Трое в Стокгольме - Фьорд Марина - Страница 18

– Но на ноже, которым был убит Берг, есть отпечатки самого Берга.

– Зая, не тупи. Петерссон в день убийства могла подсунуть Бергу нож Магнелла. Берг, как и Эрик, взял его в руки и оставил на нем еще и свои пальцы, – рассуждала Алина.

– Почему же ты раньше не сказала, что Лена заходила к Магнеллу перед встречей со мной?

– А никто не спрашивал, – пожала плечами Алина. – И потом, ты же сама говорила, что она уехала из музея после малыша, значит, не могла приехать к Бергу и убить его до прихода Эрика. Я и подумала, что Лена здесь ни при чем.

– А Лена была одна? Ее никто не ждал на улице?

– Я не видела. Говорю же, ненадолго отходила. Поэтому и тебя не застала.

– Алинуся, у тебя всегда после запоя появляется такая ясность ума? – с уважением спросил Славик.

– Все же элементарно. Интересно, ищет ли полиция моего похитителя или им сейчас не до этого?

– Думаю, твое похищение – для них не приоритет. Но оно может быть связано с убийством Наташи. А убийство они будут расследовать в любом случае.

– Думаешь, что меня тот же маньяк похищал? Зачем кому-то меня убивать?

– Я читала, что у убийств есть только два мотива – корысть и ненависть. В случае с Наташей не вижу причин для корысти. Значит, мотив – ненависть, – предположила Даша.

– За что меня может ненавидеть незнакомый человек. А Наташу за что можно ненавидеть? Что у меня с ней общего?

– В целом ничего, но в частности кое-что есть, – присоединился к разговору Славик. – Вы обе еще не старые чики из Восточной Европы.

– Националист или женоненавистник? – Алинуся вопросительно посмотрела на него.

– Кроме того, – продолжил Славик. – Вы обе знакомы с Магнеллом.

– Тоже мне совпадение, – хмыкнула Алина. – Да половина славянских теток, которые сюда приезжают, с ним знакомы, и не только знакомы.

– Что ты имеешь в виду?

– Обещайте, что никому не скажете. А то получится нехорошо, он мне доверился, а я разболтала.

– Зуб даю, – оживился Славик и снова поморщился, вспомнив о сломанном зубе. – Не томи, что не так с этим стареющим мачо?

– Он страдает сексуальной дисфункцией, постоянно испытывает чувство полового голода. Представляете, как ему трудно. Всегда секс на уме, а ему надо общаться с солидными людьми, выступать в суде. Думаю, на этой почве они с женой разбежались. Они примерно ровесники. Ей столько секса уже не надо, а ему всегда хочется. Находить партнерш, особенно молодых, здесь трудно и опасно для репутации. Поэтому он их на сайте знакомств ищет. Или подбирает эмигранток. Их круги общения не пересекаются, и риск для его репутации минимальный. Он одинокий, тетки думают, что перспективный, и рассчитывают на серьезные отношения. Поэтому ему даже платить за секс не нужно, все происходит по доброй воле. Ведь в Швеции запрещено платить за сексуальные услсги, можно нарваться на солидный штраф.

– Это он сам тебе рассказал?

– Ну да. Он со мной вообще был откровенным. Так что он не маньяк.

– А ты много маньяков видела?

– Откуда я знаю? Может, и видела. В любом случае, если бы малыш всех своих баб убивал, трупы бы на каждом шагу валялись. Да и зачем ему вырезать внутренности? Хотел бы избавиться, быстренько чпок, и концы в воду. А чтобы с печенкой-селезенкой возиться, вряд ли. Он брезгливый.

– Брезгливый, – согласилась Даша, вспомнив выражение отвращения на лице адвоката, которое она заметила на выставке. – Шедевры Фрикка его впечатлили.

– Кто такой Фрикк? – заинтересовалась Алинуся.

– Боб Фрикк – местный скульптор. В день убийства Берга проходила презентация его выставки «Анатомия». Я там была с Магнеллом и Леной. Берг спонсировал эту выставку. Фрикк считает, что каждые человеческие эмоции связаны с конкретными органами. Например, гнев и обида вызывают тонус печени. А по физическим патологиям можно судить о психических отклонениях.

– Что-то такое я раньше читала, – сказала Алина. – Лена, Берг и малыш, они все знакомы с этим Фрикком. Может быть, и нам с ним пообщаться?

Даша не стала спорить. Интервью с модным скандинавским скульптором – хороший материал для журнала. Поиски в интернете телефона Боба Фрикка заняли несколько минут. Скульптор ответил на звонок сразу и с удовольствием согласился на встречу с иностранной журналисткой.

– Я сегодня весь день работаю в мастерской. Записывайте адрес, – с готовностью пригласил он Дашу.

– Надо же. Мастерская Фрикка тоже в Наке. В Данвикшеме! – удивилась Даша после разговора со скульптором.

– Что такое Данвикшем? – спросила Алина.

– Данвикшем – известное место. Сейчас там то ли госпиталь, то ли дом престарелых. А в XVI веке находилась знаменитая психушка. Помнишь, в универе проходили «Рассказы фельдшера» Топелиуса[8]? Он описывал жизнь в Данвикшеме.

– Ну, ты и спросила! – поморщилась Алинуся. Топелиуса она не помнила.

15

– Все дороги ведут в Наку, – сказал Славик, проезжая по знакомой трассе. – Магнелл живет в Наке, Наташу нашли в Наке, этот чудик, скульптор, тоже из Наки. Какое-то роковое место.

В открытые окна автомобиля врывался ветер, насыщенный дурманящей смесью летних ароматов, запахом йода и мелкими частичками морской воды.

– Как здесь хорошо! – Алинуся глубоко вздохнула и мечтательно добавила: – Может быть, поселиться в Наке. Куплю домик где-нибудь в Сальтшебадене. Будем с малышом соседями.

Они свернули с главной дороги. Вскоре впереди показался внушительный комплекс зданий. Монументальное строение, напоминающее королевский замок, величественно возвышалось над заливом.

– Данвикшем был основан королем Густавом Васой в XVI веке как больница для умалишенных, – рассказывала Даша, фотографируя виды окрестностей в открытое окно машины.

– Дашка у нас ходячая энциклопедия. Не понимаю, когда она успевала столько читать. И классику всю прочитала, и современную литературу. – Алинуся с уважением посмотрела на подругу. – Я лично предпочитаю современную литературу, а большую часть нашей классики вообще запретила бы изучать в школах.

– Почему? – удивился Славик.

– Литература преподается строго в рамках утвержденной концепции школьной программы. А какими критериями измеряются нравственные ценности большинства наших классических произведений? Степенью страдания. Все положительные герои обязаны страдать, особенно женщины. Если еще кинулась под поезд, то вообще святая, погибла за правое дело. Неважно, что она психопатка, главное, что страдала. Взять того же пушкинского Онегина. Влюбленная малолетка как собачонка бегает за взрослым мужиком. Онегин, нормальный человек, ее мягко посылает, и мазохистка Татьяна годами мучается и, главное, тащится от этого. Ларину надо изучать студентам-психиатрам, а у нас заставляют школьников заучивать дифирамбы этому «образцу нравственности» в кавычках, при этом осуждают Онегина за то, что он не был педофилом. Знал бы сам Пушкин, как его будут трактовать потомки. А «луч света в темном царстве»? Выскочила замуж за одного, закрутила с другим, по глупости все выложила свекрови и ждет, что ее после этого будут гладить по головке. Не дождалась, спрыгнула с обрыва. Да свекрови везде одинаковые! Или Достоевский. Сплошная патология. Один его принцип «надо пасть, чтобы вознестись» чего стоит! Где в нашей школьной программе по литературе образцы здоровых отношений? Одни межличностные конфликты и психические расстройства, которые преподаются как примеры для подражания. А потом мы удивляемся, почему занимаем первое место в Европе по подростковому суициду, не понимаем, откуда берутся малолетние проститутки и почему столько разводов, – увлеченно рассуждала Алина.

– Кому интересен сюжет без конфликта? – возразил Славик.

– Во-первых, конфликты бывают разные. Во-вторых, я говорю не о самих конфликтах, а об их оценке. Можно пускать сопли из-за бедной Лизы, а можно сказать: держитесь подальше от таких, как Эраст, в жизни будет еще дюжина других, получше. Не получилось с одним, забудь и иди дальше.