдельно. Вы ведь открытым текстом напомнили мне про судьбу генерала Милорадовича и про выстрел Каховского. Может быть если б не было того выстрела, не было бы и бойни на Сенатской площади. А сейчас может быть вы своей выдержкой и предусмотрительностью удержали страну от очередной Смуты.

— Пока не удержал, только отсрочил. Но я все равно рад, что смог хоть как-то и вам помочь. Теперь, надеюсь, вы осознаете, выполнение какой задачи мы возложили себе на плечи? А теперь и вам придется участвовать в этой бойне за будущее России, как бы это высокопарно не звучало.

— Да. Тут не поспоришь. Цель достойная. Скажите, что мне теперь делать?

Я повернулся к Артемьевой.

— Катя, дай Николаю Николаевичу доступ к системе голосового оповещения и обсудите то что он будет говорить солдатам и офицерам. Я бы поучаствовал, но кажется в ближайшее время моя работоспособность будет весьма ограничена.

Артемьева кивнула в знак согласия.

Ну а потом я, удобно утроившись на дорогом диване, фигурально немного отошел в сторону, чтобы не мешать: все и так было обговорено. Да и как-то после нового ранения, опять начались головные боли и хотелось просто немного полежать, но и уходить в нирвану нельзя было — слишком уж серьезные события происходили и оставлять все на самотек как-то не хотелось. Еще надо было завтра перед местными журналистами в бинтах покрасоваться, показывая какие подлые заговорщики: «Новороссы воюют, спасают, а им тут всякие англофилы в спину стреляют». В общем маховик информационной войны раскручивался и раскручивался и завтра будет нанесен мощнейший комбинированный удар по противнику и на подходе был еще один шаг, который требовался чтобы весь этот проект имел какое-то будущее.

Артемьева несколько минут спокойно и почти без эмоциональных всплесков обсуждала с Великим Князем текст его речи, которую он сейчас должен произнести перед солдатами и офицерами гарнизона, и если прокатит, то было бы неплохо практику такого вот оповещения запустить хотя-бы по Петрограду и Москве, но для этого придется потрудиться, организуя по городам систему звукового оповещения, по аналогу с тем, что на момент начала Великой Отечественной войны существовала в СССР. И это будет намного круче и опаснее для наших оппонентов, которые постарались заранее взять под контроль все основные средства массовой информации, то есть газеты, в этом времени ничего другого нет. А тут такой вот рычаг влияния на народ, причем все это минуя многочисленные фильтры, которые как правило, искажают информацию в нужную для владельцев СМИ сторону.

Но пока у нас была стандартная система звукового оповещения из уличных громкоговорителей, раскиданных по периметру парковой зоны вокруг Аничкого дворца, ну и для приличия несколько внутренних динамиков расставили по самому дворцу, чтоб можно было оповещать и информировать персонал и охрану внутри здания.

Ну и наконец-то, подав питание на усилитель, Артемьева включила все звуковые каналы, и подвинув активный микрофон на подставке Великому Князю, нажала кнопку, на корпусе загорелся красный светодиод, и она ему кивнула головой: «Начинайте».

Николай Николаевич, Верховный Главнокомандующий, чуть бледный, после всего произошедшего, рывком подвинул себе микрофон и заговорил, твердо, жестко и спокойно, что было немаловажно.Истерику, страх, слабость такая аудитория почувствовала бы сразу и на обязательном понимании этого Катя, во время инструктирования Великого Князя, делала основной упор.

— Офицеры и солдаты Русской Императорской Армии. Матросы и офицеры Русского Императорского Флота. Гвардия! К вам обращаюсь я, Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич Романов. Данным мне правом хочу известить вас, что час назад в Царстве Польском, под городом Плоцк Государем Императором Всероссийским Николаем II и Кайзером Германии Вильгельмом II было подписано перемирие…

Если сначала он как-то был зажатый, то тут, видимо, не смотря на его преклонный возраст, сумел словить кураж и начал уже с вложением эмоций вещать про отвод германских войск с территории Российской Империи, про удары по османской Империи и уничтожению главных сил Турецкого флота, про то что русская армия дала достойный отпор тевтонам, и в этом сильно помогли новые могущественные союзники — новороссы, которые только помогали и не сделали ничего худого. Государь Император решил сохранить христианские души и, заключив перемирие, заставил германцев уйти с русской земли под страхом полного уничтожения.