Шестой прыжок с кульбитом (СИ) - "Сербский" - Страница 5

— Мафия бессмертна, — хмыкнула бабушка.

Денис иронию не принял:

— Помнится, в нашем мире после развала Советского Союза образовались независимые республики. И президент Туркменистана Сапармурат Ниязов, бывший первый секретарь, избавился от воров в законе.

— Каким образом? — живо заинтересовалась бабушка.

— Повелел найти и казнить.

— Мудро! И что?

— И нашли, и казнили. Целое шоу по телевизору устроили. Народ ликовал.

— Правильно сделал, — поджала губы она.

А Денис завершил мысль:

— Прошли годы, и все вернулось на круги своя, — с трассы он завернул в свой переулок. — Как ни печально, но даже Титаник затонул после столкновения с айсбергом. А это был немалый кораблик, Степанида Егоровна.

— Ничего, прорвемся, — она осталась при своем мнении. — Счастье для всех я не обещала, но о своих внуках побеспокоиться должна. Хочу им лучшей доли, чем мне выпала. Знаешь, что говорит мудрая бабушка Мухия?

— Эта бабушка — истинная ведьма, — возразил Денис. — Она чего хочешь напророчит и наворожит.

— Да, может быть. Но она дает объяснение: будущее вещественно. Поэтому, строя негативные прогнозы, ты призываешь несчастья. А говоря вслух о светлом, ты программируешь энергию добра и рост счастья.

— Лихо сказано, — покосился Денис и сощурился.

— Умная бабуля. Кстати, у десантуры есть классный девиз.

— «Никто кроме нас»? — Денис едва заметно улыбнулся. — Десантура, она такая. Их еще называют «с неба об землю».

— Вот именно, никто кроме нас. Поверь, я не восторженный мечтатель. И смотрю на мир прагматично. Но если можешь что-то сделать, надо делать.

Глава третья, в которой к великой цели ползком не доберешься

В отличие от широкой полосы Портовой улицы, дорогу в переулке расчистили одним проходом грейдера. Особенно не разгонишься, но и путь оставался недолгий. Согласно повестке дня, следовало закинуть бабушку домой к Антону. Однако планы поменялись внезапно. Возле продуктовой будки творилось что-то неладное, водитель даже притормозил. Стекло слегка запотело, и Денис протер его тряпочкой.

Двое парней в распахнутых полушубках ржали как кони, а один из них совал руку в окошко будки. Продавщица Люська возражала — орала так, что вопли разлетались по всей округе.

— Ну-ка, милок, не спеши, — велела бабушка, застегивая пуговицы пальто. — За угол заверни, там останови.

— Пойти настучать козлам в бубен? — предложил Денис услуги шамана.

Степанида Егоровна покачала головой.

— Погодь, — решила она. — Посидишь здесь. Сегодня праздник у людей, драться грех. Да и нечего твою личность светить. Сдается мне, что это явная шантрапа.

— А чего это Люська на работу приперлась? — нахмурился Денис. — Выходной же.

— Нет, милый, — хмыкнула бабушка. — Это в вашем мире выходной. А у нас — обычная рабочая пятница.

Она извлекла плоскую фляжку, скрутила пробку. Пробормотала вполголоса:

— Не пьянства ради, а чтобы не отвыкнуть, — аппетитно выдохнула носом, и закрутила пробку. — Тебе не предлагаю.

— Не-не, — открестился Денис. — На работе нельзя. А то вдруг война, а я уже уставший.

— Ты два раза не скажи. А то и вправду начнется «не дай бог», — бабушка закрутила пробку. — Ладно. Сиди, бди.

Выбравшись из машины, Степанида Егоровна подтянула платок потуже. Можно было бы воскликнуть «мороз и солнце, день чудесный», только радости мешал ветер. Он гнал поземку и обжигал щеки. Снег с проезжей части сгребали в сторону, поэтому тротуары превратились в рукотворные сугробы. До киоска она добралась по узкой дорожке, протоптанной в снегу. Временами дорожка напоминала окоп на линии фронта, и трость, прихваченная для виду, сейчас пригодилась. Подворья, не имеющие личных автомобилей, заметно выделялись — перед воротами высились снежные горы. Лишь подход к калиткам был расчищен.

У витринных оконцев киоска, украшенных шоколадками, Степанида Егоровна остановилась. Хмыкнула про себя — по зимнему времени продавщица вырядилась в белый пушистый свитер. Однако данный вязаный предмет не скрывал шикарный бюст, а наоборот, выпячивал себя на всеобщее обозрение. Немудрено, что шустрая молодежь устремилась прикоснуться к прекрасному.

— Здравствуй, Людмила, — произнесла негромко.

Веселье затихло, клиенты обернулись. Парни оказались незнакомыми, местную молодежь она отлично знала в лицо. Залетная шпана…

— Ой, Степанида Егоровна, — обрадовалась Люся. — С праздником вас!

В голосе продавщицы сквозило неподдельное уважение к ветерану и депутату. Бабушкино боевое прошлое тайной здесь не являлось. В прошлые года она по большим праздникам надевала пиджак с иконостасом орденов. Зрелище впечатляло — не каждый ветеран таким набором обладал. Это рождало домыслы. Если верить всем слухам, то в свое время чуть ли не половину немецких диверсантов Степанида Егоровна извела собственными руками.

— Что здесь происходит? — бросила прежним тоном. Тихо, но властно.

Люся охотно доложила. Наябедничала голосом обиженной девочки:

— Вот этот гусь портвейн взял и «Беломор», а платить не хочет. И руки тянет, ирод!

Бабушка перевела требовательный взгляд на парней. Выглядела она неброско, даже скромно. К выходу в деревню надела старое пальто на вате из драпа, шерстяной платок и утепленные цигейкой юфтевые сапоги. Но человек, кроме одежды, обладает еще и энергетикой, именуемой аура. И парни явно учуяли давление.

— Да ладно, мамаша, — ощерился шустряк. Руку, что тянул руку в окно, он убрал в карман. — Ничего не происходит, шуткуем мы с девушкой.

В подтверждение своих слов он хохотнул. После чего вынул из кармана смятый зелененький трояк, и бросил на прилавок. Уже уходя, сделал широкий жест завзятого кутилы:

— Сдачи не надо, красотка. Шоколадку себе выбери сама, какую хочешь.

Поджав губы, Степанида Егоровна смотрела им вслед. Парни удалялись с песней «Патаму, патамушта мы пилоты». Не переводя взгляд, бабушка буркнула в пространство:

— Значит, девушки потом… Кто такие?

Аура властности до Люськи тоже докатилась — от вопроса она поёжилась. Впрочем, скрывать информацию продавщица не собиралась.

— Вчера здесь появились. Тогда тоже вино брали, — затарахтела она. — Кабанские пацаны.

— Чего? — не поняла бабушка.

— Кабан держит район ГПЗ-10. И люди это его.

— Погоди, — задумалась Степанида Егоровна. — Где ГПЗ-10, и где мы?

— Теперь будет так, — Люлька пожала плечами. — Кабан взял под себя кладбище, и наша округа ему отошла.

— Хм, — вздохнула бабушка. — Как в той сказке: свято место пусто не бывает.

Люська закивала:

— Ну да. Вся наша местная шелупонь благополучно утонула. Если помните, сгинула с концами.

— Да, — кивнула Степанида Егоровна. — В поселке Гантиади нашли последний приют, во главе с Гошей.

— Ага. Теперь вот эти на нашу голову взялись.

— Понятно, — бабушка полезла в карман за авоськой. — Дай-ка мне, милая, два рогалика и пяток бубликов с маком. И еще пару бутылок «Крем-соды».

Денис в тепле не дожидался — контролировал обстановку, поглядывая из-за угла. Усевшись в машину следом за бабушкой, он скрутил глушитель и сунул пистолет в подмышечную кобуру. А тем временем парни столкнулись на узкой тропинке со стайкой девчонок. Конский хохот перемешался с девичьим визгом. Уступать дорогу никто не собирался и, сбив шапки на затылок, парни затеяли веселую перебранку с девчатами.

— Значит так, товарищ подполковник, слушай оперативную обстановку, — сунув Денису бублик, бабушка начала излагать.

Денис выслушал доклад молча, не перебивая.

А она завершила речь вполне логичной фразой:

— Вот такой расклад намечается в наших палестинах.

Таксист задумчиво жевал. А потом изрек:

— На колу мочало, начинай сначала.

— Думаешь?

— Кладбище в нашем районе — лакомый кусок. Эта музыка будет вечной.