Адвокат вольного города (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 11

— Куда теперь? — устало спросил Игорь. Кажется мне удалось «укатать» даже своего несгибаемого извозчика.

— Не знаешь, кто делал вывеску на библиотеке в центре?

— Знаю, конечно, это знаменитый мастер Кремер, а что?

— Ничего, просто записываю, чтобы к нему уж точно не обращаться. У тебя где-то там был магазин канцелярских товаров?

— Ну, это у моего дяди такой магазин, если точнее…

— Во-во, погнали туда. И проси скидку, как твоему другу.

— Да, барин.

Надеюсь, мой сосед по офису дядя Яша этого никогда не узнает, но я купил китайский «ролекс». Если точнее, то «ролексов» в этом мире не было, так что взял навороченные часы с чёрным циферблатом Haldimann, как бы швейцарские, но произведённые в китайской провинции Чэндай. Да, в этом мире китайцы вовсю занимались подделкой известных марок. Красавцы, на настоящие мне бы денег не хватило. Продавец уверял, что они совсем не будут спешить, из чего я сделал однозначный вывод, что сто процентов — будут.

Теперь у меня есть увесистые наручные часы в золотом и чёрном цвете. Дорого-богато.

Ещё мы купили настенные часы неизвестной марки, с большим безликим белым циферблатом, которые я тут же отвёз в механическую мастерскую, где за девятнадцать рублей заказал сделать на белой поверхности надпись «Адвокат Филинов А. Е.». В металлическом цвете. За шестьдесят мне пообещали её сделать в золотом цвете, но я отказал. Пока что я ни копейки не заработал, а только тратил.

Закупились у китайцев раритетной мебелью неизвестного происхождения, которую отвезли на реставрацию по максимально бюджетным ценам. Кожаный диван, журнальный столик, два шкафа, два письменных стола. Стульев в ателье было в избытке.

Так же мы наняли трех крепких болтливых тёток-китаянок, которые взялись отдраить мне помещение, ещё и причем в качестве оплаты они забирали те самые манекены и прочий брошенный хлам. Поскольку по акту я принял помещение пустым, то сделал это с лёгким сердцем.

Купил у цыган две стопки солидных безликих книг. Глянул — половина детские, остальные — набор из чьих-то автобиографий и кулинарии. Просто, чтобы поставить в шкафы. Туда же потом встали очень солидные на вид, но совершенно бутафорские папки с делами, наполненные пока что просто чистой бумагой. Названия папкам придумывал на ходу, делал пометки, что суды сплошь московские.

Кузина под диктовку заполнила несколько прайсов, а в витрине я поставил большой щит благородно-белого цвета. Не знаю, что он делал в ателье, но у меня будет закрывать помещение от любопытных глаз.

На щите черной краской рукой Ионы, недовольной тем, что её беззастенчиво «припахали», печатными буквами было написано: « Вещь, предназначенная для обслуживания другой, главной вещи и связанная с ней общим назначением (принадлежность), следует судьбе главной вещи (ст.135)».

Суета, суета, суета…

В пятницу пошёл дождь. Приготовления были завершены, мебель расставлена, лицензия в рамочке, вывеска сверкала свежими красками, дверные ручки, да и вообще все блестящие поверхности отполированы персидской оптической пастой.

В восемь часов утра, всё ещё подрагивая от перманентного утреннего эффекта трёх паровых гудков (кстати, не заметил, чтобы их действие триггерило ещё кого-то, кроме меня), без всякого пафоса и торжественности, даже без разрезания ленточки, я открыл внешнюю дверь в свой адвокатский кабинет, зафиксировал её в отпёртом состоянии и перевернул табличку (она тоже была отмыта и подновлена) на «открыто».

Шёл ужасно мерзкий надоедливый противный дождь.

Мой первый посетитель вошёл без одной минуты одиннадцать. Скрипнул внутренней дверью, отряхнул зонтик, обнаружил что стойки для зонтов нет и рассеянно спросил:

— Можно ли получить юридическую консультацию?

— Десять рублей за полчаса разговоров, — ровным голосом ответил я, оторвавшись от написания черновика иска по делу Кукушкиной, отодвинул папку и прикрыл от любопытных глаз титульный лист чистой бумагой.

— Мыськов, — чуть подрагивающим голосом сообщил посетитель и протянул руку. — Полагаю, что всё сказанное здесь является адвокатской тайной?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Всё верно. По закону меня даже допрашивать о таком нельзя.

— Славно… Вы в городе человек новый, определённо ни с одним из кланов не связаны, меня опять-таки не знаете. Тут, видите ли, какое дело… Мы с Марфушей в браке уже девятнадцать лет, но она стала ко мне совсем холодна.

С серьёзным видом кивнул. Не хотелось его расстраивать, но его историю, про плохую жену и про хорошего «его» я слышал за жизнь раз сто. Но, клиент, что поделать?

Мой первый день прошёл скучно, зато я читал взятый в библиотеке сборник кодексов, полицейские положения, местные законы, практически полностью «собрал» дело по Стрижову, даже добрался до местной газеты.

Заработок составил скромные тридцать рублей.

В субботу я тоже вышел на работу и не прогадал. Некоторое количество мастеровых и купцов пришли на консультацию, одаривая меня небольшим номиналом и обогащая житейскими историями о городе.

В воскресенье произошло что-то для меня совершенно неожиданное — выходной.

Я понял, что сегодня выходной, потому что семь казней египетских, то есть трио иерихонских труб, в этом городе воплощённых в три паровых гудка, не разбудили меня и я впервые проснулся сам.

Минуту лежал, с улыбкой смотря в побелённый с подозрительно бурыми пятнами потолок. Настроение отличное.

Неторопливо встал и с наслаждением потянулся всем телом, когда в дверь неожиданно постучали.

Чертыхнувшись под нос, накинул тапки и прошаркал к двери.

Это был не Филипп. На пороге высился высокий, полный, с растрёпанной седой бородой мужик, одетый в аляпистую яркую рубаху. Мужик держал в руках какую-то бумажку и словно бы не замечал меня, плавно покачиваясь взад-вперёд, немного переваливаясь с пяток на носки.

Поджав губы и чуть замерзая от возникшего сквозняка, я терпеливо ждал, когда мыслительные процессы незнакомца, словно старенький компьютер, перейдут к необходимости со мной поговорить (зачем-то же он ко мне стучал?).

И действительно, всего лишь через какие-то полминуты он сфокусировал на мне свой взгляд и распевно сказал.

— Аркадий Ефимович, голубчик, Вам пришла телеграмма… — и он снова замолчал, видимо, набираясь сил перед следующими словами, — я Вам её отдаю… а пользуясь случаем… напоминаю, что съём комнаты оплачен у вас до среды… в четверг я приду за… оплатой следующего месяца.

Мне уже хотелось в туалет. Всё понятно, это хозяин дома.

— Позвольте полюбопытствовать, какая у меня сумма в месяц?

Я успел пожалеть о своем вопросе, потому что он снова подвис. Вот, подлец, почему он такой медленный?

Принялся тихонько втягивать у него из мощной мужицкой руки бумажку и почти закончил, когда получил ответ:

— Восемьдесят… рубликов… за постой… или съезжайте по добру… по здорову…

— Спасибо, что занесли телеграмму, любезный. До среды определюсь. До свиданья и хорошего дня!

Я неискренне поклонился и запер дверь, оставив его снаружи переваривать сказанное. Усевшись на кровать, раскрыл смятую грубыми пальцами бородатого мужика телеграмму.

«КАК ДЕЛА ПОЧЕМУ НЕ ПИШЕШЬ КАК ДОЛЖНОСТЬ ТЁТКА ЖАЛУЕТСЯ НАПИШИ ТЧК МАМА».

Там же адрес отправителя и получателя.

Кхе. Ну да, у меня же есть семья, там родственники всякие, родители, которые в меня очень много инвестировали. Теперь вот тётка жалуется, что я под разными предлогами увиливаю от общения и смотрин с левыми девками. Факт существования последних, кстати, меня немало раздражал. Скажу тётке, что безуспешно ухаживаю за дочкой Кротовского. Есть у него дочь подходящего возраста? Сколько ему вообще лет?

Выглянул за дверь. Хотя прошла всего-то пара минут, бородатый мужик успел исчезнуть. Сходил в туалет, оделся и пошёл в сторону местной почты, где за восемьдесят пять копеек дал ответную телеграмму округлого содержания — мол, всё путём, должность в стадии оформления, работы много, здоровье крепкое, целую, сын.