Рыцарь в беде, Дама на страже (СИ) - Сиалана Анастасия - Страница 32

— Кха-кха, чего? Кха-кха, принц?

— Так ты не знала? — Он выглядел растерянным.

— Нет, я это так ляпнула, кха… Просто больно вид у тебя высокомерный был, не дать не взять королевских кровей.

— Ну что ж, ляпнула ты в точку. Я принц клана Нало.

— А есть еще кланы фениксов? — думаю, глаза у меня стали точно как блюдца. Надо же, мы их вымершими считаем, а они живут себе припеваючи.

Ласкан тяжело вздохнул и повесил голову между колен.

— Были, сейчас только мы.

— Если вас так мало, то какого голодного кельпи, тебя изгнали? Тут самого хилого и потрепанного хранить как зеницу ока должны, не говоря уже о принце! — Возмущению моему не было предела. Я даже забыла про испачканные штаны, только усердно вытирала лицо тряпицей.

— Ты права. Многие были не согласны с приговором. Но правитель, не способный править, и без наследников, никому не нужен.

— В чем проблема? Отказался бы от трона. — На меня тут же уставились два грозных розовых глаза. Правда их цвет вызывал скорее улыбку нежели страх, но я поняла намек — сглупила.

— Давай ты все расскажешь по порядку, а то у меня от твоих розовых искр из глаз рябить начинает.

Ну что ж, сама виновата. Пусть пара лишних пятен на штанах ничего не меняла, все равно было обидно, когда на меня будто случайно вывернули настойку.

— Она, между прочим, вкусная была.

Феникс даже соизволил улыбнуться.

— Как ты уже знаешь, я особенный. — Кивнула в ответ, очень особенный. — Естественно, меня воспитывали отлично от остальных. Я мало общался со сверстниками. Мой отец всячески старался скрыть факт моей неполноценности, но он понимал, однажды все узнают о моей ущербности. Не скажу, что детство было плохим, скорее скучным и однообразным. — Ласкан сорвал травинку, покрутил ее, изучая, но я почти была уверена, сознание его сейчас было далеко в прошлом. Еще немного помолчав, он взял травинку в зубы и начал двигать ее то вправо, то влево языком.

— Когда я был подростком, меня начали водить на заседания старейшин. Там собирались все знатные фениксы, а также главы других кланов, что спаслись после великого уничтожения моего народа. Естественно, они тоже брали с собой своих сыновей. Ребята уже давно знали друг друга, а я, живший затворником до этого, никак не мог вписаться в их компанию. Этому поспособствовала и зависть со стороны наследника другого клана. Прознав о моем секрете, они стали издеваться надо мной и всячески подставляли. Однажды, на очень важном заседании один из ребят подсел ко мне и предложил стать друзьями. В самый ответственный момент, когда я должен был выступить со своим предложением и закончить заседание церемонией посвящения меня в члены совета, мой новый друг схватил меня за руку и крепко сжал. Я до сих пор помню его злорадную ухмылку и слова, что он произнес: «Удачи, мой принц». Они прозвучали как пожелание смерти, коя не заставила себя ждать. Сквозь розовые всполохи пламени я видел лица пораженных советников и гневное, ненавидящее лицо отца.

После этого я часто сгорал на собраниях и пропускал важную информацию. В конце концов, меня исключили из совета старейшин, так и не посвятив в него. Справедливо, ведь я вскоре вообще перестал понимать ситуацию в клане. Несмотря ни на что я оставался наследником и принцем. Как только я повзрослел, мне сосватали принцессу из другого клана, что чудом уцелела со своей семьей. — Он снова замолчал, а на его лице появилась печальная улыбка. Улыбка, отражающая радость обладания и скорбь потери одновременно. Не нужно было даже спрашивать, как сложились их отношения. Одно его присутствие здесь и сейчас говорило само за себя. Это была история с печальным концом, но может у нее могло быть и новое начало. Он внезапно продолжил:

— Она была прекрасна, но совершенно не знакома со мной, как и остальные дети старейшин, не общалась со мной раньше. Ее зовут Энги. Постепенно мы подружились, но присутствие другого наследника, принца клана Вран, рядом с ней тревожило меня. На одной из прогулок она ни с того ни с сего позвала меня в лес. Будучи влюбленным, я согласился. Я шел очень аккуратно, старался ни за что не цепляться, но все же дважды умудрился умереть. Энги терпеливо ждала моего возрождения, и мы шли дальше. — Его руки крепко обхватили голову, а пальцы запутались в волосах. Ласкан не хотел продолжать, но пересилил себя. — Я до сих пор не знаю, было ли это случайностью или спланировано от начала и до конца. — Он поднял голову, и я увидела застывшие в глазах слезы, его рот скривился от муки.

— На нас напал ликан. — Он снова повесил голову между колен, одна рука закрывала глаза, вторая упиралась в спасительную опору земли. — У Энги было много ран, ее лицо было изуродовано, но зверь не убил принцессу. Вовремя подоспел принц Врана и спас мою невесту. После этого никто не хотел иметь со мной дела. Ни один старейшина не хотел выдавать за меня своих дочерей. Я ненавижу себя за то, что даже не успел закрыть Энге от первого прыжка зверя. Я просто оцарапался о ветку и смог лишь наблюдать то мгновение, когда ликан разрывал грудь девушки своими когтями. Розовое пламя собственного огня впервые полыхало алым цветом, окрашенное ее королевской кровью. Лучше бы она умерла и переродилась в тот же миг, но зверь будто знал, кто перед ним, и не спешил ее убивать. Он долго мучил девушку. Почему я не возрождался на протяжении такого большого периода времени — для меня загадка. Полагаю, кто-то наложил печать, чтобы я не вмешался. Когда я снова твердо стоял на своих ногах, то увидел принца и свою Энге, истекающую кровью на его руках. В это же время пришли старейшины. Как они узнали, где мы были, я не знаю. Время их появления как будто было рассчитано. Моя невеста, почти бездыханная, бледная, как первый снег, окропленный багровым соком озимого цветка хейши, на руках раненого другого, мертвый ликан у его ног, и я позади абсолютно невредимый. Все было ясно, как божий день. Никто не проронил ни слова, но я тонул в их отстраненности, горел под их осуждающими взглядами и растворялся из-за их безразличия. Я существовал, но уже был отринут своим народом. Мужчина-ничтожество, не способный защитить свою женщину. Позор всей королевской семьи. Изгой. Урод.

Я услышала судорожный вздох. Феникс одним быстрым движением потер глаза. Я не видела его лица, он все так же смотрел в землю, не поднимая головы, а его волосы розовым покрывалом укрывали голову, храня в тайне все эмоции огненного существа.

— Раны принцессы зажили, — уже спокойно и однотонно продолжил принц. — Но она была обезображена шрамами. Мы не можем убивать себе подобных — это грех. Поэтому никто не позволил Энге переродиться. Тогда она нашла меня и на моих и отца глазах всадила себе кинжал в сердце по самую рукоять. Уже сквозь догорающее рыжее пламя мы услышали голос: «Это ты убил меня». Я принял ее проклятие и перед всеми я был убийцей соплеменника. Я сказал, что это был я, тем самым очистив любимую пред своим народом. За это меня изгнали из клана. Собственный отец прочитал приговор и просто ушел, не одарив меня и взглядом. Из поселения я уходил ночью, и никто не посмел меня проводить, никто не решился заговорить со мной, никто не вышел на улицу в эту ночь. Таков закон. Я более не существую в их памяти, для них я умер. На мне нет клейма изгнанника и убийцы только потому, что я бы умер от одного только прикосновения магического предмета, но этот знак выцарапан глубоко в моем сердце.

Я не знала, что сказать. Чем можно было помочь человеку, потерявшему все и не желавшему спасения? Хотел ли он этой помощи? Мне не пришло в голову ничего лучше, чем просто молча сидеть рядом. Я не смела коснуться этого гордого существа, не говоря о том, чтобы обнять его. Любые действия означали бы жалость. Благородный и стойкий принц не вынесет жалости, он не примет ее. Поэтому я просто сидела рядом, всматриваясь в облака. До боли я желала, чтобы он почувствовал, что я рядом, ощутил поддержку, понял, что теперь он не один. Здесь некого защищать, здесь все в опасности, все обречены. Все уже много прекрасных мгновений как мертвы внутри. Здесь все потеряли все.