Ревизор: возвращение в СССР 15 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 44

Вскоре она вернулась с большим серым листом и мотком шпагата. Мы завернули с Леонидом картину, перевязали. И он, абсолютно счастливый, ушёл, пожав мне руку и приложившись губами к ручке Галии, чем смутил её невероятно. Мы пересчитали с женой деньги. Тысяча рублей, однако. Спрятал их туда же в раму.

Потрясённые стоимостью не очень большой картины, мы молча поднялись к себе. Признаться, я и после первой продажи стал гораздо с большим уважением относиться к увлечению жены рисованием. А сейчас я понял, что очень его одобряю.

Через некоторое время позвонил Михаил Андреевич, узнал, как всё прошло. Доложил ему всё, как есть.

– Знаешь, кому ты сегодня руку жал? – лукаво спросил он.

– Вы про Леонида? – без задней мысли уточнил я.

– Про Леонида, – рассмеялся Михаил Андреевич. – Это народный артист СССР. Так-то, мальчик мой.

– Правда? – удивился я. – Совершенно незнакомое лицо.

– Почаще надо в Большой театр ходить, – посоветовал он.

– Были как-то с женой на балете.

– На балете… А надо было на оперу, – посмеялся Михаил Андреевич и мы попрощались.

Только оперы мне и не хватало. Но сам факт! Пошёл рассказывать Галие, кто ей сегодня ручки целовал.

Чуть позднее к нам зашёл Григорий узнать, когда мы едем в деревню? Чтобы ему Родьку собрать успеть. Буднично так говорил о том, что отец в деревню умотал, уже свыкся с этой мыслью.

– Отец мне на службу вчера звонил, – делился он, – просил передать с тобой кое-что из своих вещей. Ладно?

– Конечно. О чём разговор! – удивился я. Мама с Галиёй сразу чаю ему предложили, он благодарно кивнул головой.

– И там ещё Анна Никифоровна что-то мне передать собралась, – добавил он.

– Привезём, – улыбнулся я.

– Небось, пирожков, – предположила мама. – Пироги у неё замечательные.

– Когда вы вернётесь? – поинтересовался он.

– Мама там, пока, останется, а мы с Галиёй завтра к вечеру вернемся, – ответил я. – Мне свёкра сестры надо отвезти в аэропорт завтра ночью.

Он кивнул и задумчиво гонял чай в чашке чайной ложечкой, а сам сахар даже не насыпал. Что-то его беспокоит, причём, очень сильно. От Лины опять что-то прилетело? Надеюсь, нет. Как-то уже достаточно истрепала всем нервы эта Лина…

– Слушай, – начал он смущаясь. – Поступил в Академию на курсы. Учиться почти полгода.

– О, поздравляю.

– Всё лето в Москве безвылазно придётся проторчать. А Родька уже на море настроился…

– Так договорились же, что мы его с собой в Палангу берём, – с недоумением посмотрел я на него.

– Да, – подтвердила жена, с таким же недоумением глядя на него.

– Ну, это было, когда я в командировку на год планировал вскоре уехать. А сейчас-то я дома, – вопросительно взглянул он на меня.

– Ну, какая разница, – мы уже настроились, что малой с нами едет. Правда? – повернулся я к жене.

Она охотно кивнула.

– Может, мне отца попросить с вами поехать? – предложил он.

– Ну, у них с Никифоровной что-то только завязываться стало, – с сожалением проговорила мама.

– Он сейчас не захочет её надолго оставлять, наверное, – высказалась и Галия.

– Может, пусть, она тоже едет? – предложил Григорий.

– А, вообще, это мысль, – задумчиво ответил я. – Летом уже почти год будет, как бабушки в колхоз устроились, им отпуск положен. Пусть бы по очереди посидели на море месяц отпуска. Месяц Никифоровна с Егорычем, месяц бабушка с Трофимом. По-хорошему, и Аришку надо вывозить…

Дело в том, что я вспомнил, что этим летом в Москве будет очень непросто. Начнутся пожары на торфяниках, все будет затянуто дымом. А при таком варианте и бабушки отдохнут от жары, копоти и гари, и Аришка. У неё проблемы с лёгкими по детству были, не дай бог, начнётся ещё астма какая-нибудь.

– Да, и Инну с грудняшом надо с собой брать, – вслух сказал я.

Ну, а куда такому маленькому в дыму находиться? Но сейчас я не могу никому сказать про пожары. Кто же мне поверит? А если вдруг слухи разойдутся, что я такое говорил до пожаров, то мне же хуже. Могу капитально влипнуть в неприятности. Народ будет возмущен этим дымом, конечно, и козел отпущения властям очень пригодится. А когда кто-то до пожаров говорит, что они скоро будут – то вот тебе и первый подозреваемый в поджогах! Который заранее запланировал это черное дело, да по глупости и разболтал об этом… Тут даже красная корочка Верховного Совета не поможет избежать неприятностей…

– Аришку вывезти на море, было бы, конечно, здорово, – согласилась мама. – А Инне с маленьким нельзя далеко от кормилицы уезжать.

– Вот, засада. Жаль, она сама не кормит. Значит, сколько нас? – взял я тетрадный листок и прикинул, как мы будем размещаться по комнатам: нам с женой, бабушке или Никифоровне с Аришкой и Трофиму или Егорычу с Родькой. – А ты сможешь нам в Паланге три комнаты организовать? – заинтересованно посмотрел я на Григория.

– Ну, у меня же там знакомые, – напомнил Григорий, – мать сослуживца и другая их родня. У себя не смогут столько места выделить, организуют ещё у кого-нибудь.

– Хорошо бы, конечно, нам всем вместе разместиться, – заметил я.

– Я попробую договориться, – оживился подполковник. – Значит, на какой, точно, срок жильё спрашивать?

– Целиком июль и август, – подумав ответил я, – Билеты ещё надо будет обратные взять заранее. А то фиг мы оттуда уедем к первому сентября.

– Это точно, – взял он в руки мой листок. – Задачу понял! – по-военному чётко ответил Григорий, заметно повеселев и попрощался.

Едва он ушел, как моя мама фыркнула:

– Ну уж про билеты ты мог бы и не волноваться!

– Не понял? – спросил я.

– С твоим-то новым удостоверением? Когда на каждом вокзале есть специальное окошко?

Это да, мама права, об этом я и не подумал… Суну корочки Верховного Совета в специальное окошко, и билеты тут же и найдутся… Бронь у них всегда есть на такой случай…

В субботу с утра, только я успел машину к дому подогнать, Родька с отцом уже пришли к нам. Вещей у них образовался целый чемодан, но то и понятно, собрались на целый месяц.

– Ходил звонить вчера в Палангу, – бодро доложил подполковник. – Обещали устроить три комнаты рядом.

– Отлично, – взял я свои вещи, и мы пошли с Григорием грузить машину.

– А когда Галие рожать? – поинтересовался подполковник. – Вернуться в Москву успеете? Или вы там планируете?

– В сентябре ей рожать, – задумчиво ответил я, – числа плюс-минус десятого, в Клайпеде она встанет на временный учёт в хорошей поликлинике. В Москве тоже будет наблюдаться и рожать у хороших врачей. Главное, чтобы наследник в поезде не надумал родиться.

– Это какое же у него место рождения в паспорте будет в таком случае? – попробовал шуткой отвлечь меня Григорий от дурных мыслей.

– Кто ж его знает? – улыбнулся я.

Риск, конечно, есть, но он гораздо меньше, чем риск от того, что два последних месяца мой ребёнок будет развиваться в неблагоприятных экологических условиях. И жена здесь измучается.

В деревне нас ждали. Больше всех радовалась Аришка. И не маме, а Родьке. И мой пёс носился по участку от радости как ошпаренный.

Старики накрыли шикарный стол с холодцом, с пирогами. Гриша деду в чемодане передал несколько бутылок очень хорошего вина. Все думали, что мы с женой до завтра останемся, но я не смог им составить компанию, зато угощением мы насладились.

Трофим с Егорычем спелись, подшучивали вовсю друг над другом, но так, по-дружески.

– Как ваши цыплята? – спросила Галия.

– Из цыплят выросли индюки, – ответил ей Егорыч.

– Как это? – удивлённо спросили мы с женой хором.

Если бы бабушка при этом не улыбнулась, я бы не понял, что это шутка, с таким серьёзным видом это было сказано. А то решил поначалу, что не тех птенцов купили…

Галия тут же поспешила посмотреть, что там произошло с цыплятами. Мне пришлось идти за ней. Птенцы сильно выросли, вытянулись вверх, перьями ещё не обросли, ноги и шеи длинные.

– Какие же они страшные стали, – поражённо смотрела на них жена.