Следак 4 (СИ) - Живцов Николай - Страница 32

Мужики забухали, и я перелез на верхнюю полку. Не спалось. И не соседи были тому причиной. Одолевали беспокойные мысли. Со сроками моего предстоящего перевода так ничего и не прояснилось. В отделе кадров сказали ждать приказ, но никаких пояснений не дали. И сиди теперь как на пороховой бочке.

— Может все-таки тяпнешь с нами? — соседи заметили, что я ворочаюсь.

В очередной раз отказался и отвернулся к стене. Вспомнился субботний фуршет, с которого меня попросили. Не пришелся я по вкусу местной элите. Сразу же отторгли. У меня же нет возможности выезда за границу.

«В последний раз я пил бурбон в Нью-Йорке», — мысленно передразнил я товарища Полякова.

Из Индии он, видите ли, пару месяцев назад вернулся. Тьфу. Магнитики себе на лоб нацепи и ходи так по Москве, чтоб сразу всем было видно — идет элита.

«Можно и так сказать», — неожиданно вспомнились другие его слова. Он так ответил на мой вопрос не дипломат ли он.

Разведка? И тут у меня все сложилось: Поляков, США, Индия.

Я читал о нем, там в будущем. О нем много писали, все же Поляков был предателем-рекордсменом, сдавшим американским спецслужбам более тысячи советских агентов. Маньяки нервно курят в сторонке. Они всем скопом столько человек не угробили, сколько угробил он.

От переполнявших меня эмоций я чуть с полки не спрыгнул и не отправился вышагивать по вагону. Так, стоп. С чего это я вдруг возбудился? Я уже наловился маньяков, теперь вон проблемы разгребаю. А Полякова мне разоблачить все равно не светит. Никак я не объясню появления у меня информации о нем. Вообще без вариантов. Здесь на случайность не свалишь. Нет, можно конечно написать анонимное письмо тому же Андропову, но я же понимаю, что это все несерьезно. Никто по нему работать не будет. В КГБ каждый день психи разные пишут, и мое письмо затеряется среди подобных.

Одно хорошо, от нахлынувших на меня переживаний я не заметил, как заснул, а к утру эмоции поутихли.

Дом встретил меня слоем пыли и пустым холодильником. Пока наводил чистоту и ходил за продуктами, голова совсем очистилась от глупостей, а вечером пришла Алина, и мысли приняли другую направленность.

— Ты точно не галлюцинация? — Услышав, как я открываю дверь, Журбина вышла из своего кабинета. Она протянула ко мне руку, палец уткнулся в мою грудь. — Ты смотри-ка, он настоящий!

— Ты сейчас с кем говоришь? — удивился я такой встрече. — Одичала тут без меня?

— Это я так реагирую на чудо, — пояснила мне начальница. — Мы уже не надеялись тебя здесь увидеть.

— Люблю приносить радость людям, — я наконец справился с замком и прошел в свой кабинет. Как же давно меня здесь не было. Аж соскучился. — Не понял⁈ — я резко остановился.

Мое рабочее место было полностью завалено уголовными делами, а моя пишущая машинка, которую я с таким боем добывал, перекочевала на соседний стол.

— Помнишь, нам обещали дать следователя? — зашла издалека Журбина. Но я уловил суть. — А вот и Аркадий подошел! Альберт, познакомься.

Я обернулся к двери, меня исподлобья рассматривал парень лет двадцати пяти или чуть старше.

Странно, обещали же прислать девочку из области.

Невысокий, коренастый как гриб-боровичок. Выпирающий подбородок говорил или о сильном характере, или о упертости. Пыжиковая шапка, пальто из местного ЦУМа, а под ним мешковатый костюм.

Кстати, об одежде. Надо бы Костика навестить. Не ходить же мне до весны в драном пуховике. Нет, Светка его зашила и получилось у нее не плохо, но все равно видно. И опять все упирается в бабки.

— Аркадий, — он сжал мою ладонь.

— Альберт, — я тоже усилил напор.

Он смотрел на меня хмуро, а мои губы привычно растянулись в улыбке.

— Так, мальчики, — интуитивно почувствовав неладное, вклинилась в наше противостояние Журбина, — время уже почти девять. Пора выходить!

На оперативку мы пришли первыми.

— Здравствуйте, Илья Юрьевич, — поприветствовал я Головачева.

— Здравствуй, здравствуй, — отвлекся он от чтения бумаг и теперь смотрел на меня с непонятным выражением лица.

Я поспешил занять свое кресло, чтобы не отсвечивать.

— О, какие люди! Сам Альберт Анатольевич Чапыра почтил нас своим вниманием, — с издевкой произнес Курбанов, зайдя в кабинет после нас.

— Здравствуйте, товарищ майор, — поздоровался с ним и я.

Он занял свое место за столом, заговорил с сидевшей напротив него Журбиной, время от времени бросая на меня взгляды.

Когда в кабинете собрались все следователи, Головачев открыл совещание. Все как обычно: планы, сроки, животворящие пендели.

— Все свободны кроме Чапыры, — совещание закончилось этой фразой.

Все, как и было велено, потянулись к выходу, при этом заинтересовано косясь на меня.

— Ну рассказывай, что там в Москве произошло, — велел Головачев, когда дверь за последним из следователей закрылась.

Подписку о неразглашении в этот раз с меня не взяли, и я рассказал. Начал с Евсеева. Головачев слушал и потирал свой лоб, зажав между пальцами сигарету, так и забыв ее прикурить.

— Опять серийный убийца. Где ты их только находишь? — прокомментировал он. — А почему тебя искали? — вспомнил вдруг он. — Ты опять что-то натворил.

— Не натворил, — успокоил я его. — После ранения я плохо себя чувствовал и продрых больше суток, вот со мной никто и не мог связаться.

— Какого еще ранения? — Головачев все же вспомнил о сигарете. Она оказалась изломанной, и он бросил ее в пепельницу.

— Товарищ подполковник, я сейчас все объясню, — предупредительным тоном начал я и действительно объяснил.

— Ну про взрывы-то нас уведомили. Даже на усиленный режим службы переводили. А ты, оказывается, под один из взрывов попал. Как же тебя угораздило?

— Случайно, — вздох вышел каким-то извиняющимся что ли.

— Ну да, как всегда, — покивал Головачев, — все у тебя всегда выходит случайно.

— Меня медалью наградили, — похвастался я, чтоб расшевелить загрустившее начальство. — Документы, наверно, еще досюда не дошли, но приказ у меня с собой. Принести?

— Конечно, неси! — энтузиазма в голосе Головачева прибавилось. — И саму медаль захвати! Что же ты на оперативке об этом промолчал?

Я метнулся за портфелем.

— Дела с моего стола убери, — зайдя в кабинет, попросил я своего нового соседа. Похоже он даже не начинал разгребать эти завалы.

— Я еще не закончил их сортировать.

— Сортируй их на своем столе, — подхватив портфель, я вышел.

В кабинете Головачев уже был не один. К нему присоединился Курбанов и судя по блеску в глазах майора, начальник уже пересказал ему столичные новости. Пришлось демонстрировать награду и ему.

Поздравили, вроде бы даже искренне. Головачев так точно.

В кабинет я вернулся минут через двадцать. Дела перекочевали на стулья и подоконник.

— И пишущую машинку мою верни, — продолжил я наводить в своей вотчине порядок, усевшись за свое рабочее место. — Себе у Капитолины возьмешь.

— Вот себе и возьми у Капитолины, — огрызнулся Боровиков. Фамилию Аркадия я узнал на оперативке. Еще удивился тому, как она ему подходит. — Машинка не твоя личная, она числится за следственным отделом. А я здесь следователь, и в отличие от тебя, который и полгода еще не служит, в следствии уже три года.

— И чего ты добился за эти три года — не я первым начал мериться.

Боровиков неприятно усмехнулся.

— Не у всех есть волосатая лапа. Обычные люди всего добиваются сами.

— Да, не всем везет, — согласился я, смотря прямо ему в глаза.

Он тоже не отводил взгляд. Телефонный звонок разрушил нашу идиллию. Я успел первым.

— Следователь Чапыра, — сказал я в телефонную трубку.

— Альберт, быстро дуй ко мне, — услышал я голос Шафирова.

— Понял. Уже еду. Нет, машину не надо, я на своей, — положив трубку, я начал одеваться, ощущая на себе злобный взгляд соседа. Схватив портфель, я вышел из кабинета и в коридоре напоролся на Журбину.

— Ты куда? — возмутилась начальница.