Нелегал. Том 2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 51

Постоял, посмотрел и хотел уже подойти, но тут невесть с чего показался знакомым один из силуэтов. Увы, намёком на узнавание всё и ограничилось, разве что стало вдруг как-то очень уж неуютно, и рука сама собой нырнула в карман с ножом.

С чего бы это? Что за ерунда?

Где я этого паренька мог видеть?

Тонкий в кости, порывистый в движениях, то и дело покатывающийся со смеху…

Нет, не помню.

Да только это и не важно. Вопрос тут в другом: не вспомнит ли он меня?

Я посильнее опустил на лицо кепку, но, прежде чем шагнул из переулка, распахнулась дверь кафе и вырвавшийся из неё свет очертил профиль показавшегося знакомым паренька. Сейчас он стоял ко мне боком, сейчас я его узнал, и меня аж всего от внезапного приступа ненависти перетряхнуло!

Василий Кутёнок! Предатель из нихонского лагеря для военнопленных! Убийца Юры! Тот гад, который раз за разом колол его винтовочным штыком, лишь бы только спасти свою никчёмную жизнь!

Каким-то совершенно невероятным усилием воли я заставил себя замереть на месте и ничего не предпринимать, потом опомнился и попытался обмозговать ситуацию.

Отто Риттер сколотил для оксонской разведки команду из предателей и убийц, а в этом самом кафе собираются те из эмигрантов, кто как раз и тяготеет к сотрудничеству с Третьим Рейхом. Выходит, Кутёнок крутится здесь не просто так. Он на задании.

Ликвидировать вражеского агента — это ведь правильно, так? Точно пойдёт на пользу интересам республики! Но вдруг выдам себя и поставлю под угрозу собственную миссию? У меня ведь приоритеты!

Наверное, ничего бы и не случилось, я бы постоял-постоял, да и сдал назад, но тут Кутёнок щелчком пальца запустил окурок в сторону урны, отсалютовал всем на прощание и зашагал прочь. Я нашарил в кармане складной нож и поспешил следом по противоположной стороне улицы.

Приоритеты — это замечательно, но тут личное.

Это другое.

Часть вторая

Глава 3

Несмотря на поздний час, улица оказалась весьма оживлённой: кто-то курил у дверей кафе, кто-то прогуливался по вечернему городу или не прогуливался, а куда-то целенаправленно шагал, поскольку к бесцельным шатаниям не располагала собачья погода. Не шло речи и о кромешном мраке: тут и там горели фонари, светились витрины семейных ресторанчиков и окна домов, пару раз меня ослепили лучи проехавших навстречу автомобилей.

Я ускорился и нагнал Кутёнка, зашагал вровень с ним и даже немного впереди, только по другой стороне улочки. Сразу взять в оборот перебежчика не вышло, и эмоции поутихли, вновь начала работать голова. Со всей неодолимой объективностью навалилось ясное осознание того, что придётся отложить месть и попытаться разобраться в планах оксонской разведки. И вот если зарезать Кутёнка я мог прямо на глазах случайных свидетелей, то вдумчивый допрос перебежчика был сейчас из-за многочисленных зевак просто-напросто невозможен! Конечно, оставался шанс, что он перейдёт на другой берег канала и двинется прямиком через парк…

Но — нет, этот гад повернул вглубь старого города!

Прохожих там заметно убавилось, и на очередном перекрёстке я присел якобы завязать шнурки. Слегка отстал от беспечно шагавшего по противоположному тротуару паренька, а после начал выдерживать некоторую дистанцию. Впрочем, мог бы и не осторожничать так, поскольку почти сразу Кутёнок юркнул в какую-то глухую подворотню.

Я за ним благоразумно не последовал, лишь постарался запомнить дом и как ни в чём не бывало продолжил свой путь. А как иначе? Не караулить же его невесть сколько времени на всеобщем обозрении! Мигом срисуют! Наружное наблюдение ответственного подхода требует, самодеятельность в таких делах неуместна. Это не ножом втихаря пырнуть и ноги сделать.

Чёрт! И не пырнул ведь!

Жаль-жаль…

Решив конспирации ради обогнуть квартал и лишь после этого возвращаться в гостиницу, я не стал разворачиваться и продолжил свой путь. Пару раз будто невзначай оглядывался и проверял, не вынырнул ли из подворотни Кутёнок, но нет, нет и нет. Так что дошёл до перекрёстка и повернул на узенькую боковую улочку. Там не обнаружилось ни освещённых витрин закусочных, ни даже редких фонарей — окна и те преимущественно были закрыты ставнями, поэтому меж домов сгустился непроглядный мрак. Почти сразу что-то подвернулось под ногу, я ругнулся от неожиданности и остановился, давая глазам возможность привыкнуть к темноте. Засомневался даже, стоит ли блуждать впотьмах или не мудрствовать лукаво и двинуться к трамвайной остановке знакомой дорогой, вот тогда-то и услышал быстрые и вместе с тем приглушённые шаги, будто человек бежал едва ли не на цыпочках, изо всех сил стараясь не шуметь.

И был он уже совсем рядом. Секунда-другая — покажется из-за угла!

Кто⁈ Кто покажется? Кутёнок?

Неужто этого размазню натаскали выявлять слежку⁈ Неужто он меня срисовал⁈

Уповать на то, что просто спешит по делам очередной прохожий, я не стал и шустро юркнул в глубокую нишу, прижался спиной к перекрывавшей её двери, вынул из кармана и разложил нож. Прислушался.

Кто-то, как и я минуту назад, свернул на глухую улочку, кто-то, совсем как я, немедленно после этого остановился. Донёсся приглушённый матерок, следом раздались шорох, шуршание и резкий отзвук чирканья спички о боковину коробка.

Характерное шипение, тусклый отблеск и… Я выскользнул из своего укрытия и метнулся к закурившему всего-то в паре шагов от моего укрытия Кутёнку. Окончательно огонёк спички перебежчика не ослепил, он бросил коробок и даже успел сунуть руку в карман, но — поздно! Я рывком сблизился с ним и коротким тычком вколотил клинок складного ножа меж рёбер, точнехонько в сердце. Сработал чётко, как учил Михал Дмитрич, после обхватил судорожно дёрнувшегося парня, сковал его движения, потянул во тьму боковой улочки, а там усадил в дверную нишу уже обмякшее тело. Мертвеца.

— Привет тебе от Юры, — шепнул, будто в этом был хоть какой-то смысл.

А в голове заполошным набатом билось: «что делать? что делать? что теперь делать⁈»

Подавив приступ паники, я выпрямился и прислушался. Всё было тихо, короткая стычка чужого внимания не привлекла, но мешкать в любом случае не стоило, и я распустил узелок с монетами, ссыпал его содержимое себе в карман, а платком замотал кисть и уже только после этого принялся обыскивать жертву. Связку ключей выбросил, как никакой ценности для случайного грабителя не представляющую, так же поступил и с упаковкой жевательной резинки, а вот бумажник и мятую пачку сигарет без фильтра прибрал, ещё снял с запястья мертвеца наручные часы. После выудил из кармана его брюк пистолет системы «Парабеллум».

Удивился, поколебался, но переложил себе.

Для чего-нибудь да сгодится.

Захотелось поскорее убраться отсюда, но переборол этот порыв и перевалил тело на бок, ощупал подкладку пиджака. Ничего не нашёл и сходил за валявшимся на тротуаре коробком, заодно прихватил слетевшую с головы Кутёнка кепку. После разломил одну из сигарет надвое и раскурил сразу обе половинки, кинул окурки на брусчатку, раздавил ботинком сначала один, затем другой.

Кто-то стоял, дымил, ждал. А тут мимо, на свою беду, шёл по своей надобности припозднившийся прохожий. Не пожелал расставаться с бумажником, начал отбиваться, вот и схлопотал пером под сердце. Ничего из ряда вон, таких происшествий в любом крупном городе не одно и не два в месяц случается.

Возиться с ножом не хотелось просто до чрезвычайности, но грабитель такую улику в теле в жизни бы не оставил, пришлось пожертвовать носовым платком. Не желая перепачкаться кровью, я сложил его надвое и зажал рану, лишь после этого потянул на себя рукоять. Высвободить клинок оказалось не так-то и просто, но справился. Положил нож на заранее расстеленную газетку, завернул в неё орудие убийства, сунул свёрток в карман и с превеликим облегчением потопал прочь.

Излишняя суетливость могла запомниться случайным свидетелям или даже привлечь внимание стражей порядка, поэтому шагал без всякой спешки и будто бы даже вразвалочку — в итоге пока дошёл до моста, натуральным образом извёлся. Ладно хоть ещё там не оказалось ни одной души. Когда мимо прогрохотал трамвай, я выкинул в канал газетный свёрток с ножом, затем отправил туда же наручные часы, пачку сигарет и коробок спичек, а под конец и освобождённый от наличности бумажник.