Босс под Новый Год (СИ) - Маршал Ева - Страница 40

Характерный щелчок замка раздается в тот самый момент, когда я едва успеваю пригубить кофе.

— Пришел!

Радуясь, ставлю чашку на стол и торопливо сбрасываю халат, чтобы в соблазнительном неглиже предстать перед взором любимого мужчины, от которого уже мысленно родила нескольких детей с его красивыми глазами.

— Ты быстро! — выбегаю из кухни, чтобы обнять Романа.

Но в коридоре вовсе не он!

Замираю, уставившись на ту самую рыжеволосую стервозину из ресторана и понимаю, нет. Это не неудачные косметические процедуры, это она меня искренне ненавидит. Возненавидела с первого взгляда еще там в ресторане. И, кажется, я догадываюсь, почему…

На наманикюренном пальчике с хищно заостренным алым ногтем раздраженно вертится связка ключей, завораживая и гипнотизируя меня. Ключи жалобно звякают, когда вращение резко прекращается, и мой взгляд прикипает к брелку. Точно такому же, как на ключах у моего любимого!

— Вон из моего дома! — чеканит рыжая, испепеляя меня взглядом. — Совсем охренели!

Глава 21

Домой еду, пребывая в полном шоке, не помня толком, как собиралась под уничижительным взглядом жены Романа. Постоянно думаю о том, что не зря сомневалась, подозревая его во всех смертных грехах. Нет, ну не может в моей жизни все быть настолько хорошо. А если так, то значит, вот-вот будет плохо…

Это правило в очередной раз подтвердилось!

А я, дура безмозглая, позволила себе расслабиться и огребла позора по полной!

Нельзя было расслабляться!

Никогда!

И ни с кем!

Нельзя никому доверять, чтобы не обмануться.

Нельзя-нельзя-нельзя!

В такси держусь, как могу. Держусь и в подъезде. Изо всех сил. Из последних сил...

Но стоит за мной захлопнуться двери квартиры, истерика рвет на части. Я плачу навзрыд, вою раненой волчицей. Бью кулаками о стену. Долго сижу на полу в коридоре, истекая слезами, точно кровью...

Мне так плохо, что даже тошнит, и голова просто раскалывается, но слезы не могу остановить. Мелькает мысль, а можно ли нареветься до обезвоживания?

Если бы я не выспалась, наверное, мне удалось бы забыться сном. Тревожным и наполненным кошмарами, после которых голова будет дурная и болеть. А потом я бы проснулась в чуть более адекватном состоянии и подумала, что делать дальше.

Но я… Я упиваюсь болью, что причинил мне Роман. Наказываю себя ею, проворачивая снова и снова эфемерный кинжал в сердце. Издеваюсь над собой…

— Дура! — шепчу с ненавистью отражению в зеркале, когда в очередной раз умываюсь в ванной. — Дура набитая! Ну, работала ты и работала бы спокойно. Но нет! Захотела мужика самого-самого, а теперь что?

Давно пора было понять, что не бывает богатых и свободных мужчин в таком возрасте. Не бывает! Их еще щенками разбирают. Но ты…

— Ты сама виновата! — шепчу зареванному отражению.

Столько раз его подозревала, но ведь ни разу не спросила прямо: «Роман, ты женат?»

И про детей не спросила.

— Рот тебе на что? — ору на себя и снова заливаюсь слезами, стекая на пол ванной.

Не сразу, но приходит понимание, что завтра мне выходить на работу в наш чрезмерно «дружный» коллектив, где без мыла влезут в… самую душу. Вот и оборотная сторона дружбы.

Как по мне, деловые отношения должны оставаться деловыми, а для этого нужна дистанция. Только кто объяснит это Василине Андреевне и ее секте сплетниц?

— А еще крутая компания с огромным уставным капиталом!

Компания компанией, а люди везде одинаковые. Живые. Со своими достоинствами и недостатками. Пора бы это понять и принять.

Справедливость поднимает голову.

Женька, конечно, права. Не такие уж они и плохие. Просто не равнодушные, а заинтересованные. Обычное дело среди тех, кто проводит времени друг с другом больше, чем с собственной семьей. Поневоле привыкаешь, делишься наболевшим, действительно сближаешься, дружишь…

Просто на прежнем месте работы у нас была конкуренция и бесконечные подставы, а здесь все немного иначе, и я не могу перестроиться. Веду себя неправильно, провоцируя лишние вопросы и подпитывая нежеланный интерес.

— Вот как мне завтра показаться в офисе?

Мысль об этом тяжелой плитой ложится на плечи. Хочется придумать сто тысяч отговорок, купить больничный или «случайно» поскользнуться на лестнице и что-нибудь себе вывихнуть, чтобы работать на удаленке.

Нет! Нельзя так. Я взрослая. Я должна нести ответственность за последствия принятых мной решений. И тем более за те решения, что я доверила принимать другому. Неправильные для меня.

— Ну какая же я дура! — выдыхаю в очередной раз.

Все прежние обиды и злость на себя смешиваются в приторный коктейль, застревают комом в горле, заставляя задыхаться. Грудь сводит спазмом. В глазах рябит и голова идет кругом. Мне так плохо, что кажется я вот-вот грохнусь в обморок.

Бегу к окну, распахиваю его на полную, впуская белоснежные хлопья снега, и холодный, невероятно вкусный зимний воздух внутрь. Делаю большой глоток. Смотрю вдаль.

Щеки подмораживает, и я понимаю, что простояла так очень долго. В комнате холодрыга, носочки промокли от растаявших снежинок и тоже стали ледяными, словно два маленьких айсберга. Меня заметно потряхивает, даже зубы стучат, зато удалось немного заморозить мысли. И чувства.

Закрыв окно ледяными пальцами, плетусь в душ и долго стою под горячими струями, надеясь, что вода унесет все мои беды и сомнения. Отогреет не только тело, но и душу…

Против обыкновения прием не помогает. Внутри так гадко, что криком кричать хочется.

— Стоп! — говорю себе вслух. — Стоп, Алина! Хватит! Нельзя упиваться собственным горем настолько. Нельзя!

Это опыт. Жестокий. Но опыт...

Но слезы брызжут из глаз, словно у куклы на ярмарке. Смешиваются с водой и утекают в слив ванной. Недовольно хлопаю себя по щекам, а потом впиваюсь зубами в руку. Физическая боль слегка отрезвляет, и мне удается немного собраться. А, может, просто это совпадение, и мне уже нечем больше плакать…

— Не вздумай ныть! — велю отражению, выбравшись из ванной. — Тебе не тринадцать, поплакала и хватит. Надо жить дальше.

Хватаясь за соломинку, заставляю себя позвонить Женьке, чтобы переключиться на ее жизнь и хоть немного отвлечься и выдохнуть.

— Привет, Алинка! — Звонкий голосок подруги раздается в трубке.

— Привет, Женя. Чем занимаешься? — интересуюсь, как ни в чем не бывало.

Женька принимается рассказывать о предстоящей поездке. Она так счастлива, что я невольно заражаюсь ее эмоциями и даже нахожу в себе силы, чтобы улыбаться, несмотря на подступающие к глазам слезы.

— А у тебя как дела? Что там с Романом?

Стоит ей задать этот вопрос, и меня сносит волной боли. Я задыхаюсь и не могу произнести ни слова.

— Алина? Алина, ты здесь? Тебя не слышно. Алло!

— Здесь… — едва выдыхаю я сквозь ком в горле, и по щекам снова струится влага.

— Алина, что случилось? Что с тобой? Тебе плохо? Он тебя обидел? — кричит подруга в трубку.

Но я роняю трубку и беззвучно трясусь от рыданий.

— Влад, разворачивай машину! Едем к Алине! — доносится голос подруги.

Она говорит так громко, что я ее слышу и пугаюсь. Не хочу, чтобы меня застали в таком виде. Это помогает собраться.

— Стой-стой! Все хорошо! — кричу я в ответ, в одно мгновение проглатывая мерзкий ком. — Я просто воздухом поперхнулась и телефон уронила.

— Не ври мне! — строго отчитывает Алина. — Ты должна была сегодня улыбаться, а ты ревешь!

Хмурюсь, не понимая, что подруга имеет в виду.

— Так куда мы, к Алине или в театр? — уточняет у Женьки Влад на заднем плане.

— В театр! — кричу в трубку, чтобы он точно услышал. — У меня все нормально! Не идеально, но не смертельно. Честное слово, я в норме! Просто день выдался не очень, и кажется, я простыла, вот и голос такой странный, — выкручиваюсь, как могу, придумывая сотни оправданий, лишь бы друзья ко мне не заявились.