Нелегал. Том 2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 54

Зараза!

Или зря себя накручиваю? Просто заказ, о котором Фёдор Ильич толковал, и в самом деле весьма денежный и важный? Допустим, вербовщики в Суомландию не только всех идейных выгребли, но и самых безденежных? Могли у Карпинского сложности с подбором наёмников возникнуть? Запросто! А тут я подвернулся.

Вроде логично всё — только, как говорится, осадочек остался.

Неприятный такой осадочек. Нехороший.

Ужинать я не пошёл и в номер ничего заказывать не стал, подпёр дверную ручку стулом, да и завалился спать. Разве что ещё сигнальную конструкцию активировал. Безопасности она отнюдь не гарантировала, но если вдруг ночью вломятся, будет хоть какой-то шанс отреагировать, прежде чем скрутят.

Но — не вломились, не скрутили.

Проснулся, посидел какое-то время на кровати, ёжась от холода, потом мотнул головой и начал одеваться. На душе было пасмурно и тоскливо, прямо как за окном. Невольно даже себя пожалел. Всё ж хорошо было…

Но пожалел и выкинул эти глупые мыслишки из головы. Когда б мне ещё по забугорному городу пошляться возможность выпала? Пусть Ридзин и весьма условная заграница, но всё же, всё же. Опять же за Юру поквитался.

А что не всё так гладко идёт, как хотелось бы, так ничего не попишешь — быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Научный факт!

Я сходил в уборную, облегчился и умылся, подумал, что нужно купить щётку и зубного порошка, а ещё носовой платок взамен выброшенного и непременно — перчатки. На том же «Парабеллуме» ну совершенно ни к чему свои отпечатки оставлять!

Сегодня дежурил уже другой портье, я небрежно кивнул ему и бросил на конторку ключ от номера. В подвальчик спускаться не стал, вышел на улицу и двинулся к бульвару, но сразу приметил на противоположной стороне улицы кофейню, там и позавтракал, расположившись за столиком у окна. Надолго засиживаться не стал, поскольку не было никакого смысла тянуть резину, откладывая на будущее неизбежный поход в управление политического сыска. Пусть ещё и не успели толком померкнуть воспоминания о визите в РКВД, но легко переборол иррациональное нежелание посещать здешний аналог сего правоохранительного института, нашёл на повестке адрес и потопал к трамвайной остановке.

Пока трясся в вагончике, время попусту не терял — упорядочил чуть просевший за двое суток потенциал, заново проработал схему заземления и отладил экранирование, но до предела усиливать его не стал, предпочтя сохранить на должном уровне чувствительность. Ещё задействовал технику маскировки внутренней энергетики и активировал структуру, дублирующую импульсы нервной системы. Просто так, на всякий случай. Едва ли поможет, но живым не возьмут. Может, и уйду ещё даже…

Попасть в управление политического сыска никакой проблемы не составило. Пропуск на моё имя был уже выписан, представился на проходной и прошёл. А вот дальше началась натуральная чехарда. Никому из сотрудников не было до очередного оператора никакого дела, и после не самой приятной процедуры снятия отпечатков пальцев меня битых три часа футболили из кабинета в кабинет, где начинали опрашивать и сразу убегали по делам, перепоручали коллегам или отправляли на приём к более ответственным лицам. В итоге историю своих злоключений я излагал разным людям раз пять.

И вроде никаких подробностей из меня не вытягивали, но рассказал решительно обо всём. Даже объяснил, почему в лагере для военнопленных чужим именем назвался и откуда вообще его взял.

— Вашего пилота так звали? — хмыкнул герр Шабер, которому в конце концов передали сводный протокол. — Это нас, конечно, не касается, но лучше сразу все непонятные моменты прояснить, чтобы к ним уже больше не возвращаться.

В этот момент в кабинет зашёл тип, который вчера проверял гостиничный номер, он выложил на стол листок, синевший парой прямоугольных штампов и круглой печатью. Герр Шабер сразу передвинул документ мне.

— Постановка на учёт, — пояснил толстяк и предупредил: — Это ещё не всё! Теперь в течение двух недель требуется подать заявку на получение временного вида на жительство.

— Хорошо, — кивнул я и озадаченно посмотрел на очередной передвинутый мне листок. — А это что?

— Уведомление о ведущемся расследовании и… Как это по-вашему? А! Обязательство о добровольной явке на допросы!

Меня пробрала нервная дрожь.

— Из-за какого-то прыжка с парохода⁈ — возмутился я. — Серьёзно?

— Закон есть закон! Скорее всего отделаетесь предупреждением, но всё должно быть оформлено надлежащим образом! Ставьте подпись! И учтите — без заключения под стражу обошлось исключительно из-за поручительства герра Карпинского!

«Сажать в камеру оператора есть глупость несусветная», — подумал я, а ещё подумал, что становлюсь слишком многим обязан Фёдору Ильичу просто так, на ровном месте, без каких-либо затрат с его стороны и материальной выгоды для себя.

Подписывать составленные на незнакомом языке документы, содержимое которых даже прочесть не мог, категорически не хотелось, но деваться было некуда, подстраховался сделав пометку о том, что именно подписываю.

Герр Шабер вручил копию уведомления и предупредил:

— Каждый поставленный на учёт оператор обязан вносить ежемесячный сбор в размере ста лат и оформить страховой депозит в размере тысячи лат…

Меня так и подкинуло.

— Какой ещё депозит? Зачем⁈

— Из этих средств удерживается компенсация ущерба, нанесённого операторами здоровью граждан, а также личному имуществу и государственной собственности. Действует солидарная ответственность.

— О-о-о! — протянул я. — Однако…

— Герр Карпинский оплатил сбор за этот месяц, вот квитанция, а по депозиту с учётом его поручительства вам предоставлена рассрочка на три месяца. Деньги внесёте равными суммами.

— Какие-то людоедские условия!

— В стране вас никто не держит.

— Меня! — потряс я обязательством являться на допросы. — Держат!

Толстяк молча указал на дверь.

Управление политического сыска я покинул окончательно сбитым с толку.

Никак не удавалось понять, роют под меня из-за того, что показалась подозрительной история с побегом, или это Карпинский столковался с местными чинушами, желая посильнее подцепить на крючок. Поручился за меня, а теперь с видом на жительство поможет, денег на депозит ссудит, и всё — почитай, я у него в кармане! В долговой кабале — так уж точно! Тут было о чём подумать.

Желудок начало подводить от голода, я зашёл в первую попавшуюся закусочную и плотно пообедал. На обратном пути прошёлся по магазинам, прикупил разную мелочёвку, несколько комплектов нижнего белья и пар носков, а ещё потратился на чёрный шерстяной свитер с воротом под горло и пошитые из мягкой тонкой кожи перчатки.

Пробил тем самым в своём бюджете изрядных размеров дыру, но зато вернулся в гостиницу уже далеко не в столь мрачном расположении духа. Взял у портье ключ, занёс вещи в номер и переоделся. Потом решил промочить горло, но в подвальчике оказалось слишком людно, оставаться там я не стал и с кружкой поднялся в холл.

— Можно от вас позвонить? — спросил, глотнув тёмного с тонким карамельным привкусом напитка.

Портье кисло глянул в ответ, но всё же выставил на конторку чёрный телефонный аппарат. Я ободряюще улыбнулся в ответ, разложил газету и повёл пальцем по колонке объявлений. Сделал несколько пробных звонков, всякий раз справляясь о расценках на процедуры по поддержанию сверхспособностей, затем набрал номер доктора Донца. Представился и ответил на удивлённые расспросы старого знакомого, после записался к нему на консультацию и с чувством выполненного долга спустился в пивную.

— Повтори, — попросил кельнера, передвинув к тому по стойке пустую кружку.

Под сводчатым потолком витали клубы сизого табачного дыма, едва ли не все столы оказались заняты, и помещение заполонял приглушённый гомон голосов. На меня посматривали с интересом, но во взглядах читалось скорее вальяжное удивление завсегдатаев появлению в их заведении непонятного новичка, а не признаки классовой ненависти или тем паче — ненависти осознанной, личной.